Историческая наука наших дней - какой она войдет в отечественную историографию? К сожалению, утверждение, что историки отстают от движения общественной мысли, становится тривиальным. Создается впечатление, что груз старых догм и стереотипов оказался слишком тяжел для многих специалистов. Однако революционное время требует смелых идей и радикальных решений. Быть может, критический настрой научной молодежи в сегодняшней ситуации окажется продуктивнее взвешенной мудрости старших? Определенные надежды в этой связи возлагались на встречу с членами ассоциации молодых историков, которая состоялась в редакции журнала "Вопросы истории" 13 октября 1988 года.

В центре дискуссии оказались следующие вопросы: современное положение исторической науки, состояние и перспективы развития исторического образования, вопросы организации научных исследований.

По мнению М. В. Дмитриева (Исторический факультет МГУ), перед исторической наукой стоят три основные задачи: демифологизация научных представлений как на уровне исследований, так и массового исторического сознания; обеспечение свободы научного поиска и сосредоточение его на действительно актуальных направлениях; ликвидация диспропорций, образовавшихся между развитием истории как науки и формированием массового исторического сознания. Выступающий главное внимание уделил последнему пункту. На первом плане и в обобщающих трудах, и в учебных пособиях, как правило, стоят политические и экономические процессы, а вопросы менталитета народных масс, истории культуры, религии и церкви, интересы различных социальных слоев и групп, их вклад в развитие общества, эволюция социальной его структуры и многие другие аспекты, относящиеся к сфере, которая может быть названа историей человека (кстати, она занимает в современной мировой историографии особо важное место), как бы отодвинуты в тень, выполняют роль своеобразного придатка, не играющего самостоятельной роли в историческом процессе. Это особенно характерно для новой и новейшей истории (как всеобщей, так и отечественной). Налицо явное смещение акцентов в сторону экономики и политики в ущерб остальным разделам исторического бытия человечества. Как у нас, например, излагается история советского общества? Это перечень партийных и государственных форумов, изложение их решений и политики по их реализации (неизменно успешной и результативной!).

М. В. Дмитриев заметил, что в нашей историографии еще очень сильны традиции позитивизма. Предстоит большая и нелегкая работа по преодолению вульгарно-схоластического экономизма, примитивно-конъюнктурных подходов, по более полному раскрытию возможностей марксистско-ленинского историзма. Для освещения роли человеческого фактора могли бы быть шире использованы и инструментарий, и понятийный аппарат, и исследовательские методики, применяемые в современной культурологии, этнологии, социальной психологии. Актуальными представляются контакты и сотрудничество с учеными, занятыми в других гуманитарных науках. Историческим исследованиям, подчеркнул выступавший, необходимо придать реальную гуманитарную системность. Только тогда можно будет в полной мере понять роль человека как деятеля в самых различных социальных сферах. Далее М. В. Дмитриев остановился на необходимости всемерно развивать сравнительно- исторические исследования, позволяющие выходить на более емкое осмысление не только всемирно-исторического процесса, но и локально-региональной истории.

Выступление М. В. Дмитриева вызвало оживленный обмен мнений участников "круглого стола". Некоторые из них выразили опасение, как бы ликвидация одних диспропорций не привела к образованию новых. Е. М. Кожокин (Институт всеобщей истории АН СССР) возражал против утверждения, что для преодоления отставания исторической науки достаточно изжить указанные диспропорции. Гораздо важнее вопрос о влиянии общества на историческую науку. Он призвал более реалистически оценивать развитие советской историо-

стр. 173

графии в предшествующие годы: и в ту пору выходили серьезные работы культурологического плана и по истории политической культуры, которые, к сожалению, не были отмечены нашей исторической периодикой. Точку зрения Е. М. Кожокина поддержал и В. Н. Истратов (Исторический факультет МГУ).

