В великом сонмище тех, кто оставил свой след в политической истории России пожалуй, не найти более своеобразной, противоречивой и трагической фигуры, чем Борис Викторович Савинков, он же - В. Ропшин. Суровая нить его жизненного пути с первых ее витков мало отличается от начала биографий многих его молодых современников. Стоит вспомнить царившую в России конца XIX и начала XX в. обстановку бунтарства и политической нетерпимости - в частности, студенческие беспорядки, связанные с ограничением автономии университетов и другими ущемлениями свобод. В среде интеллигенции, включая профессоров, писателей, юристов, подобные притеснения не могли не вызывать негодования. Публичные демонстрации жестоко подавлялись. И возникало в молодежной среде то общественное настроение, которое литературовед и публицист, а одно время и член эмигрантской партии "Крестьянская Россия" Альфред Бем в статье "Правда о прошлом" обозначил таким образом: "Соединяло нас всех, влекло друг к другу и предопределяло общность в той или иной степени нашей судьбы, то "наперекор", то искание своего пути, которое, в конечном счете, связывало нас с революцией"1. Вологодской ссылке будущего террориста предшествовали два ареста, исключение из Петербургского университета за участие в студенческих беспорядках. Поначалу свои политические пристрастия он отдал социал-демократам. Однако после встречи в Вологде с поразившей его воображение Е. К. Брешко-Брешковской (ее уже тогда называли "бабушкой русской революции") Борис Савинков стал эсером, причем самого экстремистского толка. Примерно тогда же он написал - еще неумелое в литературном отношении - стихотворение в прозе "Теням умерших"2. Изливать в словах рожденные пылкими эмоциями мысли стало с тех пор для Савинкова насущной необходимостью. Однако это еще не "В. Ропшин", который явил себя миру несколькими годами позже. Но вот рассказ "Ночь" уже таит в себе некоторое несоответствие поступка и нелогичной для убежденного революционера реакции на не ... Читать далее