Генерал А. И. Деникин

Том третий. Белое движение и борьба Добровольческой армии./ Май - октябрь 1918 года/

Глава IV. Бессарабия

Бессарабия была порабощена румынами¹ . Если в русской политике Центральных держав преобладало право силы, политическая беспринципность и полное отсутствие исторического предвидения, то Румыния углубила все эти элементы до... пошлости, набросившей густой покров на трон, правителей и генералов, и вызвав на долгие, долгие годы чувство острой вражды в русском народе.

Земледельческий край по преимуществу, богатый и плодородный, имевший в составе своего населения весьма незначительный контингент пролетариата - Бессарабия в течение первых месяцев революции не была вовлечена в анархию. Только к концу 17 года, после падения Румынского фронта, когда волна солдатских масс прокатилась по губернии, оставляя за собой следы разрушения, начались повсюду аграрные беспорядки. Они подогревались намеренно румынским правительством, заинтересованным в создании обстановки, оправдывающей оккупацию... Проводниками его политики были тайные агенты, наводнившие край² , "группа сознательных молдаван", пользовавшаяся широкой материальной помощью из Ясс, и Сфатул цэрий - молдавский "краевой совет", фактически зависимый от румынской власти. Наконец, даже делегаты Временного правительства, по роковому недоразумению... "имевшие в то же время особую тайную миссию от румынских представителей в Петрограде"...

Организация краевой власти создавалась в порядке, совершенно исключительном. В конце октября местный революционный комитет, именовавший себя "военно-молдавским исполнительным комитетом Совета солдатских, офицерских и матросских депутатов", созвал в Кишиневе "Первый Всероссийский Молдавский Военный конгресс" из депутатов - в совершенно произвольном числе и пропорции - от войсковых и тыловых частей русской армии и местных дезертиров. Этот "конгресс", совершенно не интеллигентный по составу и большевистский по настроению, избрал "парламент" - Сфатул цэрий, в котором 44 места предоставил своим членам, 30 крестьянам-молдаванам, 10 - представителям молдавских партий и 36 "национальным меньшинствам", в том числе и... русскому³ . Позднее было при-

Продолжение. См. Вопросы истории, 1990, NN 3 - 12,1991, NN 1 - 12. 1992, N 1.

стр. 128

бавлено еще 42 места образовавшимся явочным порядком молдавским организациям. С ноября началась борьба за власть между Сфатул цэрием и сохранившими еще свое бытие прежними органами - Временного правительства, земскими и городскими. Деятельность Сфатул цэрия, направляемая немногочисленной "группой сознательных молдаван", во всех своих проявлениях, даже в радикальных, большевистского характера мероприятиях, имела основною своею целью подготовку румынской оккупации.

Этот факт был настолько очевидным, что вызвал резкое негодование против Сфатул цэрия в бессарабском населении. Выражалось оно, однако, как и везде в России по отношению к случайным захватчикам власти, в формах далеко не активных: демократические городские думы и земские собрания составляли резолюцию протеста; политические партии "воздерживались" от участия в Сфатул цэрии; отдельные представители их, вошедшие в состав "парламента" от "национальных меньшинств", говорили там горячие, патриотические, но безрезультатные речи; города игнорировали новую власть; деревня признавала ее лишь в части, относящейся к санкционированию захватов и разгрома помещичьих усадеб.

Здесь, в Бессарабии, приобщенной всецело к русской культуре, шовинисти-ческо- национальное движение имело еще менее почвы, чем на Украине. И хотя Сфатул цэрий и говорил устами поставленного им молдавского премьера, Чегуряна, что "империалистическое правительство сделало все, чтобы задушить национальное самосознание",.. что "в течение прошедших 106 лет рабства нам было запрещено все. Нам было запрещено обнимать своих зарубежных братьев и слушать призыв нашей общей матери - Румынии",.. но народ и общественность были глухи к этим жалобам. Даже в недрах Сфатул цэрия они звучали фальшиво, вызывая чувство неловкости, и предназначались, главным образом, для экспорта за Прут и оплаты проявленных чувств и усердия.

Составленный с вопиющим нарушением каких-либо норм, даже "революционного права", малокультурный по своему составу и не отражавший ни в малейшей степени воли бессарабского населения, Сфатул цэрий держался, однако, 13 месяцев - пассивностью бессарабской общественности, апатией народа, румынским золотом, потом румынским оружием.

В начале 18 года Сфатул цэрий, сам поддерживавший в крае беспорядки своими демагогическими выступлениями, обратился уже официально к румынскому правительству с просьбой о присылке войск для их подавления. И 13 января корпуса ген. Броштиану вступили в Кишинев, без труда отбросив затем за Днестр малочисленные молдавские отряды, оказавшие сопротивление. Цель появления румынских войск в Бессарабии в приказе начальника Генерального штаба ген. Презана объяснялась исключительно поддержанием в крае порядка.

Достойно удивления то единодушие, с которым отнеслись к факту оккупации края и к интересам России ее представители, враги и союзники: штаб Людендорфа, в числе оснований будущего мирного договора, еще в конце декабря 17 года предлагал румынскому правительству занятие Бессарабии, а позднее для ее оккупации предоставил Румынии право сохранить в боевом составе несколько дивизий. Французский посланник гр. Сент-Олер, от имени представителей всех союзных держав, оправдывал румынскую интервенцию и особым воззванием успокаивал население Бессарабии, что приход румынских войск не может иметь никакого влияния на ее судьбу. Бывший главнокомандующий Румынским фронтом ген. Щербачев давал моральное оправдание интервенции, продолжая дружественное сотрудничество с ген. Презаном по подготовке мобилизации румынских дивизий. Считая, по-видимому, что события в Бессарабии являются лишь следствием политики Маргеломана⁴ , он принял участие в тайной подготовке политического переворота совместно с представителями союзников, остававшимися в Яссах, и с румынским королем.

Предполагалось, что после образования Восточного фронта, Румыния сменит свое германофильское правительство Маргеломана, порвет договор с Центральными державами и ударит в тыл украинской группе ген. Кирхбаха. В дальнейшем ген. Щербачеву рисовались перспективы русско-румынского альянса и движение вновь соединенных армий⁵ против общего врага. Кишиневский плацдарм был, очевидно, очень удобным для этой цели, а дислокация вражеских сил как нельзя более благоприятствовала успеху: в Валахии было всего лишь 3 нем. и 3 австр. дивизии, а в Бессарабии и Молдавии - только немецкие реквизиционные комиссии.