По мнению И. С. Филиппова (Исторический факультет МГУ), каждый историк прежде всего должен осознать свою ангажированность современностью. "Есть два варианта, - заметил он, - либо историк ищет в прошлом убежище от нынешних проблем, либо средства для их решения. Сейчас необходимо обратиться лицом к насущным проблемам и прежде всего межнациональным отношениям и экологии". По словам А. И. Миллера (Институт славяноведения и балканистики АН СССР), данную проблему нельзя сводить к частным вопросам. Необходимо иметь в виду главное: значение для развития общества истории и других общественных наук, соответствие их своим социальным функциям. Задача историков и обществоведов вообще, по его мнению, заключается в формировании у общественности определенных ценностных ориентации. Прежде всего речь идет о том, чтобы каждый гражданин рассматривал свое личное участие в политической жизни страны как элемент нормального жизненного уклада. Иначе демократизация не приведет наше общество к демократии. А. П. Шевырев (Исторический факультет МГУ) предостерег от сугубо утилитарного подхода к исторической науке, который "вряд ли плодотворен. История должна быть прежде всего историей, а "хорошая" история в конечном счете формирует и развивает историческое сознание".

В ходе дискуссии много внимания уделялось проблеме междисциплинарности, более широкому использованию историками методов, введенных в научный оборот философией, социологией, психологией, экономической наукой, без чего невозможно расширить горизонты исторических исследований, углубить степень исторического познания. Отмечалось, что и эти науки используют методы, свойственные исторической науке. Именно на междисциплинарных стыках рождаются наиболее интересные и полезные работы, помогающие решению социальных задач, поднимающие историю до уровня научного прогнозирования. Подчеркивалось вместе с тем, что, применяя междисциплинарные методики, историки должны оставаться на почве своей науки, ее предметной специфики, иначе призывы к системности и междисциплинарности могут привести к подмене исторической науки социологией или социологической психологией.

И. Н. Ионов (Институт истории СССР АН СССР) считает важным объектом исторического исследования "анализ соотношения внушаемости и сознательности у рабочего класса. Этот анализ в значительной степени помог бы шире использовать в перестройке человеческий фактор". Подчеркнув важность изучения деятельностных аспектов в истории общества, необходимость исследования активной роли человеческого фактора в истории, он обратил внимание на значительную сложность и недостаточную методологическую разработанность этого круга вопросов. "Фактически советские историки, - отметил он, - занимаясь проблематикой, связанной с образом жизни, не ставят и не решают методологические проблемы. Исправить положение можно только взаимодействием философов и историков, но инициатива здесь должна принадлежать все-таки историкам".

Как отмечали участники встречи, многие недостатки в современной исторической науке связаны с низким уровнем подготовленности выпускников исторических факультетов. Гуманитарные вузы, особенно на периферии, превратились в глухую окраину науки, мало связанную с магистральными линиями ее развития. Научная деятельность в учебных заведениях финансируется пока очень слабо.

Истоки многих проблем высшего исторического образования следует искать в средней школе. В последние годы положение там ухудшилось. Учебники стали еще скучнее. По мнению М. В. Дмитриева, школьные учебники должны писать практики, сами школьные учителя. Как считает А. П. Шевырев, в школьном историческом образовании нужно решительно избавляться от схематизма и социологизации, больше вводить в ткань изложения яркие факты, повествующие о деятельности конкретных личностей, раскрывать противоречивость, драматизм в содержании исторического процесса. Формированию исторического сознания молодых людей как в школе, так и в вузах, считает он, заметно мешает асинхронность преподавания всеобщей и отечественной истории. Желательно, чтобы и в школьном курсе истории присутствовали вопросы культуры, философии, исторической географии.

Выступавшие предлагали сократить объем и число общих обязательных вузовских курсов, предоставив студентам большие возможности для самостоятельной работы. Вместе с тем было бы целесообразно увеличить число спецкурсов и спецсеминаров по свободному выбору студентов. Говорилось и о целесообразности перехода к самостоятельному выбору студентами преподавателей. Участники "круглого стола" указывали на недостатки вузовских учебников. Как заметил И. Н. Ионов, в них часто отсутствует проблемность, нет столкновений мнений, редки содержательные историографические экскурсы по узловым вопросам и темам отечест-

стр. 174

венной и зарубежной истории. О целесообразности обязательной для студентов программы, условно названной "Великие книги", говорил И. С. Филиппов: "Можно закончить истфак, так и не прочитав Евангелие, Повесть временных лет, труды Карамзина, Соловьева, Ключевского..."

