Предложение включиться в публичную дискуссию о реформах письменности в современной России вызвало у меня определенное неудобство. И связано это не столько с отсутствием юридически окончательного решения вопроса1 , которое могло бы вообще закрыть дискуссию, сколько с жесткостью самого дискурса, который замыкает говорящего в уже сложившуюся систему аргументов и контраргументов. Задачу же данного текста я вижу в том, чтобы наметить иные варианты обсуждения посредством отстранения от существующих споров. В идеале такой замысел предполагает видение всего пространства дискуссии "как ансамбля точек зрения... взглядов, усваиваемых, исходя из определенной точки поля... Такая объективация предполагает установление дистанции по отношению к каждой из частных точек зрения" (Бурдьё 2001: С. 72 - 73). Естественно - и к моей собственной. Первый шаг к объективации - отказаться от позиции "лингвиста и тюрколога", подкрепленной авторитетом институции, и, выступая в роли историка, наметить археологию идеи. Исторически дебаты о смене алфавита зародились внутри позднеперестроечного дискурса "национального возрождения" в конце 1980-х годов. Споры шли не в политике или в рамках "чистой" науки, но в поле публицистики; понимание алфавита как нейтральной части языковой системы ушло на задний план, и обсуждались лишь его символические функции (как знака советского тоталитаризма в случае кириллицы, интеграции с западным миром - в случае латиницы, и с исламским - в случае арабицы)2 . В тюркских республиках СССР/СНГ обычная последовательность шагов была такова: а) обнародование проектов национально ориентированной интеллигенции; б) развертывание широкой пропагандистской компании - или (гораздо чаще) прямой выход на начальство с целью законодательного утверждения реформы; в) реальное применение соответствующего закона/указа на практике в общенациональном масштабе. Мне представляется, что сейчас в Татарстане процесс разворачивается по той же модели, и "латинизаторы" с конца 90-х годов выражают ... Читать далее