Книги этой серии обращены к явлениям и процессам в общественно-политической жизни России, корни которых уходят далеко в прошлое как нашей страны, так и Европы в целом. Считая эпоху власти Сталина временем исключительных по остроте столкновений между социальными группами, идейными течениями, политическими образованиями и даже нациями, немецкий историк Йорг Баберовски ("Красный террор. История сталинизма", 2007) задумывается, отчего подобные конфликты разрешались в СССР в режиме жестокого государственного насилия. Ответ, предложенный автором, не вполне привычен для той отрасли русистики, которую называют "советологией". Поначалу он формулируется в духе маркиза де Кюстина: насилие у российского социума, вовлеченного в XX веке в мировые войны и революции, буквально в крови. Но эту предрасположенность Баберовски трактует не как врождённую дикость, а иначе: в течение веков такому уникальному цивилизационному образованию как Россия навязывались государственно-правовые парадигмы, глубоко чуждые ей и подтвердившие свою конструктивность лишь в западных условиях. Все перспективы - и те, которым исподволь следовал царизм, и тяготения революционной демократии, и каноны марксизма были сугубо западническими. В почвенных слоях народной жизни, в недрах национального сознания любой вариант рационалистической, просветительской законности воспринимался с непониманием и глухим недовольством: столкнуться с этим, вслед за властями империи Романовых и буржуазными республиканцами Февраля, неизбежно предстояло и правителям-коммунистам. И если низовой большевизм рабоче-крестьянской массы нёс в себе скрытую энергию отторжения любой власти, что и доходило до эксцессов погрома, "красного петуха" и, по выражению Ленина, "хулиганского коммунизма", то большевизм кремлевских доктринеров неизбежно вовлек себя в не обремененное никакими (в принципе) законами подавление этой энергии. Такой взгляд на закономерность размаха, обретенного террором и насилием в первые десятилетия после Октября, пр ... Читать далее