"Мечи обнажив, рыскают франки по городу. Они никого не щадят, даже тех, кто молит о пощаде... Падал народ неверных под их ударами, как падают гнилые желуди с дуба, когда трясут его ветви"1 . В таких строках, проникнутых враждебностью автора к "народу неверных", повествовал со слов очевидцев нормандский историк начала XII в. о жестокостях крестоносцев в Иерусалиме, захваченном ими 15 июля 1099 г. у арабов. О том, во имя каких целей обнажили "франки" (христиане-западноевропейцы) мечи против "неверных" (мусульман), какие идеалы, подлинные и мнимые, воодушевляли воителей с крестами на кафтанах и насколько эти идеалы не соответствовали практическим результатам рыцарских войн в Восточном Средиземноморье, ведшихся почти 200 лет, написаны горы книг. События крестовых походов в общих чертах знакомы даже школьникам. Гораздо менее известно другое: те превращения, которые пережили как само понятие "крестовый поход", так и производные от него ("крестоносцы", "воинство христово" и пр.), возникшие в эпоху, когда "франки" бились насмерть с сарацинами. Превращения эти любопытны в историческом аспекте уже своей продолжительностью. Крестовые походы в прямом смысле давно стали достоянием прошлого, и память о них хранят лишь летописи, труды медиевистов, учебники и справочники. Однако выражения "крестовый поход" и "крестоносцы" по сей день бытуют в лексиконе. Эти словосочетания применяются чаще всего в переносном значении, как метафора, образ или символ в политической публицистике и художественной литературе. Зачастую в них вкладывается различный смысл, так что они несут на себе подчас прямо противоположные нагрузки в зависимости от того, кто и когда их употребляет. Что касается крестовых походов в их первоначальном обличье, то и в их истолковании никогда не было единства мнений. В глазах католических историков эти походы были выражением религиозного чувства, охватившего христиан на Западе и побудившего их, опоясавшись мечом, устремиться по мановению десницы папы римского на спасение п ... Читать далее