Известность того или иного представителя античной историографии далеко не всегда соответствует реальному вкладу, внесенному им в развитие исторической мысли. В полной мере это наблюдение справедливо в отношении Тита Ливия, затмившего уже в древности всех своих предшественников, а в новое время ставшего объектом как чрезмерного восхищения, так и столь же неумеренной критики. Для итальянских гуманистов Ливии был свидетелем героического прошлого их раздробленной и угнетенной родины, непререкаемым авторитетом во всем, что имело отношение к славной римской истории. И хотя Н. Макиавелли делает некоторые замечания в адрес Ливия, они касаются политических взглядов историка, а не достоверности приводимых им фактов1 . Позднее на критике сообщений Ливия о ранних временах Рима сложилось скептическое направление, представленное в трудах нидерландских и французских историков Я. Перицония, С. Бошара и Л. де Бофора2 . В их время (XVII - первая половина XVIII в.) стало признаком хорошего тона отвергать существование древнейших римских царей и первых консулов - всего того, что в эпоху Возрождения считалось непреложной истиной. Историко-критический метод классика буржуазной историографии Б. Нибура также сформировался в процессе изучения Тита Ливия и попыток выявления источников его информации о римской старине. При этом Нибур упрекал Ливия не столько в излишней доверчивости и малокритичности при изложении древнейшей истории Рима, сколько в том, что последний был уверен в уничтожении галльским пожаром 390 г. до н. э. всех римских памятников ранних времен3 . Эти памятники - народные песни и родовые предания - Нибур, как ему казалось, отыскал в произведении Ливия и поставил его тем самым в положение человека, не ведающего, какими сокровищами он обладает. Известный французский философ и историк XIX в. И. Тэн в своем эссе, отталкиваясь от образа великого историка-оратора, каким он считал Ливия, начертал программу позитивистской историографии4 . В конце XIX и начале XX в. возобновились напа ... Читать далее