При упоминании Порт-Артура на память приходят прежде всего события русско-японской войны 1904 - 1905 гг. и героическая оборона крепости русскими солдатами, закончившаяся трагично. Гораздо меньше известно об обстоятельствах того, как Россия получила в свое распоряжение этот порт, а также часть Ляодунского полуострова. Историки (Б. А. Романов, Ф. А. Ротштейн, А. В. Игнатьев, Г. В. Мелихов и др.), как правило, следуют схеме, изложенной в мемуарах непосредственного участника тех событий - министра финансов С. Ю. Витте1. Тема Порт-Артура занимает важное место в воспоминаниях графа. Автор данной статьи стремился подчеркнуть, что этот эпизод явился поворотным пунктом в дальневосточной политике России, когда начатое мирное экономическое проникновение в Китай было грубо нарушено силовым захватом Ляодунского полуострова, на чем настоял министр иностранных дел М. Н. Муравьев. Сохранение прежних отношений с Пекином стало невозможным, тем самым курсу Витте был нанесен непоправимый удар. Более того эта аннексия стала "первым шагом" к русско-японской войне2. Надо признать: в описании отдельно взятых событий Витте в основном точен. Однако стоит внимательнее посмотреть на некоторые ключевые места в его повествовании. Сначала он сообщает о записке Муравьева, полученной рядом министров "в начале ноября" (в действительности она датирована 11/ 23 ноября 1897 г.), и кратко излагает ее содержание: в связи с захватом немцами Киао-Чао (Цзяочжоу), по мнению министра иностранных дел, "явился благоприятный для нас момент занять один из китайских портов", а именно Порт-Артур или Далянвань. Они имеют важное стратегическое значение, а России как раз нужен незамерзающий порт на Дальнем Востоке3. Все исследователи вслед за Витте поняли "занятие", "захват", предложенные Муравьевым, как аннексию. Но для столь определенного толкования у них не было достаточных оснований. Ведь главным в мотивации министра было то, что Порт-Артур может оказаться в руках англичан, а у России нет ну ... Читать далее