Долгое время историография практически игнорировала проблему участия рабочих в монархическом (черносотенном) движении. Затрагивая попытки крайне правых привлечь рабочих на свою сторону, советские историки делали это с целью доказать их безрезультатность1. Только С. А. Степанов, исследуя социальный состав черносотенных союзов и организаций, отметил активное участие в них пролетариата2. Как правило, повторялись выдвинутые дореволюционной публицистикой положения о том, что консерваторы добивались успеха на этом поприще в основном с помощью социальной демагогии, ориентированной на темные, неразвитые слои рабочего класса и люмпен-пролетариат. В современной российской историографии политическая практика монархистов в рабочем вопросе затронута в работах Степанова и А. М. Белова, а идеологические конструкции - в трудах А. В. Репникова3. При этом последняя проблема чаще всего рассматривается через призму идейно-теоретического наследия Л. А. Тихомирова4. Несмотря на очевидные успехи, достигнутые в последнее десятилетие, перечисленные выше работы все же не исчерпывают темы. Консерваторы5 долгое время не хотели замечать факт развития капиталистических отношений и, соответственно, отрицали существование рабочего вопроса в России, считая его актуальным лишь для западной цивилизации. Даже в начале XX в. многие из них не признавали существования в России пролетариата как особого общественного класса. Редактор "Московских ведомостей" и будущий председатель Русской монархической партии (РМП) В. А. Грингмут в 1903 г. утверждал, что "русские рабочие не пролетарии, они сохранили свою тесную родственную связь с деревней, они сыновья нашего православного крестьянства, они, подобно отцам своим, беззаветно преданы батюшке-царю и готовы грудью стоять за Русь святую". "Известно, - писал член Союза русских людей (СРЛ), известный историк Д. И. Иловайский, - что особого рабочего сословия в России почти нет, что наши заводско-фабричные рабочие суть те же крестьяне, которые не нахо ... Читать далее