МЕЖДУ КУШАНАМИ И АРАБАМИ : АРХИТЕКТУРА СРЕДНЕЙ АЗИИ V-VIII вв. Берлин-Рига: Gamajun, 2000. 290 с., ил.

Книга известного историка архитектуры Средней Азии С.Г. Хмельницкого ¹ обобщает материалы по раннесредневековой архитектуре. Краткий ее вариант был издан в 1989 г. на немецком языке ² , но, как отмечает сам автор, он невыгодно отличается от остальных его книг "чрезмерной беглостью изложения и недостаточным использованием материала". Аргументируя причину переиздания этой книги, С.Г. Хмельницкий справедливо отмечает, что все обобщающие исследования по раннесредневековой архитектуре Средней Азии давно устарели, прежде всего из-за постоянно накапливающихся материалов, а работа В.А. Нильсена ³ - основная по этой теме - устарела по некоторым позициям еще и теоретически.

С.Г. Хмельницкий собрал, систематизировал, проанализировал и проиллюстрировал большой фактический материал, стремясь максимально использовать новые открытия среднеазиатских археологов. В результате получилась обобщающая и наиболее полная на сегодняшний день по данной проблематике работа. Осуществить ее было непросто, в частности из-за отсутствия единого научно-информационного пространства на территории бывшего Советского

стр. 183

Союза; кроме того, многие архитектурные памятники раскопаны археологами лишь частично, что затруднило их классификацию и характеристику. Детальными в книге получились разделы "Строительные материалы и конструкции" и "Приемы планировки, композиции и внутреннего устройства". При их написании С.Г. Хмельницкий широко использовал геометрический анализ построек.

Классификация памятников, разработанная С.Г. Хмельницким, учитывает все их виды: города, замки, крепости, жилые дома, дворцы, общественные и мемориальные здания, культовые сооружения. Соглашаясь в целом с предложенной автором схемой классификации, отмечу, что его атрибуция некоторых памятников вызывает у меня сомнения. Это касается прежде всего включения в раздел "Крепости" укрепленных хорезмийских усадеб Якке Парсан 4-5; замка Уртабоз II (Нижний Уртабоз), входившего в сельскохозяйственную округу столицы области Вахш; замка Кум, бывшего резиденцией фрамандара Деваштича в Буттаме. Крепостями в Средней Азии являлись сооружения другого рода: они контролировали стратегически важные пункты, дороги, служили убежищем для населения в случае войны. Такие функции выполняли, например, крепости Вахана.

Правомочным, на мой взгляд, является выделение С.Г. Хмельницким в структуре среднеазиатских городов общественных зданий ⁴ . Однако включение им в этот раздел пенджикентских храмов представляется необоснованным. О культовом назначении двух зданий, изучаемых в центральной части города, свидетельствует прежде всего их планировка, восходящая к эллинистическим храмовым сооружениям Бактрии. Археологические находки также говорят об их храмовом назначении. Полагаю, что вопрос о пенджикентских храмах должен ставиться иначе: почему два, очень похожих по планировке здания, возведены одновременно и рядом; какому культу они были посвящены? Исследования археологов показали, что в V в., после перестроек, первый храм был посвящен культам огня и воды, характерным для зороастризма. В конце V-VI вв. в зданиях обоих храмов было произведено строительство новых капелл ⁵ . Мне представляется, что после этого храмы становились универсальными, предназначенными, очевидно, для членов всех основных религиозных конфессий города. Конечно, храмы имели и общественное назначение: они были местом общения горожан, здесь заключались договора и браки, хранились законы и различные документы, велось обучение грамоте.

Значительная часть книги посвящена классификации и характеристике замков. Автор делит их на 4 большие группы "по принципу их внутреннего устройства". При этом он сам отмечает, что такая классификация "достаточно условна, так как не в состоянии принять во внимание большое количество локальных, частных особенностей исследуемых сооружений" и дать возможность понять, спустя много веков, замысел их строителей" (с. 66). К пятой группе своей классификации автор отнес замки с коридорно-гребенчатой планировкой, считая их военными общежитиями типа казарм. Существовали постройки, у которых коридорно-гребенчатое устройство имел только первый этаж (он использовался для хозяйственных нужд), в то время как помещения верхнего этажа предназначались для других целей.

Мне представляется, что только в замках пятой группы можно выявить наиболее устойчивую планировочную схему; они были широко распространены во многих регионах Средней Азии. Их планировочная идея восходит к бактрийским многокамерным наусам, состоящим из осевого коридора и парного числа погребальных камер, расположенных симметрично по обе стороны от него на первом этаже. Такая схема была очень практичной, так как сводчатые перекрытия коридора и камер образовывали надежную основу для второго этажа ⁶ .

Коридорно-гребенчатая планировочная система в раннем средневековье имела три варианта: 1) полный, когда к осевому коридору подходили торцами с двух сторон узкие помещения; 2) половинный, объединяющий коридор и помещения, примыкающие к нему только с одной стороны; 3) усеченный, состоящий из блока трех помещений и коридора, соединяющего их между собой. Два последних варианта являются производными от первого. В том случае, когда на втором этаже располагались жилые, парадные и культовые помещения, для устройства первого этажа использовался третий планировочный вариант (дом к востоку от Мугкалы в Северном Афганистане, замок Куевкурган, первоначальное ядро Чильхуджры). Сомнительно, что здание коридорно- гребенчатой планировки, открытое в Шахристане (первый вариант), являлось казармой, так как в помещениях, ширина которых около 1 м, жить даже временно было невозможно; кроме того, в них не найдены суфы и очаги - непременные детали жилых поме-

стр. 184

щений. Учитывая это, целесообразно отнести данное и другие здания с подобной планировкой к постройкам хозяйственного назначения.

Сложным является вопрос, касающийся истории строительства замка Балалыктепа - одного из ключевых памятников Северного Тохаристана. С.Г. Хмельницкий придерживается в этом вопросе схемы, предложенной исследователем замка Л.И. Альбаумом ⁷ , согласно которой он был построен в V в. н.э. и представлял собой отдельное здание квадратной формы (30х30 м). Центральную часть замка занимал двор (14.5х14.5 м), вокруг которого группировались помещения, заключенные внутрь оборонительной стены. По мнению В.А. Нильсена, эти помещения были "удобны для заседания большесемейной общины". Однако здание в таком виде "не отличалось необходимой парадностью и не соответствовало запросам владельца" ⁸ . Поэтому в самом конце V - начале VI в. его перестроили. В дворовой части были возведены зал с Г-образным коридором-кулуаром и квадратное помещение, украшенное живописью. Во второй половине VI в. произвели еще одну перестройку, а в первой четверти VII в. замок погиб.

После публикации материалов, полученных во время раскопок Балалыктепа, исследователи не раз обсуждали их датировку. В результате они отнесены к широкому диапазону времени - от конца VI до первой полвоины VIII в. Думаю, что возведение замка относится к концу VI - началу VII в. Два строительных периода, выделенных Л.И. Альбаумом, являются этапами одного строительного периода. При этом внутристенные помещения предназначались с самого начала для обороны замка, хранения продуктов, утвари и жилья слуг, остальные занимал владелец. То, что Л.И. Альбаум считает вторым строительным периодом, была перестройка замка после того, как он временно был оставлен его обитателями. Некоторые особенности его планировки (иногда стены торцами закрывают входы в узкие коридоры, окружающие постройки ядра) были вызваны стремлением строителей выделить больше места для зала и его вестибюля.

С.Г. Хмельницкий неоднократно затрагивает в книге тему наследия в архитектуре Средней Азии. Верно его наблюдение о том, что римские аркады на колоннах были использованы на Востоке как декоративный мотив, особенно часто встречающийся в резном дереве. Это же касается заимствования зодчими средневековья у своих предшественников гофр, использованных ими в оформлении мавзолеев, минаретов и т.д. По мнению автора, прототипом для пештака, обрамляющего вход в монументальные средневековые здания, послужили сводчатые айваны в сасанидской или современной ей среднеазиатской архитектуре дворцов и общественных зданий. Полагаю, что из числа наиболее вероятных предшественников средневекового пештака нельзя исключать портальные ниши, подобные тем, что оформляли входы в буддийские памятники Аджинатепа и Хишттепа. Они имеют вид уже практически сложившихся пештаков.

С генезисом пештака тесно связан вопрос о генетическом родстве буддийской вихары и мусульманского медресе. Исследователи касались этого вопроса еще задолго до того, как на территории Средней Азии и соседних с ней регионов начались широкомасштабные археологические раскопки. В.В. Бартольд, сопоставляя сведения раннесредневековых паломников о наличии большого числа буддийских учреждений в областях, прилегающих к Балху, с сообщениями средневековых авторов о существовании здесь многочисленных медресе, сделал предположение о связи между ними ⁹ . Раскопки Аджинатепа позволили Б.А. Литвинскому и Т.И. Зеймаль на конкретном материале подтвердить правильность этого предположения ¹⁰ . С.Г. Хмельницкий же считает это сходство случайным. Мне представляется, что искать полное сходство между вихарой и медресе - дело бесполезное: в медресе уже нет обходного коридора, идущего по периметру двора. Да и сама планировка вихар не была статичной и универсальной. Поэтому между вихарой кушанского времени, открытой на Шутур Мулло, и вихарой Аджинатепа имеются отличия. В раннем средневековье в Тохаристане складывается такой ее тип (Аджинатепа, Хишттепа), который был непосредственным предшественником медресе. Эта преемственность была вызвана практичностью вихар как общежития и учебного заведения, и основателям первых медресе не нужно было искать для них другие архитектурные модели.

Рецензируемая работа не только обобщает большой материал по раннесредневековому зодчеству Средней Азии, но и открывает новые перспективы для его теоретического осмысления.

ПРИМЕЧАНИЯ

¹ Последние его работы: Между арабами и тюрками. Берлин - Рига. 1992; Между Самани-дами и монголами. Ч I-II. Берлин - Рига, 1996-1997.

стр. 185

² Chmelnizkij S. Zwischen Kuschanen und Arabemen. Die Architektur Mittelasiens im V-VIII. Jh. В., 1989.

³ Нильсен В.А. Становление феодальной архитектуры Средней Азии (V-VIII вв.) Ташкент, 1966.

⁴ Автор рецензии относит к общественным одно из зданий, раскопанных на Кафыркале (Хелаверде) в Вахшской долине (Соловьев B.C. Северный Тохаристан в раннем средневековье. Елец, 1997. С. 75); наличие их в Пенджикенте отмечает В.И. Распопова (Распопова В.И. Жилища Пенджикента. Л., 1990. С. 170, рис. 19а).

⁵ Шкода В.Г. Городские храмы Пенджикента. Городская среда и культура Бактрии - Тоха-ристана и Согда (IV в. до н.э. - VIII в. н.э.) // Тезисы докладов советско-французского коллоквиума. Самарканд, 25-30 августа 1986. С. 118-119; Он же. Пенджикентские храмы и проблемы религии Согда (V-VIII вв.). Автореф. канд. дис. Л., 1986. С. 6-26; он же. Особенности согдийского зороастризма в свете археологии // Итоги археологических экспедиций. Л., 1989. С. 158-164; Маршак Б.И. Идеология по памятникам искусства // Средняя Азия и Дальний Восток в эпоху средневековья. М., 1999. С. 175.

⁶ Соловьев B.C. О коридорно-гребенчатой планировке в древней архитектуре Средней Азии // Тезисы докладов юбилейной научной конференции, посвященной 80-летию Отдела Востока Госэрмитажа. СПб., 2000. С. 38-40.

⁷ Альбаум Л.И. Балалык-тепе. К истории материальной культуры и искусства Тохаристана. Ташкент, 1960. С. 61-119.

⁸ Нильсен В.А. Указ. соч. С. 154-163.

⁹ Бартольд В.В. История культурной жизни Туркестана // Бартольд В.В. Соч., Т. 2 (1). М., 1963. С. 227.

¹⁰ Литвинский Б.А., Зеймаль Т.И. Аджинатепа. М., 1971. С. 50- 54.

Постоянный адрес данной публикации: