Р. СИКОЕВ, Кандидат филологических наук

Активизация боевых действий талибов осенью 2007 г. вновь привлекла внимание к ситуации в Афганистане и дала новый импульс обсуждению возможных путей мирного урегулирования конфликта. Высказываются самые различные мнения, но основные из них сводятся к следующему:

1. Урегулирование ситуации и достижение мира возможны лишь после вывода всех иностранных войск из страны;

2. Стабилизация обстановки и установление мира возможны лишь после полного разгрома движения талибов.

Между тем, такие полярные мнения, не оставляющие иных возможностей решения межафганского конфликта, усугубленного вмешательством различных внешних сил, пока что не привели к каким-либо позитивным сдвигам.

Каковы причины, приведшие к созданию нынешней тупиковой ситуации? Каким образом талибам после мощных ударов войск США и сил афганского антиталибского Северного альянса в 2001 г. удалось сохранить свой боевой потенциал и начать партизанскую войну против правительства? Чтобы понять это, следует, на наш взгляд, учитывать следующие обстоятельства.

В течение многих поколений афганцы, находясь в силу своего географического положения, по образному выражению эмира Абдуррахман-хана (1880 - 1901), в состоянии "лани между двумя львами, пшеничного зерна между двумя большими мельничными жерновами..."¹, выработали определенный защитный механизм, чтобы оградиться от внешнего врага.

Четыре войны, которые на протяжении XIX-XX вв. афганцы вели с иноземными войсками, породили у них чувство ксенофобии и нетерпимости к любому внешнему диктату.

В мирное время, будучи раздираемы этноконфессиональными и даже межклановыми противоречиями, подвергаясь угрозе иностранной агрессии, афганцы объединялись и общими усилиями давали отпор врагу. При этом межэтническая солидарность подкреплялась лозунгом общности религии ислама и лозунгом джихада - "священной войны против неверных". Британские историки, освещавшие ход англо-афганской войны 1841 - 1842 гг., подчеркивали, что религиозный фактор оказался той несокрушимой скалой, о которую разбивались усилия английских войск, направленные на покорение афганцев.

Подобное можно наблюдать и в ходе нынешней, пятой в истории этой страны, военной кампании. Талибы, костяк которых составляют пуштуны, выжили благодаря поддержке своих соплеменников не только в Афганистане, но и проживающих в Пакистане в так называемой зоне племен вдоль афгано-пакистанской границы.

Разумеется, ныне ряды талибов пополнились экстремистами всех мастей, в первую очередь исламистами из Пакистана и арабских стран, а также соседних среднеазиатских республик, например, "Исламского движения Узбекистана" (ИДУ).

Но главную, направляющую и руководящую роль в афганском конфликте, несомненно, играет "Аль-Каида", разрабатывающая стратегию и тактику боевых операций движения "Талибан". Об этом наглядно свидетельствуют методы войны, которую ведут талибы против сил коалиции и правительственных войск. Террористические акты смертников, взрывающих машины, начиненные взрывчаткой; захват иностранных заложников, в том числе и жен-

стр. 44

щин (как это было с гуманитарной миссией из Южной Кореи); убийства иностранных специалистов, работающих на восстановлении различных объектов, пострадавших в ходе войны и т.п. - все это изобретение "Аль-Каиды", перенесшей методы войны, практикуемые ею ныне в Ираке, на афганскую территорию. История четырех прошедших войн свидетельствует, что афганцы никогда не использовали смертников в борьбе с врагом и не захватывали мирных людей в заложники. Это противоречило их традициям и обычаям, понятию о воинской доблести и чести.

Не случайно, многие афганцы не воспринимают войну талибов, декларируемую ими как джихад. "Это не священная война, - говорит Малик Хаджи Анвар-хан, глава племени из южного Вазиристана, - это война за власть и деньги!"²

Из сказанного следует, что, несмотря на ряд выигранных сражений, международные военные силы под командованием НАТО вряд ли выиграют эту партизанскую войну, которая ведется на территории от востока до юга страны, преимущественно населенной пуштунскими племенами.

