В последнее время исследователей внешней политики царской России не раз привлекал вопрос, кто определял международный курс страны. Проблема состоит не в создании картины дипломатических интриг и подвохов, а в изучении механизма принятия внешнеполитических решений, в описании факторов, оказывавших влияние на направление внешнеполитического процесса. А один из центральных аспектов проблемы - роль самодержавных институтов в сфере дипломатии. На первый взгляд законодательное оформление внешнеполитического процесса царской России отвечало на такой вопрос недвусмысленно: "Государь император есть верховный руководитель всех внешних сношений Российского государства с иностранными державами. Им же определяется направление международной политики Российского государства"1 . Следовательно, царь - последнее и неподотчетное звено внешнеполитического аппарата, направляющее работу дипломатического ведомства; царю принадлежала инициатива выдвижения крупных вопросов, и он же утверждал принятые по ним решения. Такое положение, по мнению некоторых современников Николая II, обрекало МИД на роль "собственной его императорского величества канцелярии по иностранным делам"2 . Руководствуясь этой схемой, многие авторы трудов по истории международных отношений до 1917 г. подчеркивают активное участие царя в формировании внешнеполитического курса России3 и поэтому, освещая соответствующие сюжеты, обязательно пытаются выяснить его позицию. Между тем такое понимание роли Николая II в решении политических вопросов противоречит его характеристикам, имеющимся в литературе. Слабовольный, легкомысленный, недалекий, послушное орудие в руках авантюристов - вот черты портрета Николая II, нарисованного еще историографией и публицистикой 1920-х годов и подтвержденного в последующие годы Л. Г. Захаровой, М. К. Касвиновым и другими авторами4 . Безусловно, личностные моменты имели немаловажное значение. Но 1 Свод основных государственных законов. СПб. 1906, ст. 12. 2 Соловьев Ю. Я. Воспоминания диплома ... Читать далее