Первый раз в Афганистан я поехал в 1982 году в составе небольшой группы молодежных советников. Отбирали нас строго, со всего Союза. За основу, прежде всего, брались идейно-политические качества, состояние здоровья, опыт армейской службы. Кое-кто из ребят попытался, пользуясь случаем, решить квартирный вопрос. Их внимательно выслушали... и оставили на месте этот самый вопрос и решать. Моего земляка- свердловчанина Александра Назарова руководство на партийном собрании чуть было не лишило почетного права "исполнять интернациональный долг в Демократической Республике Афганистан" за то, что он перековеркал слова таджикской эстрадной песенки. Насилу удалось отстоять. И не зря - он потом секретарем райкома стал, дипломатом высокого ранга. Готовили нас основательно и по широкой программе - страноведение, язык, горные переходы, вождение, ночные стрельбы. Конечно, и идеологическая подготовка - Кремль, Мавзолей, музей-квартира Ленина.

Снова лето, жара, Афган - уже в четвертый раз. Мы в сердце Панджшера, в Джангалаке - вотчине Ахмада Шаха Масуда, известного теперь на весь мир военного лидера Северного альянса. Как бы наступающие на узкую долину древние горы помнят фаланги Александра Македонского, лютых конников Великого Тимура. Не упали ли отблески их воинской славы на "панджшерского льва"?

Когда-то и мы пытались укрепить здесь "народную власть". Выбрасывали на вершины десант, разбивали 200- километровую долину на сектора, утюжили "грачами" (СУ-25), вводили "оргядра" из местных властей, передавали позиции афганской армии, а через неделю все это воинство снова было в Чорикаре и Пули-Хумри на исходных позициях.

Однажды поутру решил подняться повыше в горы, чтобы сделать снимки кишлака сверху. Зная, что после двадцати с лишним лет войны и трех лет засухи мин в стране осталось больше, чем картошки, стараюсь придерживаться хоженых козьих троп, не отклоняясь ни на сантиметр. Оттого продвижение мое было неспешным. Поднялся на вершину, достал фотоаппарат, вдруг чувствую, что я не один, кто-то за мной наблюдает. Резко поворачиваю голову и успеваю заметить два темных глаза за камнем. Оказалось, это прибыла "служба спасения".

Бахрам, так звали худенького мальчишку лет 12, решил, что этот кафир (неверный) совсем потерял голову. На языке мимики и жестов он доходчиво объяснил, что только дикий чужеземец может идти таким путем. И впрямь, обратный спуск был гораздо удобнее и быстрее, хотя в горах чаще бывает наоборот.

Но история имела продолжение. На последнем участке мой сопровождающий исчез, как легкий ветерок. Каково же было мое удивление, когда у самого подножия я вновь увидел Бахрама. Но не одного. Он привел двух сестренок, и те протянули мне тарелку с двумя кистями помытого винограда. Ответный дар - ручку с надписью "Учительская газета" - юный горец принял с достоинством аксакала: "Ташакор" ("Спасибо") и приложил руку к груди.

Но это ребенок, чистая душа. Он не воевал с "шурави". А вот Салам ненавидел нас люто. Я умышленно называю его чужим именем, чтобы не пострадал человек и без того ломаной судьбы. При Бабраке Кармале и Наджибулле Салам учился в военном училище в Кабуле. Затем его рекомендовали на юридический факультет университета. Был примерным студентом. Но это было прикрытием. На самом же деле будущий правовед был нелегальным членом Исламской партии Афганистана (ИПА), возглавляемой печально известным бессмысленной жестокостью Гульбеддином Хекматьяром. На личном счету Салама диверсионные акты, обстрелы, нападения на представителей "народной" власти.

Однажды он напал на нашего бойца, стоящего в карауле, забрал автомат, подсумок с патронами. Хотел было добить ножом, но, заглянув в глаза жертве, пожалел, воткнул нож по самую рукоятку в землю.

Прошло два года. Бойца отправили в Союз, осудили. Срок за утрату оружия ему дали небольшой, поскольку он твердо стоял на том, что подвергся нападению группы моджахедов, оказывал сопротивление, от неожиданного удара потерял сознание, а когда очнулся, автомата у него уже не было.

Салам, между тем, с группой своих друзей готовил очередную акцию - захват генерала КГБ. Но не вышло. Наскочили на охрану - спецназ ВДВ. А те ребята немногословные - в результате Салам быстро оказался "фейсом" в арыке. Вот тут- то и всплыл тот самый подсумок. Откуда афганцу было знать, что каждая вещь в Советской Армии подписана и пронумерована. На обратной стороне клапана подсумка, конечно же, была обнаружена фамилия первоначального владельца - того самого часового. Парня нашли в Союзе, заметьте, как тщательно подводили доказательную базу: доставили в Кабул и устроили очную ставку с

стр. 20

Саламом. Среди шести представленных афганцев наш боец сразу же опознал нападавшего.

Далее тюрьма. Смертный приговор. Отец Салама продает дом и на вырученные деньги пытается спасти сына. Ему отвечают, что пока советские в Афганистане, ни один осужденный ни за какие деньги не может быть освобожден. Советские ушли, Салам тут же вышел на свободу. Далее он занимался специальными операциями у Хекматьяра. После прихода талибов Салам бежал в Лондон, побывал в столицах других государств, в том числе в Москве, Киеве, Минске. Прекрасно выучил русский язык, еще лучше английский.

Теперь читатель представляет, с кем мне довелось сойтись в жестокой схватке. Конечно, не на ножах и даже не на кулаках. Нет, разящим оружием было слово. Но что-то за эти годы перевернулось в наших мозгах. На втором часу беседы Салам начал красноречиво убеждать меня, что с развалом Союза мы стали совсем другими людьми. Россияне, по его словам, очистились. Вот только жаль, что с отказом от коммунистической идеи мы забыли о принципах справедливости, добра, о помощи ближним, зачем-то развалили свою экономику, принимали унизительную помощь МВФ, позволяем Западу диктовать нам условия. Хорошо, что к власти пришел Путин, он сможет вновь сделать Россию могучей.

Понятно, что в итоге мы почувствовали взаимное расположение и договорились встретиться вновь. Где? Только не в тюрьме и не на том свете, лучше у меня дома, обусловил Салам. Я согласился.

ТАКАЯ СТРАННАЯ ТЮРЬМА

Российскую тюрьму я, бог миловал, видел только издалека, хотя, согласно народной мудрости, не зарекаюсь. А вот в афганской приходилось бывать не раз. Впервые - зимой 1983 года, когда сумели освободить молодую женщину, заимевшую внебрачного ребенка. Она в глинобитной камере, в холоде и сырости, его и родила. Думаю, если б не советские, до весны вряд ли бы оба дотянули.

Теперь вот снова тюрьма в Панджшерской долине, неподалеку от кишлака Астана. Расположена в отдалении за бурной горной рекой, подвесная переправа на хлипком тросике, высокий дувал, босоногий часовой на крыше. Вот и все устрашающие атрибуты. Остальное как-то не очень убедительно. Жиденькие решеточки на окнах прикреплены снаружи трогательными маленькими загнутыми гвоздочками. Большие камеры на 25-30 человек. Все двери выходят во внутренний двор. Целый день открыты. Ночью запираются на китайские замочки не более тех, что некоторые провинциалы навешивают на дорожные чемоданы. Я думаю, если б наши зэки увидели такое убранство, то они б взбунтовались из-за столь полного непочтения к себе.

А здесь не какие-нибудь уличные хулиганы, воры и беспризорники - пленные талибы, фанатики-исламисты, иностранные наемники. Всего 142 человека, из них 19 приехали из Пакистана, Китая, Бирмы, Йемена, Ирака. Чеченцев нет. Говорят, среди убитых они встречаются, а вот в плен еще не попадались.

Заключенные не работают. Лишь носят для себя воду, дрова, готовят пищу. На каждого из них в день положено 500 граммов муки, 200 - риса, 40 - масла. Если есть деньги, можно покупать дополнительные продукты; принимаются передачи от родственников, посылки из Красного Креста. Ежедневно водят к реке купаться, стираться. Перед этим я побывал в нескольких лагерях беженцев - картина обратная: голод, грязь, почти все больны малярией, большая смертность от холеры. В первую очередь, конечно, страдают дети.

Спрашиваю начальника тюрьмы Муштака Мухаммада Исхака:

- Как долго вы содержите заключенных?

- Вообще, - отвечает, - по законам военного времени их нужно расстреливать. Но мы этого не делаем. Сидят, пока не перевоспитаются.

- А как вы это определяете?

- Если талиб придет и скажет, что он все осознал и больше не будет против нас выступать, то мы, скорее всего, его отпустим.

- Такое уже бывало?

- Нет, они все упрямые, еще ни один не раскаялся.

- И давно сидят?

- Кто полгода, а один пленный пакистанский майор уже больше пяти лет.

- Почему же не бегут?

- А куда им бежать. Кругом горы. Местное население выловит их сразу, да и охрана у нас сильная.

- Неужели они все такие идейные?

- Нет, скорее темные. Большинство ни писать, ни читать не умеют. В основном чужие слова повторяют. Неграмотным человеком управлять гораздо проще.

- Долго вы их содержать будете?

- Время покажет. Может, обменяем на наших. Некоторых, из тех что безобиднее, скорее всего, выпустим к какому-нибудь празднику.

Восток. Здесь время течет неспешно, и на все воля Аллаха.

НЕСБЫВШАЯСЯ МЕЧТА АХМАДА ШАХА МАСУДА

Впервые я с ним встретился в 1996 году в Чарикаре, административном центре провинции Парван. Время было далеко за полночь. Но генерал был свеж и энергичен. Двигался легко, бесшумно, я бы даже сказал - изящно. И друзья, и враги не зря называли его "панджшерским львом". В этом определении все: хитрость, ум, отвага, сила, ловкость, терпение, беспощадность, но не слепая кровожадность. Лев, в отличие от волка, никогда не станет убивать без меры. С Масудом, даже в годы нашего жестокого противостояния, удавалось договариваться о перемирии. Вспомните, та же 40- я армия в 1989 году вышла по территории, контролируемой Масудом, практически без потерь. Не раз от военных приходилось слышать, что с ним нужно было не воевать, а находить общий язык, идти на компромисс. Кое-кто за такое вольнодумие был даже уволен без права на пенсию. А так ли уж они были не правы, эти нестандартно мыслящие военные?

Позднее еще были встречи. Он даже дал номер спутникового телефона для прямой связи. Не скрою, пару раз я им воспользовался. Однажды я ночевал в его резиденции, в той самой, где на него потом арабы-смертники под видом журналистов совершили

стр. 21

покушение. Последний раз я видел его примерно за месяц до этого теракта. Это было в Панджшере, неподалеку от его родного кишлака Джангалак.

Генерал появился также легко, стремительно, узнал нас с переводчиком, поздоровался. Видно было, что спешил, но ни одного вопроса не оставил без ответа. Вот некоторые слова из его последнего интервью.

- Господин командующий, как по-вашему, можно прекратить войну в Афганистане?

- Сегодня наша страна втянута в широкомасштабную экспансионистскую войну. Нам приходится противостоять не внутренним силам движения "Талибан", а широкой внешней агрессии. В войсках талибов до 40 процентов - иностранцы: регулярные пакистанские войска, арабские наемники со всего света, планы операций разрабатывают пакистанские генералы. Если мировое сообщество добьется прекращения поставок вооружений извне, то война быстро сойдет на нет. Ведь талибы давно утратили внутреннюю поддержку. Даже в Кандагаре, где находится штаб-квартира муллы Мухаммада Омара, есть отряды пуштунов, которые воюют против него. Население предпочитает бежать, испытывать невзгоды и голодать, чем жить под талибами. Я уверен, наступит день, когда все силы сопротивления Афганистана объединятся и смогут освободить страну от врагов или заставят их сесть за стол переговоров.

- Кое-кто из западных специалистов говорит о вашем стремлении создать великое государство таджиков с включением Северного Афганистана, Таджикистана, Бухары, Самарканда...

- Нет, подобных планов внешней экспансии мы никогда не вынашивали. Это в намерения Пакистана, бен Ладена и талибов входит захват всей территории Афганистана, а потом расширение зоны влияния на другие страны Центральной Азии. Если мировое сообщество вовремя не примет меры, то это всем будет стоить большой крови.

- Возможно ли разделение Афганистана?

- Нет! Ни один афганец на это не согласится.

- Вы воюете больше двадцати лет. Если наступит мир, что вы будете делать?

- Я уже давно мечтаю о том, чтобы заняться восстановлением своей страны. Именно для этого я когда-то давно поступал в Кабульский политехнический институт.

В пятницу, 14 сентября, мне позвонили. Ахмад Шах Масуд от тяжелых ранений скончался. Не стало воина, гражданина и патриота.

Вскоре мне снова предстояло лететь в Афган. И в знак уважения к этому колоритному генералу я принял решение склонить голову на его могиле на вершине горы в Панджшере, у кишлака Сариджар.

КАК ПОГИБ КОМАНДУЮЩИЙ

Вскоре после начала антитеррористической операции против талибов мне вновь удалось побывать в Афганистане.

Если не считать мелких приключений, мы - съемочная группа ОРТ в лице Сергея Барабанова, заместитель главного редактора "Комсомолки" Игорь Коц, на тот момент "свободный журналист" Александр Хохлов и автор этих строк (журналист, ныне генеральный директор "Учительской газеты". - Ред .) - благополучно добрались до Ходжа-Баххадина вместе с сотнями иностранных корреспондентов и начали работу по освещению операции возмездия.

Но мы, не забывая о вероломном убийстве Ахмада Шаха Масуда, совместно с Александром Хохловым попытались выяснить наиболее важные детали этого преступления.

Имена террористов нам назвали в службе безопасности Северного альянса - Мухаммад Касим и Мухаммад Карим. Их словесный портрет дала Бриджит Бролт, корреспондентка одной из французских провинциальных телерадиокомпаний. Дожидаясь аудиенции с Масудом, она наблюдала их в Ходжа- Баххадине на протяжении шести дней. По ее словам, это были рослые, крепкие парни арабского происхождения в возрасте 30-35 лет, представившиеся "свободными журналистами", снимающими фильм об Афганистане. Причем, "оператор" выглядел на 3-4 года младше "корреспондента", был чуть пониже, полнее и молчаливее, его интересы, внешне, не простирались далее еды и сна.

Оба одевались по-европейски - светлые рубашки и легкие брюки со множеством карманов. Держались особняком. Особой словоохотливостью не отличались. Крайне энергичной Бриджит удалось лишь вытянуть, что ранее они проживали в Марокко, потом приехали в Бельгию, где получили гражданство. Поначалу в безмятежной Европе они предались многим светским грехам - вину, зрелищам, девушкам. Но потом, непонятно по каким причинам, обратились (или вернулись?) к исламу. Изучение мудростей Корана, изречений заполнило их жизнь. Далее оба переехали в Лондон (где легально находятся штаб-квартиры многих радикальных исламистских организаций) и прожили там более года. На просьбу дать номер телефона долго не реагировали, мотивируя это переездом, отсутствием постоянного жилья и другими малозначащими причинами. Наконец, дали визитную карточку с нечетко исправленным номером.

Отношение к работе у них тоже было своеобразное. Обычно, наблюдая за операторами, приходишь к мысли, что камера для

стр. 22

них смысл и цель жизни. На мир этот человек смотрит через телеобъектив, снимая все подряд на всякий случай. Он покурить без камеры не выходит. Прежде чем самому сесть за стол, "оближет" свой аппарат, а во сне руки с него не снимет.

Эти же "журналисты", приехав, засунули старую японскую камеру в сумку и вынули ее лишь в день интервью.

Теперь, по прошествии времени, очевидцы отмечают и не столь уж строгое соблюдение ими канонов ислама, хотя они всячески пытались демонстрировать обратное, не выпуская из рук Корана. Как известно, всякий правоверный обязан совершить пять намазов в день. Особенно недопустимо пропустить первый, в пять утра. Вспоминаю, как однажды, около полуночи, меня пригласил домой один из министров Северного альянса. В начале беседы он сразу предупредил: "Мы можем беседовать всю ночь, но на рассвете, к приходу муллы, я должен быть готов к молитве". Террористы же не очень следовали этой заповеди и оставались в постели до 8-9 часов.

Далее передадим слово Вахидулле Сабахуну, министру финансов, члену Совета Северного альянса. Мы с ним знакомы уже не один год, поэтому он не стал утаивать важные детали расследования. По его утверждению, террористы прилетели в Исламабад из Лондона в начале августа, в находящемся в руках талибов афганском посольстве получили визу и приехали в Кабул. Потом перебрались в Кандагар, там мулла Мухаммад Омар, верховный лидер талибов, вручил им личную записку, которая служила охранной грамотой при перемещениях на юге Афганистана.

Далее арабы стали искать путь на север. С просьбой о содействии они обратились к человеку, о котором нужно несколько слов сказать отдельно. Это был Абдул Сайяф, пуштун-харути. В свое время он преподавал на шариатском факультете Кабульского университета, получил степень магистра в знаменитом каирском университете Аль-Азхар. Еще в 1974 году принимал участие в вооруженных антиправительственных выступлениях, сидел в тюрьме. Был освобожден по амнистии в 1980 году, но власть коммунистов не принял. Бежал в Пакистан, где сформировал Исламский союз освобождения Афганистана, в 1982 году был избран первым председателем Исламского союза моджахедов ("Альянс семи"), в 1989 году был премьер-министром переходного правительства моджахедов. Имеет сильное влияние на пуштунские племена, особенно в юго-восточных районах Афганистана. Ориентируется на улемов Саудовской Аравии. Движение "Талибан" не принял, но и к Северному альянсу не примкнул (не удивлюсь, если он будет включен в состав будущего коалиционного правительства.)

Вернемся к террористам. А. Сайяф по спутниковой связи сообщил о них Ахмаду Шаху Масуду, добавив, что он этих людей не знает и поручиться за них не может. Масуд ответил: "Пропусти, пусть арабы посмотрят, как мы

стр. 23

живем". Так они появились в Панджшерском ущелье, где около недели ездили по кишлакам, снимали укрепления, технику, беседовали с людьми. Одновременно они сразу же начали добиваться встречи с командующим. Однажды, уже в самом начале сентября, их даже пригласили на заседание Совета Северного альянса, на котором присутствовали президент Раббани, Ахмад Шах Масуд, нынешний командующий Фахим, министры, крупные полевые командиры. Арабы не смогли приехать, кажется, из-за неисправности нанятой машины.

Как-то Масуд собрался в Ходжа-Баххадин. Обычно никто не знал, куда и насколько он улетает, хотя пункты его остановок, конечно, известны - их не так уж много было на контролируемой северянами территории. Арабы узнали об отлете командующего и стали проситься на его борт. Масуд отказал, сказав, что неизвестных ему людей с собой не берет.

Прилетев в Ходжа-Баххадин двумя днями позднее, террористы стали ждать, как в засаде. Встреча с командующим была назначена на вторую половину дня 8 сентября. Уже поздно вечером им дали отбой; Масуд был слишком занят и перенес аудиенцию на полдень следующего дня.

Перед встречей охрана произвела лишь поверхностный осмотр "корреспондентов", не проверив тщательно их оборудование. Удивительно, но Масуд, обладающий изощреннейшим военным опытом, знающий все тонкости восточных заговоров, сам многократно заманивавший врагов в ловушки, считал, что он не может оскорбить гостя недоверием. Хотя многие журналисты, в том числе и мы на последней встрече с ним в августе, выражали недоумение по этому поводу.

Ровно в полдень в угловой комнате резиденции командующего расселись Ахмад Шах Масуд, Масуд Халили, посол Исламского Государства Афганистан в Индии, представитель МИДа Асим Сухиаль, Фахим, афганский журналист и террорист-"телеоператор". Другой араб ходил по комнате и выглядывал в коридор, якобы готовясь к интервью. Судя по всему, командующий все-таки испытывал некоторую настороженность. Когда "оператор" стал передвигать камеру ближе к Масуду, он спросил Асима, зачем тот это делает? Асим резко встал и попытался оттолкнуть камеру, но было поздно. Раздался взрыв. Часы остановились в 12.05.

Асим погиб мгновенно, Масуд Халили, получил тяжелые ранения в бок, Фахиму сильно обожгло лицо, у террориста- "оператора" почти не осталось туловища, второй оказался невредим. Командующий сидел, откинувшись в кресле, истекая кровью. Он был поражен в голову, ноги, грудь. Охрана кинулась к Ахмаду Шаху. Его подняли под руки, закрыли лицо белой материей, вывели на крыльцо и посадили в машину, которая тут же рванула к вертолету. На столе остался обгорелый лист бумаги с первым вопросом "репортеров": "Что вы сделаете с бен Ладеном, если вновь займете Кабул?"

Поначалу следователи решили, что взрывчатка была спрятана у террориста на поясе, но потом, когда после долгих поисков не нашли никаких остатков камеры, пришли к заключению, что взрывное устройство было все-таки замаскировано в ней. В действие оно было приведено пультом дистанционного управления, находившимся в руках "корреспондента".

Уцелевшего террориста схва-

стр. 24

тили, закрыли в одну из подсобных комнат, но он, воспользовавшись суматохой, вылез в небольшое окно и скатился под обрыв к реке. Там охрана его быстро настигла. В завязавшейся схватке араб схватился за ствол автомата и попытался вырвать его из рук солдата, тот нажал на спусковой крючок. Смерть бандита была мгновенной. Позднее, ночью, обоих арабов похоронили на кишлачном кладбище. Коран не позволяет отказывать в последнем милосердии ни самоубийцам, ни грабителям, ни террористам.

Командующий без промедления был доставлен в госпиталь на таджикской стороне, но врачи уже были бессильны что-либо сделать. "Панджшерского льва" не стало. Мусульманина положено хоронить в день смерти. Но в Коране написано, что если есть препятствия по дороге на кладбище - непогода, война, - то похороны могут быть отложены. Совет Северного альянса решил, что не нужно давать лишний козырь своим врагам, изготовившимся к наступлению, пусть Масуд послужит своим собратьям и после смерти. Именно поэтому о его гибели было объявлено народу на неделю позднее.

Оказалось, что сделано это было не напрасно. Ведущие расследование люди рассказали, что у них, во-первых, нет сомнений в причастности Усамы бен Ладена и талибов к террористическому акту. Во-вторых, просматривается прямая связь между покушением на Масуда и терактами в Соединенных Штатах. В-третьих, убийство командующего планировалось совершить несколькими неделями раньше с тем, чтобы движение "Талибан", воспользовавшись упадком духа северян после гибели Масуда, начало крупномасштабное наступление в провинциях Тахор и Бадахшан, заставив их капитулировать.

Организаторы терактов четко осознавали, что акции возмездия со стороны западных стран им не избежать, поэтому они стремились максимально к ней подготовиться, захватив Афганистан целиком.

Тогда у США и других стран антиталибской коалиции просто не оказалось бы внутренних союзников, на которых они могли бы опереться, проводя операции против бен Ладена и муллы Омара.

Но жизнь распорядилась по-другому. Смерть Масуда вызвала взрыв ненависти к талибам не только у жителей северных провинций, но и в других районах, способствовала сплочению сил Северного альянса. Соболезнования в связи с гибелью "пандж-шерского льва" высказали все его друзья и даже многие недруги.

Все полевые командиры принесли клятву верности новому командующему силами Северного альянса Мухаммаду Фахиму, который находился рядом с Масудом более двадцати лет.

"Панджшерский лев" и после смерти остается в рядах борцов с талибами.

Постоянный адрес данной публикации: