© 2004 г. Постмодернистская критика резко обострила эпистемологические проблемы, накопившиеся в исторической науке последней трети XX в., что со временем привело к новому пониманию задач и к качественным изменениям в предметном поле, концептуальном аппарате и методологической базе исторического исследования. Процесс выработки новой парадигмы истории оказался чрезвычайно сложным и противоречивым, однако к началу нового столетия стало несомненным одно: наиболее обнадеживающие перспективы открываются в тех направлениях, которые поставили во главу угла категорию культуры. По сути, речь идет о становлении нового направления в исторической науке, которое называют по-разному: новой культурной историей1 или исторической культурологией2 . С культурологическим пафосом историографии рубежа веков и тысячелетий связан и культурный поворот в том домене интеллектуальной истории, который прежде определялся исключительно как история исторической науки. В результате сфера интересов интеллектуальной истории, изучавшей творческое мышление и новаторские идеи интеллектуалов, распространилась на проблематику, охватывающую аспекты культуры в ее антропологическом понимании: на категории сознания, мифы, символы, языки, в которых люди осмысляют свою жизнь. Признание активной роли языка и дискурсивных стратегий в созидании и описании исторической реальности стало базовой характеристикой общих теоретико-методологических принципов, разделяемых новой культурной и интеллектуальной историей. По существу, это - второй важнейший качественный сдвиг в мировой исторической науке второй половины XX в. после перехода от социально-структурной истории к истории ментальностей и расцвета исторической антропологии в западной историографии во второй половине 1970-х - в 1980-е годы. Современная историографическая ситуация создала огромное новое исследовательское поле, связанное с историей исторической культуры. Комплексное исследование целостного феномена исторической культуры (и исторической традиции) опирае ... Читать далее