За "круглым столом" подчеркивалось, что очень важно предоставить студентам реальную возможность приобщения к источниковой базе, причем именно в виде оригинальных документов и материалов. Без этого просто немыслимо становление будущего историка как самостоятельного и творческого исследователя. Пора решить вопрос о расширении публикации всевозможных источников так, как это делалось и в дореволюционное время и в первые послереволюционные годы. Не менее актуальна, по мнению А. П. Шевырева, и задача обновления существующих и публикации новых и разнообразных справочных изданий.

Затрагивался на встрече вопрос об исторических журналах. С сожалением отмечалась их "беззубость". Трудно припомнить, чтобы за последние годы между ними возникала бы сколько-нибудь серьезная полемика. А ведь потребность в откровенных и серьезных научных дискуссиях и именно на страницах профессиональных журналов признается всеми. Нужны исторические журналы разных типов, адресованные разным категориям читателей. Необходимо повышать требовательность к характеру публикаций в научных журналах; они должны быть посвящены принципиальным вопросам и темам. Следует оперативнее информировать читателей о процессах и тенденциях в мировой науке, публиковать аналитические историографические обзоры по приоритетным направлениям нашей науки.

А. И. Миллер заметил, что советские историки практически не ведут дискуссий, не вступают в споры и полемику с учеными из других социалистических стран. Но ведь совершенно очевидно, что та или иная отдельная рецензия ни в коей мере не может восприниматься как некий вердикт от имени всей советской исторической науки. А это еще, к сожалению, имеет место. Подобные стереотипы надо ломать, как, кстати говоря, и стереотипы в отношении западной историографии. Здесь часто преобладала "бойцовская" психология, стремление разоблачить "лживую сущность" и т. д. Современную зарубежную историографию надо изучать систематически, глубоко и всесторонне. В этой связи желательна публикация работ выдающихся западных историков XX века.

Собравшиеся отмечали низкий уровень научной критики, историографических работ. "Хороших рецензий, - заметил А. П. Шевырев, - значительно меньше хороших книг". Из большинства критических материалов невозможно почерпнуть ничего нового по сравнению с рецензируемой работой, то есть отсутствует анализ проблемы, которой посвящена книга, не намечаются пути дальнейшей ее разработки. Невысока культура дискуссий, равно как и восприятия научной критики. Молодые историки должны активнее принимать участие в рецензировании, не бояться в полный голос говорить о низком профессиональном уровне ряда исторических сочинений.

Высказывалось мнение о неоправданно длительном пути научных работ от написания до выхода в свет. Как правило, монография может быть опубликована только в том случае, если с ее положениями будут согласны члены кафедры, сектора института и т. д. Но такая привычка к "коллективной ответственности" подчас становится непреодолимой преградой для оригинальных, неординарных идей. Вся полнота ответственности должна лежать только на авторе. Как отметил А. П. Шевырев, коллективы, объединяющие представителей одной школы или направления, чаще всего бывают бесплодны, в выпускаемых ими монографиях происходит обезличивание исследования.

Остро стоит вопрос об отборе в аспирантуру талантливых и многообещающих людей. Нередко зачисление в аспирантуру происходит не благодаря способности к неординарному научному мышлению, а исключительно в силу активного участия абитуриента в общественной жизни (как знакома эта пагубная привычка оценивать человека не по реальному вкладу, а по умению "доить" лозунги!).

"Круглый стол" предоставил молодым историкам возможность свободно высказаться о серьезных вопросах, волнующих то поколение ученых, которое вступает в самостоятельную творческую жизнь в эпоху революционного обновления советского общества. Все выступления были проникнуты стремлением внести достойный вклад в общее дело. Однако, выдвигая острые и принципиальные проблемы, участники "круглого стола" часто ограничивались их самой общей постановкой, не вели достаточно квалифицированный, профессиональный разговор о практическом их решении. Это, в частности, нашло отражение при рассмотрении темы "История и современность". Дискуссия часто шла вокруг отдельных дефиниций или сюжетов, не имеющих принципиального значения. Не хватало позитивных конструктивных идей и программ. В этом смысле "круглый стол" разочаровал. Однако к числу положительных его моментов относится выявление болевых точек в работе с научной сменой. Встреча еще раз подтвердила - реформа исторического образования действительно назрела.

Permanent link to this publication: