Всадник мертвый и коня белеющего бег в поэме И. А. Бродского "Петербургский роман" © А. М. РАНЧИН, доктор филологических наук В поэме Бродского "Петербургский роман" (1961) главный герой Евгений соотнесен с Евгением из пушкинского "Медного Всадника", а также с его литературным потомком и тезкой из "Петербургских строф" Мандельштама (См.: Михненкова Т. Три Евгения русской литературы // Иосиф Бродский и мир. Метафизика. Античность. Современность. СПб., 2000. С. 211 - 220; Ранчин А. М. "На пиру Мнемозины": Интертексты Иосифа Бродского. Научная библиотека "Нового литературного обозрения". М., 2001. Вып. 30. С. 264 - 270). Евгений из "петербургской повести", в противоположность Петру, наделен чертами мертвенности, неподвижности: спасающийся на мраморном льве, "недвижный, страшно бледный", он выглядит пародией на Фальконетов монумент: "державец полумира" в неподвижной, но полной жизни величавости, не боящийся стихии, верхом на скакуне и испуганный, оцепеневший от отчаяния Евгений верхом на мраморном льве. Между тем в "Петербургском романе" Бродского Евгений - "живой и мертвый человек", а Медный всадник - не более чем мертвая и неподвижная статуя: Он смотрит вниз, какой-то праздник в его уме жужжит, жужжит, не мертвый лыжник - мертвый всадник у ног его теперь лежит. стр. 42 Он ни при чем, здесь всадник мертвый, коня белеющего бег и облака. К подковам мерзлым все липнет снег, все липнет снег (Бродский И. А. Соч.: В 4 т. СПб., 1992. Т. 1. С. 82). Пушкинский эпитет "медный" превращается в эпитет созвучный, но несхожий по смыслу - "мертвый". Прежний Евгений, чтобы увидеть полубожественного Всадника, поднимал взор в "неколебимую вышину". Евгений из "Петербургского романа" смотрит на поверженную статую, лежащую у его ног. Куда ты скачешь, гордый конь, И где опустишь ты копыта? О мощный властелин судьбы! Не так ли ты над самой бездной, На высоте, уздой железной Россию поднял на дыбы? Так вопрошал Пушкин, полный надежд, что "гордый конь" - Россия - остановится у края б ... Читать далее