Немаловажную роль в европейской дипломатии Нового времени, особенно с середины XIX столетия, играли личные контакты между представителями правящих династий, многие из которых находились в прямом или косвенном родстве1. Этим контактам способствовало интенсивное развитие железнодорожного сообщения в Европе, существенно сократившего расстояния между столицами Старого Света и открывшего новые возможности для решения неотложных, зачастую щекотливых политических вопросов, требовавших личного участия монархов или их доверенных лиц из числа членов царствующих фамилий. В моду также вошли заграничные поездки августейших особ на лечение водами или проведение зимнего сезона на германских, швейцарских, французских и итальянских курортах. Поездки на отдых нередко сопровождались важными конфиденциальными политическими переговорами. Подобная практика была усвоена и российским императорским домом. Вскоре после окончания в 1856 г. Крымской войны возобновились прямые контакты правящей династии Романовых с их германскими, британскими и другими родственниками в Европе. Новым элементом династической дипломатии этого периода явились оживленные связи петербургского двора с Тюильри, где с декабря 1852 г., вопреки решениям Венского конгресса и Парижских договоров 1814 - 1815 гг., отстранивших от власти династию Бонапартов, на троне утвердился "император французов" Наполеон III2. Здесь следует отметить, что еще за 13 лет до этого события Романовы породнились с Бонапартами. В 1839 г. император Николай I благословил старшую дочь Марию Николаевну на брак с Максимилианом Лейхтенбергским, сыном Евгения Богарне, усыновленного пасынка Наполеона I. Герцог Максимилиан Лейхтенбергский, получивший в России титул Императорского Высочества, возглавлял Академию художеств. Он был крупным ученым в области гальванопластики, активно содействовал производству в России собственных паровозов. Когда в 1852 г. герцог умер, его вдова унаследовала руководство Академией художеств. С восст ... Читать далее