Обратимся теперь к перспективам мирного решения межафганского конфликта. Как нам представляется, немедленный уход сил НАТО, как того требуют некоторые политические силы, может привести к новой, более яростной эскалации боевых действий и дестабилизации обстановки в стране. Видимо, понимая тупиковость ситуации и бесперспективность военного решения, президент Х. Карзай, сам кандагарский пуштун, слишком хорошо знающий менталитет и нравы своих соплеменников, не оставляет попыток наладить диалог с "умеренными" представителями движения "Талибан" для обсуждения путей мирного урегулирования в стране. Однако такие шаги натолкнулись на противодействие в самом правительстве Х. Карзая. В частности, министр иностранных дел Рангин Дадфар Спанта - этнический таджик, выступающий за решение конфликта с использованием афганской армии, костяк которой по-прежнему составляют силы Северного альянса, отверг всякую возможность переговоров с талибами, заявив, что "умеренных талибов просто не существует"³.

Не способствует процессу стабилизации обстановки и борьба между различными политическими силами общества. Политические партии, созданные на принципах этноконфессиональной принадлежности их членов, только усугубляют центробежные тенденции. По сведениям, поступающим из Кабула на сегодняшний день, число политических партий разной идейной или религиозной направленности достигает 82. Среди них в последнее время наибольшее внимание привлекает Национальный фронт Афганистана, представляющий собой симбиоз из представителей некогда, казалось бы, непримиримых сил. Возглавляет руководство фронта экс-президент Б. Раббани. В высший совет входят: внук бывшего короля Мустафа; Ахмед Зия Масуд, брат лидера Северного альянса Ахмад Шаха Масуда, погибшего от рук террористов "Аль-Каиды", ныне вице-президент страны; председатель нижней палаты парламента Юнус Кануни; экс-министр обороны и нынешний сенатор Мухаммад К. Фахим; узбек А. Дустум - лидер партии "Национальное исламское движение Афганистана"; глава "Партии национального единства" Сайид Мансур Надери; два бывших высокопоставленных члена прокоммунистической Народно-демократической партии Афганистана (НДПА) - Сайид Мухаммад Гулабзой и Нур ульхак Олуми.

Фронт объявил, что выступает за изменение государственно-политической ситуации и переход от президентской формы правления к парламентской.

Сам президент расценил новый альянс как результат деятельности некоторых "соседних стран и посольств в Афганистане".

Добавим, что большинство из 82 партий рекламируют себя "подлинными выразителями чаяний большинства народа" и претендуют на вхождение в структуры управления страной. Таким образом, ситуация в обществе, характеризующаяся борьбой разно-полярных политических сил, мало способствует налаживанию мирного процесса.

Какой же выход видится из афганского замкнутого круга? Если военного решения не предвидится, то остается один путь - налаживание межафганского диалога с участием всех конфликтующих сторон. Не случайно, состоявшаяся недавно совместная афгано-пакистанская джирга (собрание старейшин и вождей племен), отметив, что "между терроризмом и наркотрафиком существует самая теснейшая связь", призвала обе стороны и все международное сообщество совместными усилиями принять эффективные меры для борьбы с наркобизнесом и терроризмом.

Трудно делать прогнозы. Однако исторический опыт подсказывает, что войны между этносами, населяющими Афганистан, за время существования централизованного государства случались многократно. Но каждый раз они заканчивались миром, чему во многом способствовали пуштунский институт джирги, где вырабатывались и принимались компромиссные решения, а также и другие обычаи, направленные на прекращение враждебных действий, причем подобные народные представительные органы существовали не только у пуштунов, но и у других этносов. Например, у ха-зарейцев наиболее важные проблемы, в том числе войны и мира, решал "Общехазарейский совет".

Представляется, что и сегодня институт джирги мог бы сыграть положительную роль в деле примирения враждующих сторон, если бы на талибов не оказывалось столь сильное давление со стороны "Аль-Каиды".

В заключение отметим следующее. Многие историки, афганские и иностранные, отмечали такие черты менталитета афганцев: ни одна из враждующих сторон никогда не пойдет первой на переговоры; вступить первыми в переговоры, по их понятиям, означает признать себя побежденным. Поэтому для улаживания конфликтов противоборствующие стороны часто прибегали к помощи посредников. Этот обычай сохранился не только у пуштунов, но и многих других этносов Афганистана, где советы племенных старейшин, решая спорные проблемы, обычно добивались консенсуса.

Ныне, когда межафганский конфликт давно вышел за рамки Афганистана, роль посредника могли бы взять на себя иностранные государства, в том числе и Россия, как стороны, заинтересованные в прекращении гражданской войны и установлении мира и безопасности в стране, лежащей на перекрестке дорог Великого шелкового пути.

¹ Автобиография Абдуррахман-хана эмира Афганистана. СПб, 1901, с. 374.

² Time, 2007, N 4, p. 21.

³ http://Afghanistan.ru/print/7id-8566 - 07.04.2007.

Permanent link to this publication: