За два дня до операции, 26 октября 1925 г., М. В. Фрунзе писал супруге: "Ну, вот, наконец, подошел и конец моим испытаниям. Завтра утром я переезжаю в Солдатенковскую больницу, а послезавтра (в четверг) будет и операция. Когда ты получишь это письмо, вероятно, в твоих руках уже будет телеграмма, извещающая о ее результатах. Я сейчас чувствую себя абсолютно здоровым и даже как-то смешно не только идти, а даже думать об операции. Тем не менее оба консилиума постановили ее делать. Лично я этим решением удовлетворен. Пусть раз навсегда разглядят хорошенько, что там есть, и попытаются наметить настоящее лечение. У меня лично все чаще и чаще мелькает мысль, что ничего серьезного нет, ибо, в противном случае, как-то трудно объяснить факт моей быстрой поправки после отдыха и лечения". Телеграмма о смерти Фрунзе опередила письмо. Не прочитанное адресатом, оно вернулось в Москву и было сдано в Центральный архив Красной армии, в котором его выявил и опубликовал в статье о гибели Фрунзе В. Д. Тополянский1. Но днем позже письма жене Фрунзе отправил другое письмо, ответное - Генеральному секретарю ЦК ВКП(б) ИВ. Сталину. Оно оказалось в фонде товарища Фрунзе по партии и его личного друга - К. Е. Ворошилова, в Центральном партийном архиве и, как это ни странно, до сих пор не было опубликовано. Равно как и письмо Сталина. С победами росли амбиции полководца. Если в начале гражданской войны Фрунзе - лишь преданный линии ЦК партиец, то к окончанию ее в действиях будущего председателя Революционного военного совета (РВС) СССР и кандидата в члены Политбюро прослеживаются черты будущего вождя. Еще осенью 1920 г. он проявил поразительную стратегическую мудрость, призвав барона П. Н. Врангеля перестать лить русскую кровь. В радиограмме Фрунзе гарантировал сдающимся, вплоть до высшего комсостава, полную амнистию в отношении всех проступков, связанных с гражданской войной; всем желающим эмигрировать - возможность беспрепятственного выезда за границу при условии отказа под честное слово от ... Читать далее