Раскрытие, хотя и неполное, архивов высших советских государственных и партийных органов сделало возможным исследование исторических событий, освещение которых многие годы опиралось на далекие от действительности концепции. Среди этих событий, на наш взгляд, большой научный интерес представляет так называемое басмаческое движение в советском Туркестане.

Осенью 1920 г. был свергнут деспотический режим бухарского эмира Сеид-Алим-хана и провозглашена Бухарская Народная Советская Республика (БНСР). В Москве это было расценено, как крупный успех в реализации стратегии, ведущей к победе мировой революции. Однако, как убедились на месте представители РСФСР, положение там было весьма сложным. В частности, началось повстанческое движение, причем источники его материального снабжения располагались в Афганистане - вне достягаемости частей Красной Армии, единственной, как оказалось, реальной силы, способной бороться с восстанием. Как отмечалось в одном из донесений советской военной разведки, "2 мая в Мазари-Шериф прибыл эмирский чиновник Ходжакулов, на которого бывшим эмиром возложено руководство операциями в районе Байсун", а агенты эмира распространяют слухи, что правительство Афганистана и Англии "обязались оказать помощь мятежу против русских большевиков и их союзников в столице Бухары - младобухарцев" 1 . К ноябрю 1921 г. большая часть Восточной Бухары оказалась под контролем повстанцев.

Советскому руководству еще до начала этих событий было ясно, что Афганистану предстоит сыграть чрезвычайно важную роль в успехе или неудаче грандиозных планов развертывания революционных преобразований в Центральной и Южной Азии. Он, в частности, должен был стать базой для экспорта революции в Индию - одной из первостепенных целей Коминтерна. Между тем необходимо было учитывать, что среди афганской политической элиты после крушения халифата в Турции весьма популярными были идеи создания нового халифата с центром в Кабуле и включения в его территорию обширных районов Средней Азии, в том числе и Бухары. В обстановке, складывавшейся после провозглашения БНСР, для Москвы крайне важным было переключение внимания Кабула на южное направление его внешней политики, т.е. на Индию. Эту задачу она считала чрезвычайно сложной, учитывая противоречивую позицию пришедшего к власти в 1919г. Амануллы-хана. Новый властитель, человек весьма амбициозный, был полон радужных надежд на превращение страны в мощную региональную державу. Идеологическое оформление его планы находили в тезисе объединения народов Востока на базе принадлежности к исламу. В этой схеме Кабулу предстояло занять нишу, образовавшуюся после крушения Османской империи. Успех задуманного грандиозного предприятия был бы невозможен без активизации на двух фронтах - южном и северном. На юге задача со-

стр. 56

стояла в вытеснении англичан из населенной преимущественно мусульманами западной части Индии, прежде всего из занятых пуштунскими племенами ее северозападных районов. Но это было невозможно без широкомасштабного вооруженного конфликта с Лондоном. Военное решение мыслилось и на севере, где Афганистан, в случае реализации плана, должен был активно вмешаться в вооруженную борьбу, развернувшуюся в бывшем Бухарском эмирате.

Советские аналитики считали, что политика Кабула в отношении Бухары и Советской России объясняется воздействием факторов, выходящих за пределы "собственно афганских" интересов: "Развитие советского строительства и укрепление коммунизма на Востоке становится опасным для националистического панисламского мира. Объединение Востока может наступить двумя путями: или победой реакции "торжеством господствующих групп Ислама, или объединением трудящихся путем создания Советской власти"" 2 .

В Москве понимали, что материальные ресурсы Афганистана совершенно недостаточны для того, чтобы развернуть наступление одновременно на севере и на юге и полагали, что Аманулла-хан будет пытаться использовать англо-советские противоречия. Следовательно, задача состояла в том, чтобы в роли друга оказалась Советская Россия, хотя относительно подлинного отношения официального Кабула к ней там иллюзий не питали.

В 1919 г. на афгано-индийской границе разразились военные действия. Как считали советские специалисты, "на разрыв с Англией повлияло унижение, которому подверглась Турция по Севрскому миру, сохранившая... ореол главы мусульманского мира". Кроме того в Индии началось движение за объединение мусульман в защиту халифата. Исполненный уверенности, что РСФСР не использует англо-афганские осложнения для территориальных приобретаний за счет Афганистана и стремясь выступить в глазах мусульман как защитник халифата, Аманулла-хан, отвечая настроениям кругов высшего духовенства и независимых племен, открыл военные действия против Англии. Действуя осторожно, он использовал вначале ополчения пограничных племен, в то время как регулярные войска оставались на резервных позициях.

Англичане в конечном счете добились успеха и вынудили эмира заключить мир. Но "эмир стал более самостоятельным с правом непосредственных дипломатических отношений с иностранными державами, что повысило его авторитет на небывалую высоту... Но вместе с тем эмирская казна понесла серьезнейший ущерб, так как для доказательства своей независимости эмир отказался от постоянной субсидии, получавшейся им и его предшественниками от англо- индийского правительства" 3 .

Аналитики советского МИДа, оценивая отношения с Афганистаном, писали: "Признание независимости Афганистана правительством РСФСР, афганского посольства в Москве, появление русского посольства в Кабуле, открыло для Афганистана путь признания его со стороны европейских держав... Но вместе с тем Афганистан упорно стремится добиться возвращения Кушки и Пендинского оазиса. Известна передача недавно Бухправительству ноты, в которой выражалось изумление по поводу несамостоятельности БНСР, употребления революционных эмблем, противных шариату. К тому же эмир Бухарский встретил радушный прием в Афганистане и там собрались все лидеры бухарской контрреволюции... В общем Афганское правительство представляет серьезного противника, преследующего ныне военно-державную политику и мечтающего о роли мусульманского гегемона в Средней Азии" (выделено мной. - В.Г. ) 4 . В другом документе 5 , также относящемуся к начальному периоду существования БНСР, содержится прогноз возможного развития политики Афганистана в отношении Бухары и РСФСР: "После поражения на индийской грани-

стр. 57

це упрочение положения Афганистана возможно лишь за счет упрочения реакционного государства и прекращения наступательного движения революции на Востоке. Слабость сил является главным сдерживающим моментом в политике Афганистана. Поэтому вполне возможно, что свою политику Афганистан сведет к созданию нам тяжелых внутренних затруднений, которые бы дискредитировали политику советской власти на Востоке. Борьба... в Бухаре против Советской Бухарской власти, против союза Бухары с Советской Россией, есть первейшее в этом направление".

28 февраля 1921 г. в Москве между наркоминделом Г.В. Чичериным и его заместителем Л.М. Караханом, с одной стороны, и афганской делегацией в составе Мухамед Вали Хана, Мирза Мухамед Хана и Гулам Сидык Хана - с другой, был подписан договор, предусматривавший установление между РСФСР и Афганистаном дипломатических отношений 6 . В секретных приложениях к тексту договора содержались весьма важные положения о военно- экономической помощи, которую советская сторона обязалась оказывать Афганистану: безвозмездное ежегодное пособие в размере одного миллиона рублей золотом, оборудование телеграфной линии Кушка-Герат-Канд агар-Кабул; направление в распоряжение афганского правительства технических и других специалистов, 12 самолетов, школы авиации, двух-четырех батарей зенитных орудий, 5000 винтовок "с необходимым запасом патронов" и, наконец, устройство завода для производства бездымного пороха 7 . Договор должен был войти в силу после его ратификации обеими сторонами. Афганская сторона ратифицировала договор в значительной степени благодаря искусству прибывшего летом 1921 г. в Кабул советского полпреда Ф.Ф. Раскольникова, который полагал, что его успех в известной мере объяснялся неуклюжими действиями британских представителей в Кабуле.

Несмотря на известные достижения в осуществлении советской политики в отношении Афганистана, советский посол был далек от эйфории и не считал, что угроза афганского вмешательства на стороне противников советской власти в продолжавшейся вооруженной борьбе в Средней Азии, в первую очередь в Бухаре, устранена. Свои соображения по этому поводу он изложил в послании наркоминделу Г.В. Чичерину 26 ноября 1921 г. 8 . Получив сведения о восстании в Восточной Бухаре, афганцы "стали усиленно предлагать военную помощь для восстановления порядка и спокойствия", мотивируя это заботой о судьбе "дружественного мусульманского населения". Но при этом они упрекали Советскую Россию за использование частей Красной Армии на территории Бухары. Более того, Раскольников не исключал, что "болезненный интерес" Кабула, который он продолжает проявлять к Бухаре, может вылиться в сумасбродную силовую акцию путем ввода туда "под самыми дружественными предлогами" его военных сил. Советская сторона при этом будет поставлена "перед совершившимся фактом". Правда такое развитие событий он считал маловероятным, учитывая заинтересованность Амануллы-хана в уже начавшей поступать в Афганистан советской военной помощи. И все же, как полагал советский полпред, к "этому надо быть готовым", учитывая чрезвычайно нестабильную, подверженную постоянным колебаниям политику Амануллы-хана по отношению к Советской России. В этой обстановке Раскольников считал, что Москва должна проявлять гибкость и сдержанность в сочетании с бдительностью и необходимой твердостью.

Вслед за рекомендациями Раскольникова Политбюро ЦК РКП(б) на своем заседании 27-31 января 1922 г. выступило против попыток Кабула оказать давление на правительство БНСР с целью побудить его если не прервать, то ослабить военно-политическое сотрудничество с РСФСР. В постановлении, принятом в конце января 1922 г. 9 , предусматривались решительные демарши в Бухаре и в Кабуле: "Ввиду представления афганским правительством ноты бухарскому правительству, явно инспирированной Антантой и содержащей в себе попытку игры на панисламизме части

стр. 58

бухарского правительства, признать необходимым решительный протест бухарскому и афганскому правительствам", потребовать отзыва афганского посла из Бухары и "невмешательства впредь во внутренние дела Бухары". Одновременно советское руководство продолжало оказывать Афганистану помощь. 22 марта этот вопрос был затронут в письме Г.В. Чичерина И.В. Сталину 10 : "Уважаемый товарищ. Все те, кто в настоящее время стоят близко к нашим сношениям с Афганистаном, самым энергичным образом настаивают на том, что отсрочка выдачи афганцам заготовленного для них в Кушке и подлежащего выдаче им оружия было бы самым вредным и гибельным шагом". Чичерин указывал, что по информации, полученной Наркоминделом, "это вызовет величайшее возбуждение в афганском правительстве и может толкнуть его к самым враждебным действиям".

Советское руководство продолжало оказывать помощь Афганистану, несмотря на вмешательство Кабула в бухарские дела. По сведению военной разведки Туркестанского фронта, в течение 1922 г. Афганистан продолжал активную помощь повстанцам 11 : "В личной охране Энвера состояло 180 афганцев... Из Афганистана прибыл транспорт 80 верблюдов с оружием и патронами". Отмечалось, что из Афганистана прибывает пополнение для повстанцев, что, правда, не удовлетворяло лидеров мятежников. Так, Арифов - один из видных руководителей военного аппарата БНСР, перешедший на сторону басмачей, направил в Афганистан просьбу о подкреплении.

Продолжались и попытки афганских дипломатических представителей подорвать БНСР изнутри. 6 июля 1922 г. в Бухаре была раскрыта подпольная антиправительственная организация, причем был арестован один из ближайших родственников бывшего эмира, получавший от него денежную помощь. Следствие установило, что руководил организацией афганский консул. Все это полпред БНСР в РСФСР доложил лично Сталину 12 . Тайная война, которую Афганистан фактически вел против РСФСР, распространилась на территорию Туркестанской АССР, где повстанческое движение было весьма активно в Ферганской области. Так, по данным советской контрразведки, один из руководителей повстанцев, Курширмат, направил делегацию в Кабул, где она была принята самим Амануллой-ханом. Последний якобы поручил передать Курширмату благодарность от своего имени за борьбу против большевиков 13 . По тем же сведениям, Курширмат направил в Афганистан "молодых мусульман для обучения военному делу, что было сделано по предложению Кабула". В начале апреля 1922 г. Курширмат послал в Афганистан курбаши Хайдара, доставившего туда ценные подарки; указывалось также, что ведется "агитационная работа" с призывами "за автономию Туркестана и Ислам" 14 .

Как отмечалось в донесениях советской разведки, относящихся к тому же 1922 г., басмачи пытаются "спровоцировать туземцев выпуском ложных сводок о наших поражениях и потерях в боях" 15 . Они готовились "тайной Средне-Азиатской мусульманской организацией с центром заграницей". 17 мая 1922 г. Полномочное представительство ГПУ в Туркестанской республике, ссылаясь на данные Особого отдела Туркестанского фронта, информировало центр 16 , что афганское правительство принимает активное участие в басмаческом движении в Бухаре: "Энвер-паше послано оружие и отряд регулярных войск. На очереди стоит посылка пехоты. Пограничные афганские города и сама граница усилены войсками как никогда..., идет передвижение войск, смена комсостава, ремонт дорог, исправление укреплений, мобилизация людей и лошадей. В Иман-Саиб прибыл военный министр. Прибытие таких людей в провинцию обусловливаются возможными предстоящими военными действиями". Военный министр якобы заявил, что афганское правительство "вышлет в Бухару до 8000 регулярных войск... В Афганском Туркестане создан штаб, руководящий бухарским движением и снабжающий его людьми и оружием".

стр. 59

Нельзя не отметить, что предположения тех, кто предсказывал крупномасштабное вмешательство Афганистана в вооруженную борьбу между Советской властью и повстанцами, не оправдывались, и, следовательно, тот курс политики в отношении Кабула, которого придерживалась Москва, оказался верным. В самый кульминационный период развития восстания в Восточной Бухаре под руководством Энвер-паши Аманулла-хан не решился оказать последнему реальную поддержку и попытаться спасти его от поражения. Более того, хан предпринял некоторые шаги для успокоения Москвы. 1 сентября 1922 г. министр иностранных дел Афганистана заверил Ф.Ф. Раскольникова 17 , что его "правительство не имело и не имеет никаких помыслов к подстрекательствам, которые были бы направлены против правительства Советской России и не представляет места организациям, враждебным русскому правительству".

Со своей стороны. Политбюро ЦК РКП(б) решило смириться с ограниченной помощью Афганистана повстанцам в Средней Азии, так как считало возможным использовать Амануллу- хана в своей политике на Востоке в качестве противовеса влиянию Англии. Заметим, что к концу 1922 - началу 1923 г. повстанческое движение в Восточной Бухаре после некоторого спада в летние месяцы 1922 г. в результате разгрома его главных сил и гибели Энвер-паши вновь оживилось. Определенное влияние, очевидно, имела продолжавшаяся помощь Афганистана, о чем в Москве имели достаточно четкое представление от стратегической разведки. Сошлемся на доклады Полномочного представителя ОГПУ в Средней Азии и военной разведки Туркестанского фронта за 1923 год: "Связь с Афганистаном. Февраль 1923 года. По сведениям агентуры от 30.1 на афганской территории в районе Келиф, Ханабад, Андхой и Девлет-Абад идет формирование отрядов из туркмен и белоэмигрантов. Деятельное участие в организации принимают бывшие эмирские чиновники..., из Афганистана в район Керки были направлены б турецких офицеров для организации командования формирующихся отрядов..., в районе Ахча уже организовано до 300 всадников, а в районе Шибирган - до 700 всадников. Отряд Клыч Мергена является якобы одним из первых сформированных в Афганистане, откуда к нему поступают оружие и боеприпасы."

Несмотря на это, в конце марта 1923 г. Политбюро ЦК РКП(б) постановляет "признать необходимым вступить в переговоры с Афганправительством относительно выплаты ранее обещанной части субсидии в размере 500 000 рублей". Правда, условием этой выплаты было решено считать возмещение ущерба от действия переходивших из Афганистана в Туркмению басмачей, "открытие русского консульства в Меймене, создание смешанных контрольных комиссий в тех местностях Афганистана, откуда часто происходят вторжения..., выселение из Афганистана наиболее одиозных элементов, список которых будет представлен". Кроме того, выплата должна производиться по "особому постановлению ЦК после доклада НКИД о достигнутом соглашении в переговорах" 19 . Насколько можно судить по сохранившимся материалам, и в дальнейшем Афганистан продолжал оказывать содействие повстанческому движению в Средней Азии, но в несравненно более скромных размерах, нежели в 1921-1922 гг. После гибели Энвер-паши и непродолжительного периода командования "священной армией Ислама" другим турецким офицером - Селим-пашой, последний был вынужден уйти в Афганистан, где его приверженцы, по утверждению местных властей, были разоружены. Но командование повстанцами было передано Ибрагим-беку, который, по данным советской разведки, действовал "строго по указке Афганистана" 20 . Бывший бухарский эмир по-прежнему занимал роскошную резиденцию в местечке Калаи-Фатум близ Кабула, получая от афганского правительства ежегодную субсидию в размере 150 тыс. рупий 21 . Там же располагался и зарубежный

стр. 60

центр управления повстанческим движением в Восточной Бухаре, являвшейся последним очагом басмачества.

1924 год ознаменовался постепенным затуханием повстанческого движения в теперешнем Таджикистане, уходом остатков басмаческих формирований и их ведущих лидеров в Афганистан и одновременно острым внутриполитическим кризисом там, показателем которого был мятеж в Хосте. Позиция советского руководства по отношению к Афганистану оставалась прежней, несмотря на то, что политика Амануллы-хана в "бухарском" вопросе не изменилась.

29 апреля 1924 г. Политбюро ЦК РКП(б) постановило "принять предложения тт. Сталина, Троцкого, Чичерина о выдаче Афганистану немедленно... одного миллиона рублей и о посылке 2-3 опытных работников-мусульман в Афганистан" 22 . В течение последующих месяцев Политбюро вновь обращалось к афганским проблемам. Это объяснялось явной обеспокоенностью Москвы судьбой режима Амануллы-хана, положение которого продолжало оставаться неустойчивым. На заседании 14 августа 1924 г., проходившем в обстановке особой секретности 23 , было решено запросить РВС Туркфронта об его оценке положения в Афганистане и "тех мерах, которые он считал бы необходимым принять в связи с афганскими событиями". 21 августа, видимо, после получения подробной информации из штаба Туркфронта, поступившей 19 августа, наркоминделу Г.В. Чичерину было предложено оказать Кабулу срочную военную помощь: "а) отпустить... 5000 винтовок и патроны к ним, 50-100 пулеметов с патронами, 3 радиостанции; б) ускорить передачу аэропланов, находящихся в Кушке вместе с летчиками; в) послать летчиков для имеющихся в Афганистане аэропланов". Наблюдение за исполнением этого решения было возложено на заместителя председателя Реввоенсовета СССР И.С. Уншлихта.

В течение 1924 г. в Афганистан было направлено десять самолетов с советскими экипажами,: принявшими участие в ударах по повстанцам. Другая ударная сила правительственных войск - артиллерия была усилена поставкой из СССР снаряжения на сумму свыше 600 тыс. рублей 24 .

Тем не менее Аманулла-хан не отказался от идеологической основы его внешней политики - панисламизма. Такой вывод сделало авторитетное совещание с участием ведущих партийно-государственных работников Средней Азии (Ф. Ходжаев, К. Икрамов и др.) в начале 1925 г. Они согласились с оценками возглавлявшего Полномочное представительство ОГПУ в Средней Азии, одного из ближайших соратников Ф.Э. Дзержинского - Л.Н. Бельского. По его мнению, после краха "консервативного панисламизма", центром которого являлся до поражения в Первой мировой войне Турции константинопольский халифат, Аманулла-хан и идеолог "младоафганцев" Махмуд Тарзи пришли на смену османскому "султану-халифу" и его окружению, и панисламизм опирается на военно-политический союз Афганистана, кемалистской Турции и Ирана 25 .

Нормализация обстановки в Средней Азии проходила медленно. Некоторые районы Узбекистана (Сурхандарьинская область и нынешний Таджикистан), по заключению командования Туркестанского фронта, и в 1925 г. "продолжали оставаться наиболее неблагополучными по количеству продолжающих оперировать различных ба-сманческих группировок" 26 . Длительность агонии басмачества в этом регионе объяснялась продолжающейся поддержкой из северного Афганистана, особенно из таких центров, как Мазари-Шариф, Ханабад, Рустак, Андхой. Отсюда бывший бухарский эмир продолжал поддерживать регулярные контакты со своими сторонниками и оказывать им помощь. По данным советской разведки, "в течение 1925 года в Ханабаде находились Саид-бек, Тоган-бек и Акрам-хан-Тюря (видные басмаческие руководители. - В.Г .).. . Они организовали переходы через границу с советским Таджикистаном курьеров, готовили им документы" 27 .

стр. 61

Но как и в 1923-1924 годах, содействие афганских властей повстанцам было весьма скромным. Это объяснялось боязнью Амануллы-хана осложнить отношения с Советским Союзом, оказывавшим ему поддержку в борьбе с внутренней оппозицией и Англией; кроме того, победа антисоветского повстанческого движения в Таджикистане была невыгодна Аманулле-хану, поскольку повстанцев поддерживала непуштунская родоплеменная знать на севере страны, недовольная тем, что и при Аманулле ее не допускали к власти. Вместе с тем полное поражение басмаческого движения в Таджикистане также было невыгодно Аманулле- хану и пуштунской элите, так как повлекло бы за собой массовую эмиграцию узбеков, таджиков и туркменов в Северный Афганистан, где проживали их соплеменники.

Советские аналитики понимали своеобразие ситуации, в которой находился Кабул. В материалах политической и военной разведки отмечалось, что верхушка повстанческого движения в Таджикистане "все время стремится получить помощь Афганистана" в максимальном объеме и вообще "втянуть в совместную борьбу" эту страну, что невыгодно кабульскому режиму. Но афганское правительство не в состоянии, если бы того и желало, решительно противодействовать оказанию помощи повстанцам. Более того, меры, принятые "вследствие нашего дипломатического давления не имеют особенно большого результата... не вследствие попустительства правительства", а из-за "слабости госаппарата", и поэтому "физически невозможно осуществить контроль над деятельностью басмачей, беспрепятственно переходящих границу с СССР в обоих направлениях" 28 . Небезынтересно и замечание советских разведчиков, относящееся к тому же времени, т.е. к 1926 г. "Есть сведения, что афг[анское] правительство держит[бывшего бухарского эмира в стране] и не высылает в Индию из-за боязни, что как он, так и его приближенные будут использованы англичанами" 29 . Очевидно, что, стремясь помешать планам военного лидера таджикских повстанцев Ибрагим-бека, перешедшего под давлением Красной Армии в июне 1926 г. в Афганистан, Кабул пытался не допустить создания им инфраструктуры власти на севере страны. Это и понятно, ведь он стремился не только восстановить боеспособность и единство разрозненных групп бежавших в Афганистане басмачей и наладить связь с закрепившимися на севере группами активистов узбекской, туркменской и таджикской эмиграции, но и захватить лидерство среди непуштунского населения северного Афганистана, чтобы создать здесь отдельное государство.

Все эти обстоятельства особенно проявились в 1927-1928 гг., когда на фоне дальнейшего упадка повстанческого движения в Таджикистане начинается новый кризис режима принявшего королевский (шахский) титул Амануллы-шаха. Еще в сентябре1927 г. на заседании Политбюро ЦК ВКП(б), в обстановке строгой секретности (его протокол хранился в одной из "особых папок") было принято постановление, подчеркнувшее неизменность поддержки кабульского властителя. В постановлении, принятом 15 сентября 1927 г. 30 , говорилось, что "к 1 сентября 1927 года на основе договора афганскому правительству передано в счет субсидии:

а) валюты 1250000 руб.;

б) артимущества на сумму в 75000 руб.;

в) артимущество во время Хостинского восстания (на сумму в 607378 руб. 81 коп.);

г) недополучено за проданные в разное время запасные части (к технике и вооружению) 594803 руб. 84 коп.

Из имущества передано 8 самолетов, 6 зенитных орудий и пять тысяч винтовок с необходимым запасом патронов...

4. За вычетом переданных в счет субсидии 2666803 руб. 84 коп. осталось к осени 1927 года передать еще 3333198 руб., дооборудовать завод по изготовлению бездымного пороха и авиашколу.

стр. 62

5. Решением инстанции (Политбюро ЦК ВКП(б). - В.Г. ) признано необходимым отпустить Афганистану оружия на 4 миллиона руб. в два срока. На два миллиона в начале года, на остальные два - в конце года. Из этих четырех миллионов на три миллиона должно быть передано в счет субсидии, на 1 [миллион] должно уплатить Афганистану в виде продажи оружия. После передачи оружия на указанную сумму к январю 1928 года задолженность (в счет субсидии по договору 1921 г.) составит 1133196 руб. 41 коп. Недодано 2 зенитных орудия, 4 самолета и не выполнено обязательство построить завод и создать авиашколу...

8. Считать необходимым выдать афганскому правительству обусловленные договором 1921 года 4 самолета и 2 зенитных орудия... Народному комиссару финансов СССР ассигновать военведу на восстановление указанного имущества в течение 1927/28 бюджетного года 420 тыс. руб."

Политбюро занялось обсуждением мер по оказанию военно- экономической помощи Афганистану как раз тогда, когда в этой стране разразился новый острый политический кризис. Реформы Амануллы-хана после завершения войны с Англией в 1919 году, несмотря на их прогрессивное значение - подрыв основ феодального строя, модернизацию права, создание современной промышленности, изменение финансовой системы, военное строительство, расширение светских школ и т.п., - вызвали оппозицию со стороны не только традиционной элиты, но и широких слоев населения. Это объяснялось недостаточным учетом традиционных основ афганского общества. Положение низов в определенной степени ухудшилось, что было использовано консервативными группировками, поддержанными извне. В 1928 г. массовые беспорядки перерастают в вооруженное восстание, охватившее вначале северные районы страны - Кухистан и Кохдаман, а затем - две трети Афганистана. Положение Амануллы-шаха становится критическим. Солдаты правительственных войск, в основном крестьяне, переходят на сторону повстанцев, лидером которых становится некий Хабибулла, полуграмотный крестьянин-таджик, некоторое время служивший в армии, а затем ставший профессиональным разбойником, своего рода афганским Робин Гудом. Эта крайне противоречивая фигура, "сын водоноса", Бача-и-Сакао 31 к концу 1928 г. сумел одержать победу. Мусульманское духовенство Северного округа приняло фетву, в которой Аманулла-шах именовался возбудителем разврата и мятежа, правоверные освобождались от обязанности повиноваться ему, а его место должен был занять Хабибулла - Бача-и-Сакао, "слуга народа, ревнитель религии".

14 января 1929 г. после поражения правительственных войск под Кабулом Аманулла шах решил покинуть столицу. Сопровождаемый небольшой группой своих приверженцев и шестью телохранителями, захватив 10 млн. рупий, он выехал на автомобиле в сторону Кандагара. Перед этим он передал руководство государственными делами своему брату Инаятулле. Повстанцы овладели столицей, а 17 января Инаятулла подписал соглашение о своем отречении и принес клятву верности Хабибулле, который, в свою очередь, обязался гарантировать безопасность всему его роду и возможность выезда в Кандагар или за пределы страны. 18 января Хабибулла объявил себя королем Афганистана назначив наследником своего брата - Хамидуллу.

Советское правительство сочло приход к власти Бача-и-Сакао государственным переворотом, в котором были замешаны англичане. Советский полпред был отозван из Кабула, но дипломатические отношения не были прерваны - временно советскую миссию возглавил советник Э.М. Рикс, продолжали работу консульства в Мазари-Шарифе, Меймене и Герате. До конца мая 1929 г. в Москве продолжали надеяться на возвращение в Кабул Амануллы-шаха. Практические меры в этом направлении возглавил сам Сталин, без ведома НКИД и даже ОГПУ. Он встретился с министром иностранных дел свергнутого, но еще находившегося в Афганистане Амануллы- шаха, Гулам-Сидык-ханом (Чархи), после чего был разработан план советско-афган-

стр. 63

ской военной операции. Формально ее возглавил посол прежнего афганского правительства в Москве, Гулам Хайдар- хан, имевший чин генерала, окончивший турецкое военное училище, человек энергичный, хорошо знавший русский язык. Но реальным руководителем всего предприятия был известный советский военачальник В.М. Примаков, одно время военный атташе в Кабуле.

Операция началась 15 апреля 1929 г., когда отряд, состоявший из солдат и командиров Красной Армии, переодетых в афганскую форму (правда, в его составе были и афганские офицеры), переправился в районе Термеза на афганскую территорию. Отряд насчитывал (по разным данным) от 800 до 2000 человек, имел на вооружении пулеметы и артиллерийские орудия, а с воздуха поддерживался шестью самолетами советских ВВС. Операция развивалась, как казалось, успешно. Сломив сопротивление афганских воинских частей, верных Кабулу, отряд подошел к Мазари-Шарифу и овладел им 19 апреля. Продвигаясь в направлении Кабула, наступавшие разбили насчитывавшую около 4000 человек группировку во главе с министром обороны нового правительства, Сеид-Хуссейном. Но 30 мая стало известно, что Аманулла решил прекратить борьбу и, покинув Афганистан, направился в Индию, а затем в Европу.

Между тем новый режим в Кабуле сразу же приступил к ликвидации ненавистных консервативным кругам реформ. Но Москву беспокоило прежде всего то, что Бача-и-Сакао начал проявлять признаки враждебности к СССР. Таджика Бача-и- Сакао активно поддерживали лидеры узбекской, таджикской и туркменской эмиграции из СССР, видевшие в нем, кроме всего прочего, антипуштунского лидера, могущего изменить в выгодном для сепаратистов севера Афганистана положение. В донесении уполномоченного Наркоминдела СССР в Узбекистане, составленном 24 февраля 1929 г., когда судьба режима Амануллы-шаха еще не определилась, отмечалось: "В последние дни между Бача-и-Сакао, бух[арским] эмиром и Ибрагим-беком велись переговоры, главным содержанием которых был вопрос о совместных действиях против Бухары и Таджикистана. Ибрагим-бек настаивал на активных действиях "немедленно после подавления сопротивления еще оставшихся на севере страны сторонников свергнутого Амануллы-шаха", обещая срочно организовать "отряд в 4000 человек". Бача-и-Сакао будто бы "выразил согласие", но вместе с тем заявил, что участвовать в столь крупном предприятии на советской стороне "с наличными силами невозможно". По его мнению, до подчинения всего Афганистана это создало бы угрозу новой власти. Баче-и- Сакао предложил Ибрагим-беку перебросить его формирования в Кабул для завершения борьбы с Аманулла- шахом. В конце концов Ибрагим-бек согласился направить в Кабул 1000 бойцов. В том же донесении отмечалось, что бывший бухарский эмир "держался более умеренной позиции и в общем поддерживал Бача-и-Сакао" 32 .

Сходные данные поступали в Москву и по каналам внешней разведки. Как раз 24 февраля 1929 г. в сводке ОГПУ говорилось: "Чем дальше развивались события на севере страны, тем ярче выступала роль бухарской и туркменской эмиграции как активного сторонника переворота. Пытаясь использовать заинтересованность Бача-и-Сакао в своей поддержке, эти круги в лице Ибрагим-бека настаивают на открытии военных действий против советского Таджикистана" 33 . К началу весны 1929 г. представления руководства советских органов разведки, внимательно следивших за событиями в Афганистане, стали более четкими.

15 марта 1929 г. Полномочное представительство ОГПУ в Средней Азии докладывало в Средне-Азиатское Бюро ЦК ВКП(б): "Афганские события, переместившиеся непосредственно к границам республик Средней Азии, вызвали огромную активность бывшей бухарской и туркменской эмиграции. Этой активности содействовал закон Бача-и-Сакао об отмене воинской повинности и формировании вооруженной силы по родовому принципу на началах добровольности. Бухарская эмиграция, как

стр. 64

менее всего обеспеченная, твердо не осевшая и имеющая опыт басмачества, служит основным кадром для вербовки и формирования отрядов (Бача-и-Сакао. - В.Г .). Для вербовки эмигрантов используются бывшие басмаческие главари, которые становятся во главе таких отрядов и подчиняются местным хакимам (главам администрации уездов. - В.Г .). Эти силы предназначены не только для охраны внутреннего порядка, но и охраны границы. Достаточно указать на назначение Утан-бека (в прошлом одного из виднейших предводителей басмачей в Восточной Бухаре. - В.Г. ) начальником погранохраны против нашего Сарайского участка, Давлет-сардара - начальником вооруженных сил среди туркмен, Ибрагим-Бека - командующим войсками Ханабадского округа, чтобы понять, что эти отряды предназначены больше для действий на нашей территории нежели [на] территории Афганистана" 34 . Опасность усугублялась чрезвычайной слабостью советских пограничных войск в этом регионе. Так, при протяженности границы с Афганистаном в 2128 км ее неприкосновенность обеспечивалась всего 1090 пограничниками 35 , т.е. в среднем один человек охранял два км границы. Боеспособность советской погранохраны резко снижалась из-за распространения малярии, недостатка автоматического оружия и средств связи.

Советское государство и военное руководство не исключали того, что дело не ограничится вторжением бандформирований, а начнется война с участием не только Афганистана, но и Ирана, с массированной поддержкой британских войск из Индии.

Автором обнаружен рассекреченный архивный документ, в котором освещался ход штабной игры, проводившейся командованием Среднеазиатского военного округа во главе с П.Е. Дыбенко 38 . Темой учения было отражение вторжения регулярной афганской армии в Таджикистан и последующий контрудар по территории Афганистана. При этом задача Красной Армии заключалась в том, чтобы сначала воспрепятствовать афганскому вторжению, а затем "перейти в решительное наступление, уничтожив части противника, действующие в Мазари-Шерифском районе, для обеспечения возможного дальнейшего движения на Кабул после сосредоточения новых сил".

Режим эмира Хабибуллы оказался недолговечным. В октябре 1929 г. части, находившегося под командованием родственника Амануллы-шаха, - Надир-хана, предприняли наступление на Кабул. Советская разведка к этому времени имела обширные сведения о Надир-хане, наблюдая за ним еще с того времени, когда в 1919-1920 г. он являлся военным министром и играл определенную роль в оказании содействия повстанцам в Восточной Бухаре. Расходясь с Амануллой- шахом в ряде политических вопросов, он тем не менее не был решительным противником СССР. В 1923 г. Надир-хан был устранен с поста министра, но последующие три года занимал престижную должность посла во Франции и Бельгии. В 1926 г. он ушел в отставку и поселился в Ницце как частное лицо, внимательно наблюдая за ходом событий в Афганистане. По- видимому, он уже тогда рассматривал себя кандидатом на трон в Кабуле, хотя с открытыми притязаниями и не выступал. В Ташкенте и в Москве к нему относились с известным подозрением, считая его приверженцем английской ориентации 37 .

На рассвете 8 октября 1929 г. войска под командованием брата Надир-хана - Шах-Вали-хана начали решительные бои за столицу, закончившиеся ее взятием. Хабибулла, захватив с собой значительное количество золота в слитках, бежал. Обосновавшись в Чарикаре, он провел совещание с представителями родовой верхушки севера, призвав продолжать борьбу с узурпатором. Но дни его были сочтены. Надир-хан, прибывший 15 октября 1929 в Кабул, где был объявлен эмиром, убедил Хабибуллу сдаться, обещая клятвой на Коране его неприкосновенность. Но скоро тот был убит вместе с группой своих приверженцев, а их трупы для устрашения были вывешены для публичного обозрения. Впрочем, репрессии настигли и некоторых сторонников Амануллы-шаха. Новое правительство, главой которого стал Надир-хан, принявший

стр. 65

затем титул падишаха, вернуло феодалам некоторые привилегии, отмененные Амануллой-шахом, восстановило мусульманскому духовенству былую роль в вопросах культурной политики, судопроизводства и законодательства, хотя и под контролем светских властей.

В Москве и Ташкенте, интересуясь главным образом курсом внешней политики новых властей в Кабуле, оценивали его весьма критически. Так, в докладе штаба Средне-Азиатского военного округа от 26 октября 1929 г. говорилось, что "состав нового правительства из явных англофилов и реакционеров... подтверждает... точку зрения... на победителя Хабибуллы, как сторонника сближения с Лондоном" 38 . Но политика Надир-шаха не была столь однозначной. Он был сторонником усиления власти центрального правительства, что было несовместимо с поддержкой антисоветских (и одновременно сепаратистских) элементов на севере страны. Однако пойти на решительный разрыв с ними он также не торопился. В штабе Средне-Азиатского военного округа такая линия вызывала тревогу.

Так, в "Обзоре басмачества" по состоянию на 15 мая 1930 г. составленном в 4-м (разведывательном) Отделе этого штаба, говорилось, что "отношение к Ибрагим-беку со стороны Якуб- хана (одного из близких к Надир-шаху членов кабульского руководства. - В.Г. ), прибывшего с широкими полномочиями (на север. - В.Г .)... является двусмысленным", если и не свидетельствует "о сотрудничестве афган[ских] властей с басмаческими главарями... Пребывание Ибрагима со своим отрядом в районе Кундуза (т.е. близ границы с СССР. - В. Г .), а также продолжающаяся вербовка новых людей, ставит вопрос о возможности перехода на нашу территорию и создает новую реальную угрозу Советскому Таджикистану" 38 . Аналогичной точки зрения придерживалось в те дни не только военное командование, но и руководство советской политической разведки. Так, в письме только что назначенного Полномочного представителя ОГПУ в Средней Азии Л.Г. Миронова имевшего опыт работы на Востоке (в начале 1920-х годов он был из руководителей филиала Восточного отдела ОГПУ на Северном Кавказе), на имя председателя Средне-Азиатского Бюро ЦК ВКП(б) и командующего войсками САВО П.Е. Дыбенко, сообщалось о подготовке басмачей к набегу на Таджикистан с ведома Надир-шаха. Это следовало якобы из письма бывшего бухарского эмира, которое привез в штаб Ибрагим-бека в Алиабаде специальный курьер. По сведениям советской политической разведки, Ибрагим-бек созвал специальное совещание курбаши. Как писал Миронов, "намерения перейти на нашу территорию подтверждается рядом источников..., по проверенным данным 16 мая из Термеза Ибрагим-бек готовит к переходу на нашу территорию группы" 40 .

Но все это не значило, что Надир-шах был готов безоговорочно поддерживать базирующихся в Афганистане врагов Москвы. По-прежнему сохраняли значение те факторы, которые определил двойственную политику Амануллы-шаха. Более того, положение нового правителя Афганистана было неустойчивым, поскольку оппозиция на Севере не была сломлена. В докладе Постоянного представительства ОГПУ в Средней Азии от 15 июля 1930 г. отмечалось, что "падение и смерть Бача-и-Сакао и воцарение Надира [в] Северном Афганистане были расценены как победа афганцев (т.е. пуштунов. - В.Г. ), которые начнут восстанавливать прежнее положение своего господства над неафганскими национальностями, населяющими север Афганистана, и узбеки, таджики и туркмены лишатся той относительной свободы и самостоятельности, которые им дал Бача-и- Сакао" 41 . По данным советской политической разведки, такие настроения уже весной 1930 г. вылились в подготовку "всеобщего восстания Афганского Туркестана под лозунгами достижения автономии и самостоятельности". Для Кабула такое развитие ситуации было весьма опасным - "во главе стала бухарская и туркменская эмиграция, как наиболее организационно крепкая, сплоченная прослойка, имевшая уже готовых авторитетных руководителей - Ибра-

стр. 66

гим-бека, Ишана Халифа, ответвления, связи во всех провинциях, включая Кабульскую...".

По информации, которой располагало советское политическое руководство и военное командование, обстановка в Афганистане и на советской границе с ним представлялась угрожающей. Действительно, 3 июня 1930 г. банда в количестве 300 человек, под командованием Утан-бека перешла границу на нижнем Пяндже и атаковала погранпост Баранги 42 .

Хотя предположения об "объявлении нам войны двумя пограничными государствами - Персией и Афганистаном при безусловной поддержке Англии" 43 летом 1930 г. были явно лишены основания, оценка роли повстанцев, базирующихся в Афганистане, была верной: "Одновременно с осложнениями на внешней границе... не исключается возможность возникновения басмаческого движения поддержанного из-за рубежа". Советское руководство решило нанести упреждающий удар по базам басмачей в Афганистане, рассчитывая, что правительство Надир-шаха закроет глаза на нарушение суверенитета страны, поскольку в конечном счете оно было заинтересовано в ослаблении Ибрагим-бека и тех, кто его поддерживал. Как следует из отчета, представленного 26 июня 1930 г. командующему войсками САВО П.Е. Дыбенко, 20 июня части бригады Красной Армии, сосредоточенные в районе поселка Айвадж на границе с Афганистаном, форсировали Амударью и после многокилометрового марша с ходу атаковали Алиабад - главную базу Ибрагим-бека. Правда, он и его ближайший помощник, Утан-бек сумели ускользнуть от преследователей и скрыться в горах. Но места базирования его формирований были уничтожены жесткими методами. Как отмечалось в отчете, "всего уничтожено 839 басмачей и их активных пособников", причем среди убитых был ряд известных басмаческих предводителей. Кроме того, "уничтожены жилища и подорвана экономическая база басмачества - сожжены посевы сельскохозяйственных культур в кишлаках, населенных эмигрантами, снабжавшими "повстанцев" продовольствием и фуражом..., захвачено 200 верблюдов, 80 лошадей, 400 баранов" 44 . В ночь с 25 на 26 июня 1930 г. подразделения сводной бригады Красной Армии были отведены на территорию СССР.

Анализируя итоги операции. Постоянное представительство ОГПУ в Средней Азии отметило, что она "рассеяла ореол непобедимости Ибрагим-бека, показала бесполезность борьбы с Советами и внесла раскол в ряды эмиграции" 45 . Эта оценка была явно преувеличенной, но верно было другое - действия советской стороны не повлекли за собой политических осложнений с правительством Афганистана, которое "прекрасно учло", что операция "была направлена исключительно против Ибрагим- бека, и поэтому было отдано распоряжение о недопущении столкновений наших частей с афганскими и даже [ведено] провести соответствующую разъяснительную работу". В целом советская акция "благотворно" отразилась "на позиции афганского правительства в отношении эмигрантов", поскольку Надир-шах и его окружение пришли к выводу о недопустимости в дальнейшем содействия им в какой-либо форме.

Июньская экспедиция советских вооруженных сил в Афганистане бесспорно нанесла жестокий удар по повстанческим силам, но полностью парализовать их активность не смогла. Ибрагим-бек не оставил намерений взять реванш за поражение, чему в известной степени способствовало некоторое ослабление позиций правительства в Кабуле.

Интересные наблюдения за развитием ситуации мы находим в донесении подполковника Ковалевского, польского военного атташе в Москве, датированном 19 февраля 1931 г. 46 "От источника N 9 (агента. - В. Г. ) я получил следующую информацию о событиях... в Афганистане... С конца января... значительно сократилось влияние Надир-хана... Моментом, играющим не на пользу Надир-хану, является его связь с

стр. 67

англичанами. Увеличившаяся непопулярность кабульского правительства привела к мятежу в Кухистане, на севере, при участии басмачей, эмигрировавших из СССР. Взбунтовавшиеся племена взяли Файзабад и продвигаются на запад. Ибрагим-бек готовится к новой авантюре в Таджикистане, считая что его отношения с правительством Афганистана, с одной стороны, а с другой, положение на советской стороне делают это крайне желательным".

Это подтверждал и доклад, подготовленный в штабе Средне- Азиатского военного округа в первой половине 1931 г. В нем отмечалось, что "с лета 1930 года афганское правительство приступило к ликвидации вооруженной силы эмиграции... и вступило в борьбу с Ибрагим-беком. На протяжении полугода, ускользая из-под ударов афганских войск, Ибрагим-бек перемещался со своим отрядом вдоль нашей границы". Через свою агентуру он был информирован о "явно неблагоприятных настроениях декханства Таджикистана" по отношению к советской власти. Такое положение советские аналитики объясняли агитацией старейшин родов, мусульманского духовенства, амнистированных участников басмаческих банд и "грубейшими просчетами и извращениями в практике строительства новой жизни" в ходе коллективизации 47 .

В конце весны 1931 г. Ибрагим-бек предпринял последний, отчаянный шаг в своей бурной жизни. Он переправился на советскую сторону, где уже происходили стычки с басмачами. Но советское командование было готово к нанесению решительного удара. Группировка, перед которой 10 апреля была поставлена задача немедленного очищения от банд районов хлопководства и мест складирования крупных запасов продовольствия, занятия кишлаков, в прошлом являвшимися базами Ибрагим-бека, была уже сформирована. Возглавлявшему ее заместителю командующего САВО, И.К. Грязнову было приказано полностью уничтожить бандформирования, действовавшие в Таджикистане, к западу от реки Кафирниган и не допустить их отхода в Афганистан 48 . По подсчетам штаба САВО, в распоряжении Ибрагим-бека, главные силы которого численностью в 1200-1500 бойцов уже прорвались на советскую территорию 2 апреля 1931 г., всего имелось около 2000 человек. Им Грязнов мог противопоставить 1618 штыков, 1823 сабли, более 200 пулеметов, 12 артиллерийских орудий, 12 самолетов 49 . К операции были, кроме того, привлечены части войск ОПТУ и значительное количество работников территориальных органов безопасности. Важную роль сыграли и добровольческие отряды из местных жителей, настроенных против басмачей. В июне 1931 г. стало ясно, что вторжение Ибрагим-бека в Таджикистан провалилось. Было убито 1550 повстанцев, а 1750 сдались в плен. К 29 июня в плену оказалось 77 курбаши 50 . К этому времени на свободе, по данным советской военной разведки, осталось всего 40 повстанцев 51 . 20 июня Ибрагим-бек был схвачен при попытке переправиться на левый берег реки Кафирниган 52 . Его отправили в Ташкент, где началось непродолжительное предварительное расследование, после которого он был предан суду, приговор которого - расстрел - был предопределен. Делу Ибрагим-бека придавалось в Москве серьезное значение. Об этом свидетельствует тот факт, что ему был посвящен один из пунктов постановления Политбюро ЦК ВКП(б) 30 июня 1931 г., гласивший: "Разрешить опубликовать о задержании Ибрагим-бека сначала в Туркестанской печати, а затем в Москве" 53 .

Попытка Ибрагим-бека разжечь пламя партизанской войны в Таджикистане оказалась последней крупной вооруженной акцией укрывшейся в Афганистане оппозиции Советской власти. В дальнейшем отношения СССР с южным соседом в течение многих лет были вполне добрососедскими.

стр. 68

ПРИМЕЧАНИЯ

1 Российский государственный архив социально- политической истории (далее - РГАСПИ). Ф. 62. Oп. д. 29. Л. 215.

2 Там же. Ф. 122. Oп. 1. Д. 268. Л. 151.

3 Там же. Л. 77.

4 Там же. Л. 77-28.

5 Там же. Л. 148-152.

6 Там же. Ф. 17. Oп. 84. Д. 240. Л. 16.

7 Там же.

8 Там же. Ф. 5. Oп. 1. Д. 2129. Л. 2-3.

9 Там же. Ф. 17. Oп. 3. Д. 258. Л. 4.

10 Там же. Oп. 84. Д. 240. Л. 16.

11 Там же. Ф. 62. Oп. 2. Д. 26. Л. 50-51.

12 Там же. Л. 107.

13 Там же. Д. 23. Л. 117.

14 Там же.

15 Там же. Д. 29. Л. 33.

16 Там же. Д. 26. Л. 33.

17 Там же. Д. 28. Л. 10-11.

18 Там же. Ф. 17. Oп. 3. Д. 343. Л. 1.

19 Там же. Ф. 62. On. 2. Д. 519. Л. 1, 2, 16.

20 Там же. Д. 241. Л. 13-14.

21 Там же. Д. 519. Л. 215.

22 Постановление см.: там же. Ф. 17. Oп. 162. Д. 1.

23 Там же.

24 Там же. Д. 5.

25 Там же. Ф. 62. Oп. 2. Д. 194. Л. 8-9.

26 Там же. Д. 519. Л. 18.

27 Там же. Л. 213.

28 Там же. Л. 1, 12, 16.

29 Там же. Л. 215.

30 Протокол N 53 (Особый) // РГАСПИ. Ф. 17. Oп. 162. Д. 7.

31 В 1937 г. в Лондоне была опубликована автобиография Бача-и-Сакао, но достоверность сведений, изложенных в ней, весьма сомнительна.

32 РГАСПИ. Ф. 62. Oп. 2. Д. 1806. Л. 178.

33 Там же. Л. 88.

34 Там же. Д. 1803. Л. 73.

35 Там же. Л. 73.

36 Центральный государственный военный архив (далее - РГВА). Ф. 25895. Oп. 1. Д. 696. Л. 28.

37 РГАСПИ. Ф. 62. Oп. 2. Д. 1806. Л. 52.

38 Там же. Д. 1805. Л. 182.

39 РГВА. Ф. 25895. On. 1. Д. 696. Л. 28.

40 Там же. Л. 602.

41 РГАСПИ. Ф. 62. Oп. 2. Д. 2208. Л. 101.

42 Там же. Л. 88.

43 РГВА. Ф. 25895. Oп. 1. Д. 713. Л. 8.

44 Там же. Д. 176. Л. 614.

45 РГАСПИ. Ф. 62. Oп. 2. Д. 2208. Л. 126.

46 РГВА. Ф. 308. Oп. 6. Д. 38. Л. 11.

47 Там же. Ф. 25895. Oп. 1. Д. 718. Л. 2.

48 Там же. Д. 721. Л. 133.

49 Там же.

50 Там же. Л. 147.

51 Там же. Д. 718. Л. 2.

52 Там же.

53 РГАСПИ. Ф. 17. Oп. 162. Д. 10.

Постоянный адрес данной публикации: