Генерал Я. И. Санглен, много поживший и много повидавший на своем веку человек, писал: "Павел навсегда останется психологической задачей. С сердцем добрым, чувствительным, душою возвышенною, умом просвещенным, пламенной любовью к справедливости, духом рыцаря времен прошедших, он был предметом ужаса для подданных своих". Бывший начальник тайной полиции при Александре I оказался прав. Сложную, противоречивую натуру Павла I не смогли до конца понять ни его современники, ни последующие поколения историков. Лица, близко стоявшие к императору, непосредственно принимавшие участие в его мероприятиях, даже не сочувствуя Павлу, относятся к нему мягче тех, кто видел его мимолетно, в главной правительственной работе не участвовал и писал о нем по случайным, чисто внешним впечатлением или даже по рассказам других. Интересно, что представители сановного дворянства отзывались гораздо благожелательнее, чем выходцы из более скромных дворянских фамилий. Мемуарные традиции в оценках Павла I оказались весьма живучи и повлияли на специальные исследования. Официально-охранительная историография на протяжении XIX - начала XX в. претерпела серьезные изменения в своих выводах: начав с восторгов, она к концу XIX в. оценивает Павла I более трезво, затем дает однозначно- негативные характеристики (Н. К. Шильдер), а в годы первой российской революции вновь пытается вернуться к апологетическим (Е. С. Шумигорский)1 . Буржуазная историография, начав с утверждения о сумасшествии Павла и нигилистических его оценок (В. О. Ключевский), дает ему затем все более резкие характеристики, особенно в годы первой российской революции2 . Но затем первая мировая война и революционный кризис кардинально изменили эти оценки. В книге либерального историка М. В. Клочкова воспроизведена официально-охранительная концепция: Павел - человек вполне умный, с огневой СОРОКИН Юрий Алексеевич - ассистент кафедры дореволюционной истории СССР Омского университета. 1 Кончина российского императора Павла I. М. 1802; Жизнь ... Читать далее