стр. 129

Ген. Щербачев сообщал нам, что примет командование объединенной армией лишь "при условии, что ген. Алексеев выразит на это свое принципиальное согласие, причем в этом случае (он) будет считать себя подчиненным ген. Алексееву как Верховному главнокомандующему"⁶ ...

Тщетные надежды! Пройдет несколько месяцев, политические карты перетасуются вновь. Согласие победит, место Маргеломана займет Братиано, румынская политика в третий раз переменит свое лицо, но судьбы Бессарабии останутся неизменными. Тяжкий гнет румынизации будет тем сильнее, чем явственнее станет надвигающаяся из-за Днестра опасность. И теперь уже она нервирует румынских государственных людей и не дает им мечтать спокойно о великодержавности своей страны... Тревога их не напрасна.

События в Бессарабии шли между тем быстро и планомерно. Прежде всего военные власти расстреляли ряд лиц из состава Сфатул цэрия и вне его - "красных" и "белых", но одинаково отрицательно относившихся к румынам. "Парламент" сбросил с себя немедленно всякий налет радикализма и уже открыто стал послушным орудием румынской власти. Затем состав его был пополнен членами от крестьянского съезда, избранными при подобающей обстановке: "ввода войск в здание заседаний съезда, арестов его членов, а затем и расстрела некоторых из них без суда, в том числе председателя и двух товарищей председателя". После принятия этих решительных мер съезд разбежался, а Сфатул цэрий, актом от 24 января, объявил о независимости Молдавской народной республики.

"Республика" просуществовала два месяца и три дня. За это время практика румынского командования после новых казней, арестов и бегства преследуемых за Днестр увенчалась еще большими достижениями. В Сфатул цэрии, в присутствии г. Маргеломана и румынских властей, в здании, окруженном войсками, был поставлен на открытое поименное голосование вопрос о присоединении Бессарабии к "Родине-матери". Только 3 человека имели мужество голосовать против и 36 воздержались. И актом 27 марта Бессарабия была присоединена к Румынскому королевству на автономных правах.

Началось приобщение края к чуждой ему государственности, вопреки подтвержденной королевским манифестом автономии - приемами, соответствовавшими низкой культуре страны-поработительницы и нравам народа, не вышедшего еще духовно из традиций, относящихся ко времени турецкого владычества. Бессарабская церковь отторгнута от Всероссийской, иерархи изгнаны, в чин богослужения повсюду введен румынский язык. В учреждениях государственных все служащие заменены румынами и выброшены на улицу. Земско-городские учреждения упразднены. Русское право и русский суд заменены румынским правом и судом, на который возложено "кроме отправления правосудия еще и пробуждение национального чувства, которое должно воодушевлять впредь новых румынских граждан по левую сторону Прута"⁷ ... Низшая школа и два класса средней подверглись немедленной и полной румынизациии⁸ , прочие - последовательной.

Но наиболее тягостным был тот моральный гнет, которому подвергали население Бессарабии продажная администрация и темная, грубая как нигде, военная сила, явившаяся всевластным распорядителем жизни и имущества бессарабцев, в особенности в глухих местечках и деревнях. Осадное положение - как право; непомерные реквизиции и беспощадное обложение - как экономическая система; грабеж - как обычай; публичная порка мужчин и женщин - как возмездие за протест. "Записка комитета освобождения Бессарабии" приводит ряд документально подтвержденных эпизодов самодурства старших румынских офицеров - эпизодов, переносящих нас к началу XVI века.

Мы узнаем из нее о коменданте м. Единцы, который сгонял народ и заставлял кланяться своей шапке, повешенной на шест... О ген. Штербеско, начальнике Измаильского гарнизона, требовавшем, "чтобы все должностные лица частных и общественных учреждений (русских) не выходили из дому, чтобы жители, гуляя по улице в числе не более трех, нигде не останавливались, чтобы в гостиницах не находились в одном помещении более двух лиц одновременно, чтобы богослужения в церквах не начинались до прибытия туда жандармских чинов" и т. д. и т. д.

Деятельность румынской власти и ее передаточной инстанции "Сфатул цэрия" вызвала возмущение решительно во всех слоях населения, независимо от национальности и "ориентации". Оно проявлялось резкими протестами организованной

стр. 130

общественности, городов, земств, волнениями в деревне, бойкотом румынского суда и школы. Более активные проявления народного неудовольствия смолкали, однако, перед аргументацией румынских штыков и пулеметов. Единственной организацией, обращавшейся добровольно с почтительнейшими уверениями в своей лояльности к румынскому правительству, был... "Союз земельных собственников". Эта "интернациональная" организация выражала одинаковую готовность служить немцам на Украине, австрийцам в Новороссии и румынам в Бессарабии; американскому⁹ и английскому¹⁰ капиталам - лишь бы сохранить свои земли.

Создавшееся тогда в Бессарабии положение можно охарактеризовать словами видного члена Сфатул цэрия, румынофила Александри: "По всей стране стон стоит от края и до края: беззакония, издевательства, глумление такое, каких не было, быть может, от века. Времена царского абсолютизма кажутся чуть ли не раем".

Подготовляя такими путями почву, румынское правительство в конце ноября спешно созвало на очередную сессию Сфатул цэрий и в заседании его 27-го числа, в присутствии 46 депутатов (из 162), без прений и голосования, криками одобрения провело постановление "от имени бессарабского населения" об отказе Бессарабии от своих автономных прав... На другой же день после принятия постановления королевским указом Сфатул цэрий был упразднен.

Изданный вслед за тем специально для Бессарабии радикальный аграрный закон, имевший главною целью отобрание земель в общерумынский государственный фонд, устанавливал, между прочим, полное отчуждение земли у "иностранно-подданных", т. е. у тех русских и молдаван, которые отказались бы принести присягу на верность новому отечеству...

По поводу финального заседания бессарабского "парламента" "Записка" приводит один небезынтересный эпизод: генеральный комиссар Бессарабии ген. Войтояну во время беседы с крестьянской фракцией Сфатул цэрия, почти в полном составе протестовавшей против акта 27 ноября, дал поразительно беззастенчивое объяснение своим действиям¹¹ : "Румынскому правительству было необходимо получить этот акт, по совету дружественной Франции, как доказательство расположения к Румынии всего населения"... Против насильственного захвата румынами Бессарабии из всех государств мира протестовала только... Украинская держава.

Глава V. Украина.

Украина была порабощена немцами. Ген. Гофман, начальник штаба Восточного фронта и участник мирной конференции, впоследствии, в 19 г. говорил¹² : "В действительности Украина - это дело моих рук, а вовсе не плод сознательной воли русского народа. Я создал Украину для того, чтобы иметь возможность заключить мир хотя бы с частью России"... Эта самоуверенность немецкого генерала, не углублявшегося в сложную сущность украинской проблемы, находилась, однако, Бнешне в полном соответствии с военно-политическим положением. Германское правительство поспешно признало самостоятельность Украины и полномочность Рады, правительства Голубовича и посольства на конференции никому неведомых гг. Севрюка, Любинского и Левицкого, имевших, по существу, такой же легальный титул, как Совет комиссаров и его делегаты гг. Иоффе, Бронштейн и Бриллиант.

Вспомним, что и правительства союзников до "Брест-Литовска" готовы были признать фактически советскую власть, и Нуланс от имени союзников предлагал Троцкому материальную помощь... для борьбы против немцев. По тем же соображениям признали "украинскую республику" Франция¹³ 5 декабря 17 г., и Англия в начале 18 г. "Представитель Великобритании на Украине" Пиктон Багге заявил, что его правительство "будет поддерживать всеми силами Украинское правительство в стремлениях к творческой работе, к поддержанию порядка и войне с Центральными державами - врагами демократии и человечества"...

Правительства Центральных держав подписали мирный договор с Украиной 26 января - в то время, когда почти вся Украина и стольный город Киев были во власти большевиков. По просьбе бежавшего в Житомир правительства Голубовича немцы двинули корпуса ген. Эйхгорна на Украину и почти без всякого сопротивления (дрались только чехословаки) совместно с австрийскими войсками ген. Бельца

стр. 131

в течение двух месяцев заняли весь наш Юго-Запад и Новороссию¹⁴ . "Надо было подавить большевизм на Украине, - пишет Людендорф, - проникнуть глубоко в страну и создать там положение, которое доставляло бы нам военные преимущества и позволило бы черпать оттуда хлеб и сырье".

Границы новообразования были определены в договоре лишь на западе - линией Белгорай - Красностав - Межиречье - Сарнаки. Но бурный протест поляков и давление австрийцев заставили мирную конференцию "разъяснить" и этот пункт, предоставив разграничительной комиссии право "провести границу, принимая во внимание этнографические отношения и пожелания населения... на восток от этой линии". На востоке границы устанавливались впоследствии теоретически-бесконечными, подчас весьма курьезными переговорами Шелухина с Раковским и соглашением гетмана с Донским атаманом. Фактически - линией расположения германских аванпостов, не считавшейся ни с этнографическими, ни с историческими признаками, а захватывавшей важнейшие железнодорожные узлы. Эта линия проходила через Клинцы - Стародуб - Рыльск - Белгород - Валуйки - Миллерово.

Мирный договор и дополнительные соглашения накладывали тяжкое экономическое бремя на Украину. До 31 июня Рада обязалась доставить австро-германцам огромные количества хлеба и других продовольственных припасов, сырья, леса и проч.¹⁵ . Взамен за эти предметы вывоза, оцениваемые по низким ставкам и низкому валютному курсу, германцы обязались доставить на Украину "предположительно", "по мере возможности", по очень высоким тарифам фабрикаты своей промышленности. В основу всей своей экономической политики Германия поставила: для настоящего - извлечение из Украины возможно большего количества сырья, для чего был затруднен или вовсе запрещен товарообмен ее с соседями, даже с оккупированной немцами Белоруссией; для будущего - захват украинского рынка и торговли, овладение или подрыв украинской промышленности и искусственное создание сильной задолженности Украины.

Осуществление этих целей требовало установления хотя бы элементарного порядка в крае и законопослушности населения. Между тем, Рада и правительство Голубовича с этой задачей справиться не могли. Непопулярность и неподготовленность украинского правительства, его полная зависимость от немцев, дикие и обидные формы украинизации, отталкивавшие одних и не удовлетворявшие других, - восстанавливали против власти большевистское и противобольшевистское население городов, настроение которых сдерживалось присутствием австро-германских гарнизонов. Полубольшевистские лозунги универсалов и провозглашение социализации земли подняли анархию в деревне, до тех пор сравнительно спокойной. Требование разоружения и приемы, употреблявшиеся для выкачивания хлеба из деревни, усиливали волнения. Вмешательство фельдмаршала Эйхгорна, объявившего в приказе, что урожай принадлежит тому - помещику или крестьянину - кто засеет поля, вызвало только озлобление и в Раде и в крестьянстве. Все это грозило прервать сообщения в крае и возможность его эксплуатации немцами. И поэтому немецкая власть решила устранить Раду.

5 апреля был заключен договор между фельдмаршалом Эйхгорном и бар. Муммом, с одной стороны, и ген. Скоропадским, с другой - о направлении будущей украинской политики¹⁶ . 10 апреля австро-германцы спешно закончили и подписали "хозяйственное соглашение с Украинской народной республикой", чтобы одиум его лег на Раду, не на гетмана. 13-го фельдмаршал Эйхгорн ввел военное положение, с применением германской полевой юстиции, а 16-го при обстановке почти анекдотической немцы разогнали Раду и поставили гетманом всея Украины генерала Скоропадского. "Народ безмолвствовал".

Осведомленная в киевских делах организация Шульгина сообщала нам на Юг текст телеграммы императора Вильгельма от 13 апреля к фельдмаршалу Эйхгорну: "Передайте генералу Скоропадскому, что я согласен на избрание гетмана, если гетман даст обязательство неуклонно исполнять наши советы"¹⁷ ... Знакомые мотивы. В 1708 году один из предшественников гетмана Иван Мазепа писал Стародубскому полковнику Скоропадскому: "С согласия всей старшины мы решили отдаться в протекцию шведского короля в надежде, что он оборонит нас от московского тиранского ига и не только возвратит нам права нашей вольности, но еще умножит и расширит; в этом его величество уверил нас своим неотменным словом

стр. 132

и данной на письме ассекурацией". Полковник Скоропадский не послушался тогда "прелестных увещаний" Мазепы, поехал в стан московского боярина Долгорукова и сам получил гетманскую булаву.

Положение изменилось лишь внешне: водворился известный порядок, по крайней мере в городах, безопасность передвижения и даже видимый экономический подъем, в сущности лишь прикрывший спекулятивную горячку. Впрочем, ненадолго - основа этого благополучия имела нездоровые предпосылки.

Зависимость Украины и полная подчиненность ее германской общей и экономической политике при гетмане не только не ослабли, но даже возросли. Национальный шовинизм и украинизация легли в основу программы и гетманского правительства. Сам гетман в официальных выступлениях торжественно провозглашал самостийность Украины на вечные времена и поносил Россию, "под игом которой Украина стонала в течение двух веков"... Кадетское министерство не отставало в шовинистических заявлениях и в прямых действиях: министр внутр. дел Кистяковский вводил закон об украинском подданстве и присяге; министр нар. просвещения Василенко приступил к массовому закрытию и насильственной украинизации учебных заведений; министр исповеданий Зеньковский готовил автокефалию украинской церкви... Все вместе в формах нелепых и оскорбительных рвали связь с русской культурой и государственностью.

Только социальные мероприятия гетмана резко разошлись с политикой Рады: руль ее круто повернули вправо. Вскоре вышел гетманский указ о возвращении земли помещикам и о вознаграждении их за все понесенные в процессе революции убытки. Практика реквизиций (для экспорта), кровавых усмирений и взыскания убытков при участии австро-германских отрядов была жестока и безжалостна. Она вызвала по всей Украине и Новороссии стихийные восстания, подчас многотысячными отрядами. Повстанцы истребляли мелкие части австрийцев, немцев, убивали помещиков, чинов державной варты, побитовых старост и других агентов гетманской власти. В повстанческой психологии не было и тени украинского сепаратизма: они видели своих врагов не в "русских", а в помещике и в немце. Вмешательство пришельцев вносило в общую сумму социальных и экономических причин возбуждения крестьянских масс еще и элемент ярко национальный - не украинский, быть может, и не российский, но во всяком случае в негативном его отражении противонемецкий; им увлекалась и часть офицерства, поступавшего в отряды повстанцев и вносившего в них некоторую организованность.

"Жовто-блакитный прапор", покрывавший собою политическое и социальное движение, служил национальным символом разве только в глазах украинской, преимущественно социалистической интеллигенции, но отнюдь не народной массы. Гетманская власть покоилась только на германских штыках, а германские войска, занимавшие города и железнодорожные станции взбаламученного края, рыли окопы, оплетались колючей проволокой, чувствуя себя там, как в осажденной крепости. Отношение к гетманскому режиму, хотя и по разным побуждениям, почти у всей русской и украинской общественности было отрицательным.

"Украинский национальный союз", объединивший в июле все украинские партии, поддерживал близкие отношения с вершителем судеб Украины ген. Тренером¹⁸ , с его политическим противником - австрийским представителем гр. Форгачем и одновременно находил поддержку в левых парламентских кругах Германии. Союз вел конспиративную работу, стараясь направить волну народных восстаний демагогическими посулами в русло самостийной и социалистической политики прежней Рады. Видные русские социалисты, примыкавшие к Союзу Возрождения России, составляли заговоры против "реакционной и ненациональной" власти и пытались организовать террористические акты, которые, однако, не приводились в исполнение, ввиду глубоко мирного направления руководителей союза. Национальный Центр писал 2 июля В. Шульгину: "Мы с негодованием следим за развитием физического (?) процесса у вас в Киеве и считаем, что это бред, одержимый всякого рода манией"...

Конференция кадетской партии 13 - 15 мая приняла как бесспорные начала - "воссоединение России, областную автономию и национальное равноправие" и воспретила членам партии "участие в правительстве, образованном при германской коалиции". От прямого осуждения своих киевских членов конференция, однако, отказалась: "Исполнительный Комитет, не высказывая в настоящее время своего

стр. 133

окончательного суждения", поручал одному из членов своих выяснить... создавшееся положение и меры "для согласования положения членов на Украине с... директивами Ц. К.". Только 27-го июня центральный комитет партии выразил им неодобрение "за принятие участия в организации власти, опирающейся на немецкую поддержку". В частной переписке отношение московских кадет[ов] к киевским высказывалось гораздо резче и лапидарнее. Так, В. Степанов писал: "Здесь нет никого, кто бы не считал (как) их поведение, так и не исключившего их из партии (Обл. ком.) возмутительным и марающим партию. Меня ободряет, что гонение на партию в Москве отчасти смывает ту грязь, которою облили нас киевляне, бросившись головой вниз в помойную яму германофильства"...

Киевские националисты, группировавшиеся вокруг В. Шульгина, сурово осуждали гетманскую власть по мотивам национальным и политическим. На стороне ее оставались, притом лишь до падения Германии, только Союз хлеборобов-собственников в лице крупных землевладельцев, возглавлявших эту бутафорскую организацию, весь сектор крайних правых и "Протофис"¹⁹ . Словом - земельная и финансовая знать - максималисты в области классовых целей и интернационалисты в способах их достижения.

Я приведу характеристику этой среды, исходящую из источника, который нельзя заподозрить в некомпетентности и в предвзятости. Кн. Гр. Трубецкой писал: "Аристократический квартал Липки был... жутким привидением минувшего. Там собрались Петербург и Москва; почти все друг друга знали. На каждом шагу встречались знакомые типичные лица бюрократов, банкиров, помещиков с их семьями. Чувствовалось, в буквальном смысле слова, что на их улице праздник. Отсюда доносились рассказы о какой-то вакханалии в области спекуляции и наживы. Все, кто имел вход в правительственные учреждения, промышляли всевозможными разрешениями на вывоз, на продажу и на перепродажу всякого рода товаров. Помещики торопились возместить себя за то, что претерпели, и взыскивали, когда могли, с крестьян втрое за награбленное. Правые и аристократы заискивали перед немцами. Находились и такие, которые открыто ругали немцев и в то же время забегали к ним с заднего крыльца, чтобы выхлопотать себе то или другое. Все эти русские круги, должен сказать, были гораздо противнее, чем немцы, которые, против ожидания, держали себя отнюдь не вызывающим образом".

Наконец, на стороне гетманской власти стояли еще довольно широкие бездейственные обывательские слои, не углублявшие смысла происходящих событий и жаждавшие покоя, безопасности и примитивного порядка - какой угодно ценой.

Извне гетманскую власть поддерживал московский "Правый Центр" и примкнувший к нему персонально Милюков. Последний своим влиянием на кадет[ов] - членов правительства старался, сколько мог, умерить буйный характер их самостийной практики, но в самом факте украинского и донского переворотов видел "явление одного порядка и явление положительное.., начало возрождения российской государственности"... "Государственная самостоятельность областей, освободившихся от большевиков раньше Москвы, - писал он, - является неизбежной переходной стадией и неизбежным последствием бессилия Москвы освободиться... собственными силами... Участие в перевороте германцев является печальною неизбежностью, но все же второстепенною чертой"²⁰ . В. Шульгин, отражая взгляды националистов, писал на Юг: "Я не смог произвести над собою ломки, т. е. работать над восстановлением России с немцами... Вопреки мнению Милюкова утверждаю, что киевские кадеты всенародно продали единство России, что было совершенно непростительным шагом".

Эти два вопроса (единая государственность и "ориентация") поглощали всецело внимание русских политических кругов и вызвали среди них ожесточенную полемику. Все другие стороны жизни Украины в их глазах отходили на задний план. В частности, весьма характерно, что в том огромном калейдоскопе личных, письменных и печатных ориентировок, которые сосредоточивались в руках командования Добровольческой армии, они отражения почти не находили.

Как смотрел гетман на свои взаимоотношения с Германией? За несколько дней до захвата власти он приехал к одному из известных киевских генералов и предложил ему принять участие в образовании нового правительства, "которое должно заменить Центральную раду и явиться посредником между германским командованием и украинским народом". Упомянул, что в этом деле заинтересованы немцы...

стр. 134

Когда собеседник его ответил отказом, мотивируя "неприемлемостью для него работы с немцами и на них", Скоропадский возразил, что "немцы здесь ни при чем, что он будет вести вполне самостоятельную политику, и закончил даже наивным заявлением, что надеется обойти немцев и заставить их работать на пользу Украины". "Обойти" оказалось невозможным.

В среде оккупантов шли серьезные внутренние трения: германское парламентское большинство и правительство, австрийское посольство в лице гр. Форгача - требовали самостоятельности Украины; немецкая военная партия, исходя из практических расчетов - обеспеченности снабжения и ликвидации нарождавшегося Восточного фронта - временно склонялась к единству России. В зависимости от того, какая педаль нажимала сильнее на Эйхгорна и Мумма, определялся и политический курс гетманской политики.

28 мая генерал Гренер говорил делегации от свергнутой Рады: "Германия искренно желает самостоятельности Украины и будьте уверены, что она - единственный могущественный защитник этой самостоятельности в Европе. Мы хотели вас поддержать. Но анархию и социалистические беспорядки по соседству с нашей империей терпеть не хотим, не можем и не будем..." И гетман клал руль вправо и насильственно украинизировал страну руками кадетов и "умеренных" украинских националистов...

К этому времени относится разговор гетмана с одним видным русским генералом, которого прочили на должность военного министра. На вопрос его, правда ли, что гетман принял свой пост исключительно с целью воссоединения Малороссии с Россией, генерал Скоропадский ответил отрицательно: "Может быть, в отдаленном будущем это и случится; но сейчас я буду стоять на почве самостийности Украины"²¹ ... Чрезмерно ревнивое отношение гетмана в то время к "русским влияниям" приводило иногда к курьезам. Так, когда архиепископ Антоний был назначен киевским митрополитом, Скоропадский, предполагая встретить в нем врага гетманской власти и немцефильской политики, отказался вначале признать патриаршее назначение и убедительно просил Эйхгорна воспрепятствовать торжественной встрече архипастыря православными киевлянами. Гетман уверял, что митрополит Антоний "большой реакционер" и что "из встречи его хотят сделать большую москвофильскую демонстрацию"²² ...

В октябре ген. Гренер заявил²³ : "Положение момента выдвигает сейчас перед Украиной задачи укрепления здоровых национальных устоев и привлечения народных кругов к участию в строительстве страны, как и в ее управлении. И здесь, как и в Германии, в состав правительства будут привлечены представители левых и демократических течений..." Практиковавшаяся немцами ранее скрытая поддержка этих кругов теперь становится явной. И гетман привлекает в состав правительства украинских социалистов и нажимает еще сильнее пресс украинизации. "Новый состав совета министров, - говорит премьер Лизогуб представителям печати 17 октября, - в области внешней и внутренней политики будет стремиться к более резкому выявлению национального лица украинской державы, отстаивая всеми силами самостоятельность и суверенность Украины".

А в то же время (9 октября) представителю Добровольческой армии, полковнику Неймирку, при "случайной встрече", устроенной самим гетманом в квартире его адъютанта гр. Олсуфьева, он говорил: "Я русский человек и русский офицер; и мне очень неприятно, что, несмотря на ряд попыток с моей стороны завязать какие-либо отношения с ген. Алексеевым.., кроме ничего не значащих писем.., я ничего не получаю... Силою обстановки мне приходится говорить и делать совершенно не то, что чувствую и хочу - это надо понимать. Даю вам слово, что до сего времени я буквально ничем не связан, никаким договором с Берлином²⁴ и твердо отгородился от Австрии... Я определенно смотрел и смотрю - и это знают мои близкие, настоящие русские люди - что будущее Украины в России. Но Украина должна войти как равная с равной на условиях федерации. Прошло время командования из Петербурга - это мое глубокое убеждение. Самостийность была необходима как единственная оппозиция большевизму: надо было поднять национальное чувство. И переворот, который был сделан пришедшими немцами, я ранее еще предлагал союзникам, лично говорил об этом с ген. Табу и..."²⁵ .

В ноябре ген. Гренер, сменив Людендорфа, сдавал уже германские армии на волю победителей... В Киеве говорил авторитетно только... немецкий совет сол-

стр. 135

датских депутатов. И гетман распускал правительство, приглашал на пост премьера "царского" министра Гербеля и издавал грамоту о Всероссийской федерации со включением в нее Украины. Одновременно ген. Скоропадский не прекращал весьма оживленных тайных переговоров с Украинским национальным комитетом, а на Юг сообщал, что "украинские силы... возглавляемые гетманом... в согласии с Доном и параллельно с Добровольческой армией направляются на борьбу с большевиками и на восстановление единства России"²⁶ .

Такой же двойственностью отличалась политика украинского правительства. Наиболее влиятельная кадетская часть его, в замкнутом кругу киевского Главного комитета, под сильным давлением Милюкова, стремившегося обуздать размах украинизации, выносила постановления следовать "по линии превращения местного национального движения в общегосударственное путем объединения всего Юга России"²⁷ . А вне стен комитета "согласованные действия" киевлян проявлялись проповедью на тему: "единая Россия - это нелепость... Насильственное соединение в одном государстве столь больших и столь разнородных частей недопустимо"... Вдохновитель и правая рука гетмана, Игорь Кистяковский, в конце 1917 года был приверженцем Корнилова и Добровольческой армии, весною 18 года - самостийником и германофилом, в октябре, когда немцы потребовали его удаления с поста, - федералистом и германофобом; а в ноябре... централистом и антантофилом...

В свою очередь - само двуличное - германское правительство находило также некоторые странности в украинской политике... Украинский посол в Берлине, бар. Штейнгель, 7-го июля доносил министру иностранных дел: "Императорское правительство находит, что наше правительство не достаточно твердо в своей политике, почему в Киеве происходит двойная политическая игра, вредящая упрочению дружбы между Германией и Украиной. Императорское правительство желает, чтобы политика Украинского правительства соответствовала во всех отношениях условию, заключенному 18 апреля (нов. стиля) 1918 г. между генерал-фельдмаршалом Эйхгорном и бар. Муммом, с одной стороны, и Украинским правительством Гетмана, в то время находившимся в процессе формирования, с другой стороны... Ввиду этого Императорское правительство желает расширить границы своих прав в целях организации порядка и правосудия"...

Впрочем, к концу сентября, после поездки гетмана в Берлин, взгляд германского правительства изменился, и министр ф. Гинце в рейхстаге заявил, что на Украине "продолжается в утешительном направлении процесс консолидации. Гетман с министрами вошел в Берлине в соприкосновение с нашим правительством. Констатируем, что намерения гетмана лояльны, планы его нам откровенно ясны".

Внешние сношения Украины также всецело зависели от немцев. Все спорные территориальные вопросы о западной границе, о подчинении Украине Крыма, о Ростовском, Таганрогском округах и части Бессарабии, на которые претендовала Украина, разрешались односторонней волей немцев и притом не в ее пользу.

Наиболее характерной была длившаяся бесконечно долго украино-большевистская конференция, заседавшая в Киеве, с Шелухиным и Раковским во главе. Поскольку вопросы, касавшиеся интересов Германии, как, например, передача оккупированной Украине в большом числе подвижного железнодорожного состава и урегулирование железнодорожного сообщения, проходили быстро, постольку все остальные, в особенности вопросы о границах, затягивались неимоверно. Участники конференции играли положительно непристойную роль, будучи пешками в руках закулисного дирижера. Приводимый документ характеризует в достаточной мере эти взаимоотношения: Секретно. Г. Председателю мирной делегации Украины С. Шелухину. Ввиду того, что в частном разговоре с министром иностранных дел председатель мирной делегации Раковский выразил желание разрешить возможно скорее вопросы, относящиеся к соглашению между Российской республикой и Украинским государством, считаем необходимым поставить вас в известность, что ускорение украино-русских отношений возможно лишь после того, как по этому вопросу выскажется германское правительство²⁸ ...

Но если дела конференции не подвигались вперед, то многочисленная советская делегация с большим успехом вела пропаганду и организацию тайных большевистских очагов. В октябре министерство внутренних дел обнаружило две большевистских крупных организации в Киеве и Одессе, находившихся в деятельных сно-

стр. 136

шениях с делегацией Раковского. После произведенных арестов и выемок, как в организациях, так и у самих делегатов, обнаружилось, что работа большевиков велась совместно с Украинским национальным комитетом и что посредниками между ними были... представители немецкой власти... Результаты этого скандального разоблачения были совершенно неожиданные: удаление по требованию немцев с поста министра внутренних дел Кистяковского и освобождение арестованных большевиков. Нужно было обладать поистине огромным самопожертвованием, неограниченным честолюбием или полной беспринципностью, чтобы при таких условиях стремиться к власти на Украине.

Ведение самостоятельной внешней политики было тем более невозможно для Украины, что, невзирая на наличность огромных военных запасов и людского материала, она не имела вовсе армии. Вооруженные силы гетмана состояли: 1) Из дивизии ген. Натиева, сформированной из добровольцев, стоявшей в Харькове, находившейся в подчинении у немецкого командования, совершенно разложившейся и впоследствии разоруженной немцами. 2) Сердюцкой дивизии (гвардейской), составленной по набору исключительно из сыновей средних и крупных крестьян-собственников и вскоре разбежавшейся. 3) Из охранных и пограничных сотен, несших службу первые - полицейскую в уездах, вторые - пограничную на западе. 4) Наконец, в августе, из Владимир-Волынска прибыла сформированная там австрийцами из военнопленных украинцев "1-я Украинская пех. див.", которая вслед за тем, ввиду непригодности, была расформирована.

Немцы всемерно противились организации украинской армии, считая ее опасной для себя, и допускали только существование ее кадров. Подготовка этих кадров - штабов без войск - шла планомерно и основательно. Предположено было создать 8 корпусов двухдивизионного состава и 4 конных дивизии. С условного согласия немцев готовился к обнародованию указ о мобилизации, и набор предположен был на 15 ноября. Точно так же готовились кадры "украинского флота", в состав которого должны были войти впоследствии разоруженные и охраняемые немцами русские суда Черного моря. Как известно, к этому времени наступили события, потрясшие Германию и поставившие Украину безоружной перед лицом большевистского нашествия. Поэтому вопрос об украинской армии интересен лишь с бытовой стороны.

Офицерский состав ее был почти исключительно русский. Генералитет и офицерство шли в армию тысячами²⁹ , невзирая на официальное поношение России, на необходимость ломать русский язык на галицийскую мову³⁰ , наконец, на психологическую трудность присяги в "верности гетману и Украинской державе". Побудительными причинами поступления на гетманскую службу были: беспринципность одних - "все равно кому служить, лишь бы содержание платили", - и идейность других, считавших, что украинская армия станет готовым кадром армии русской. Так как истинные мотивы тех и других не поддавались определению, то в добровольчестве создалось резко отрицательное отношение ко всем офицерам, состоявшим на украинской службе.

Каковы же были истинные стремления гетмана и его правительства в центральном вопросе - об отношении к России? Было ли официальное исповедание разрыва с русской культурой и государственностью только личиной или искренним их убеждением?

Прежде всего в состав украинского правительства входили люди различных толков. Для одних самостоятельность Украины была целью, для других - средством. Где - в средствах и целях - проходила грань побуждений личных, классовый, партийных, может быть, своеобразно понимаемых национально-государственных, для нас было и осталось неясным. Но вся совокупность фактов украинской действительности приводила нас к неизменному убеждению в беспринципности украинской политики.

Сохранение русской государственности являлось символом веры ген. Алексеева, моим и всей Добровольческой армии. Символом ортодоксальным, не допускавшим ни сомнений, ни колебаний, ни компромиссов. Идея невозможности связать свою судьбу с насадителями большевизма и творцами Брест-Литовского мира была бесспорна в наших глазах не только по моральным побуждениям, но и по мотивам государственной целесообразности. Идея эта не находила, однако, такого безусловного признания в глазах всей армии, как первая.

стр. 137

Эти положения легли в основу наших отношений к гетману. Ни ген. Алексеев, ни я не вступали с ним в сношения. Был только один случай, совершенно частный, когда я обратился к гетману как к русскому генералу с протестом против заключения немцами в киевскую тюрьму офицера штаба армии, подполковника Ряснянского. Ответа не последовало. Только с осени 18 года, когда обнаружилась близость катастрофы, висевшей над Центральными державами и, следовательно, над Украиной, гетман делал попытки через третьих лиц вступить в сношение с командованием Добровольческой армии...

Но вместе с тем командование не прибегало ни к каким конкретным мерам, враждебным гетманскому правительству. Наше участие в украинских делах ограничилось гласным осуждением гетманской политики, извлечением из Украины русских офицеров, попытками приобресть там оружие и патроны, разведкой австро-германских сил и расположения и подготовкой мер для противодействия предполагавшемуся германскому наступлению против Восточного фронта и Добровольческой армии. Такими мерами признавались, в случае возникновения надобности, партизанская война в тылу немцев, разрушение мостов и железнодорожные забастовки³¹ . Киевский железнодорожный комитет и ряд видных путейских инженеров обещали нам содействие в этом отношении. Много видных гетманских сановников и представителей генералитета присылали "с оказией" в Добровольческую армию уверения в своей верности русской идее. А более экспансивные, не раз, быть может, авантюристы, неоднократно "испрашивали разрешение" устроить в Киеве "дворцовый переворот". Приезжал в штаб армии делегат даже от гетманского конвоя... Всем им ген. Романовский категорически запрещал какие-либо выступления против гетманской власти.

Штаб Добровольческой армии не умел и не хотел вести политической интриги. Да и самый факт гетманства не казался угрожающим для национальной русской идеи. В годы, когда рушились вековые троны и сходили со сцены исторические династии, основание новых представлялось весьма проблематичным... В этом убеждении укрепляли нас и исторические прецеденты. "Малорусский народ, - говорит историк, - решительно не пристал к замыслу гетмана и нимало не сочувствовал ему. За Мазепою перешли к неприятелям только старшины, но и из них многие бежали от него, лишь узнали, что надежда на шведского короля плоха и что Карл, если бы даже и хотел, не мог доставить Малороссии независимости".

Для многих политических деятелей теперь, как и двести лет тому назад, хотя обстановка стала неизмеримо сложнее, решение украинской проблемы сводилось только к предвидению: Кто победит? Карл - или Петр. Гинденбург - или Фош.

Глава VI. Крым

Жизнь Крыма до конца 1917 года текла довольно мирно. В крае уживались рядом власти - правительственные, земско-городские и революционные (совдепы) - почти однородные по своему составу (с. -р. и с. -д. меньш.) и все одинаково бессильные. После октябрьского переворота собрание уездных и волостных земств и городов Таврической губернии создало центральную власть в лице Крымского краевого правительства - также из умеренных социалистов, во главе с кадетом Богдановым. Но собранный 26 ноября национальный совет татарского населения Крыма избрал татарский парламент (Курултай) и татарское правительство, которое также "взяло на себя защиту и управление татарами, так и другими народностями, населяющими Крым". Совместное существование двух "правительств", порождая трения в их взаимоотношениях, очень мало, однако, отражалось на жизни края, обособившейся резко в замкнутых рамках городов и сел. Одинаково шаткою была опора обоих правительств: у первого - полубольшевистские солдатские гарнизоны, у второго - немногочисленное "татарское национальное войско" - Крымский полк (конный) и пешие части, силою 2 - 3 тыс. чел. Оба правительства одинаково трепетали перед перспективой большевистского нашествия и заключили соглашение о взаимной поддержке против большевиков.

Гроза на этот раз шла не с севера, не изнутри, где настроение совдепов, профессиональных союзов, рабочей массы и даже солдатских гарнизонов было довольно умеренное... Судьба Крыма оказалась в руках Черноморского флота.

стр. 138

Уже в ноябре, под влиянием агитаторов, присланных из центра, матросы Черноморского флота свергли умеренный совдеп в Севастополе, поставили новый, большевистский и организовали в городе советскую власть. Номинально она находилась в руках сложной комбинации из совдепа, комиссариата и революционного комитета, фактически - всецело в руках буйной матросской черни.

С начала декабря в Севастополе начались повальные грабежи и убийства. А в январе Черноморский флот приступил к захвату власти и на всем Крымском полуострове. Описание падения крымских городов носит характер совершенно однообразный: "К городу подходили военные суда... пушки наводились на центральную часть города. Матросы сходили отрядами на берег; в большинстве случаев легко преодолевали сопротивление небольших частей войск, еще верных порядку и краевому правительству (правительствам?), а затем, пополнив свои кадры темными, преступными элементами из местных жителей, организовывали большевистскую власть"³² . Так пали Евпатория, Ялта, Феодосия, Керчь и др. А 13 января пала и резиденция правительств - Симферополь.

За спиною матросской черни стояли ее вдохновители - элемент пришлый, часто уголовный и в огромном большинстве своем инородный. Состав агентов власти, говорит описание, "пестрит именами инородцев - латышей, эстонцев, евреев"... Большевистская власть за четыре месяца своего существования не умела насадить советский строй. Она только упразднила буржуазные учреждения, "социализировала", преимущественно в свою пользу, буржуазное имущество и уничтожала буржуазию. Страницы крымской жизни того времени полны ужаса и крови. Я избегаю вообще распространяться о "злодействах большевиков" - понятии, ставшем в наше время банальным и не возбуждающим уже острого чувства возмущения в опустошенных душах и зачерствелых сердцах. Но приводимое ниже описание³³ судьбы евпаторийской буржуазии и преимущественно офицерства весьма характерно для "методов социальной борьбы" и психологии матросской черни, заполнившей своим садизмом самые страшные страницы русской революции.

"После краткого опроса в заседании комитета, арестованных перевозили в трюм транспорта "Трувор". За три дня их было доставлено свыше 800 человек. Пищи арестованные не получали, издевательства словесные чередовались с оскорблением действием, которое переходило в жестокие, до потери жертвами сознания, побои. На смертную казнь ушло более 300 лиц, виновных лишь в том, что одни носили офицерские погоны, другие - не изорванное платье. Обреченных перевозили в трюм гидрокрейсера "Румыния"... Смертника вызывали к люку. Вызванный выходил наверх и должен был идти через всю палубу на лобное место мимо матросов, которые наперерыв стаскивали с несчастного одежду, сопровождая раздевание остротами, ругательствами и побоями. На лобном месте матросы, подбодряемые Антониною Немич³⁴ , опрокидывали приведенного на пол, связывали ноги, скручивали руки и медленно отрезывали уши, нос, губы, половой орган, отрубали руки... И только тогда истекавшего кровью, испускавшего от нечеловеческих страданий далеко разносившиеся, душу надрывающие крики - русского офицера отдавали красные палачи волнам Черного моря"...

Властвовала только красная опричнина. Против них были и крестьянская, и рабочая среда, которая здесь, в Крыму, не переживала медового месяца большевистской власти, как это было в центральной России. Крестьяне охотно восприняли практику социализации, но не могли примириться с захватом пришельцами добра своего и помещичьего, которое также считали своим. Рабочие, невзирая на ряд специальных мероприятий новой власти - сокращение рабочего дня, увеличение заработной платы и т. д., были, за редкими исключениями, ярко враждебны ей. Они видели, что наплыв в среду их массы безработных, по преимуществу городской черни, дезорганизует предприятия, что не они стали хозяевами, а пришлая власть, захватывающая бессистемно и орудия производства, и материалы, и фабрикаты - для собственного прокормления. Рабочие организации, не сочувствовавшие большевизму, преследовались; практика реквизиций и изъятий не миновала и домов рабочих. В перспективе ясно рисовался развал промышленных предприятий, дезорганизация рабочего класса и голод.

Татарское население Крыма, совершенно не принявшее большевизма, подвергалось таким же расправам, как и буржуазия; беспощадные к татарам сами, большевики разжигали, кроме того, национальную ненависть к ним среди русского

стр. 139

населения. К весне 1918 года царило уже всеобщее возбуждение против большевистской власти, как везде пассивное или выражавшееся в местных волнениях и в подготовке, совершенно, впрочем, не серьезной, активного выступления в среде заводских комитетов, профессиональных союзов, татарских и русских конспиративных кружков. Вопрос разрешился приходом германцев³⁵ .

Если украинская политика немцев имела в своем основании создание длительной, на многие годы, политической и экономической зависимости Украины от Германии, то в Крыму их интересы ограничивались временными военно-политическими и стратегическими условиями. По крайней мере так смотрела на дело главная квартира. Людендорф уверяет, что он "считал фантастическими идеи создания колониального немецкого государства на берегах Черного моря".... Еще менее германское правительство склонно было поощрять в этом отношении притязания Турции. Германской ставке необходимо было обеспечить себе безопасность сообщений в Черном море, которым угрожала Севастопольская крепость и непокорный центральной власти Черноморский флот. Крепость и порт были заняты поэтому германскими войсками 1 мая, а большая часть русских военных судов ушла в Новороссийск.

Немцы предъявили советской власти требование выдать им весь Черноморский флот "для использования во время войны в мере, требуемой военной обстановкой". Повеление совета комиссаров последовало, но было исполнено только частично: матросы, не имея желания поступить в распоряжение немцев, и еще менее - драться с ними, пустили ко дну часть судов. До сих пор на новороссийском рейде зловеще торчат из воды верхушки мачт - символ "патриотизма" черноморцев, столь же фальшивого, сколько и бессмысленного.

Иначе отнеслись немцы и к государственному устройству Крыма. Об отторжении его от Российского государства объявлено не было. Русский генерал Сулькевич, по происхождению литовский татарин, избранный немцами, вместо ханского титула принужден был удовлетвориться званием премьер-министра Крымского краевого правительства. В декларации, одобренной немецким командованием, Сулькевич определял целью образованной им власти "сохранение самостоятельности полуострова до выяснения международного положения его и восстановление законности и порядка".

По условию с советским правительством Германия обязалась очистить Черноморский район после ратификации договора между Россией и Украиной. Поэтому переговоры между Шелухиным и Раковским в Киеве умышленно затягивались немцами. Гетман предъявил требование о полном слиянии Крыма с Украиной, посягая на три северных хлебородных уезда Таврии, и устанавливал экономическую блокаду полуострова. Сулькевич через одного из своих министров, командированного в Берлин гр. В. Татищева, добивался признания независимости Крыма и защиты его от Украины. Сбитая с толку крымская общественность³⁶ видела выход "в объединении Крыма с Украиной на условиях широкой автономии", полагая, что "путь объединения с Россией лежит только через Украину". Германское правительство встретило холодно миссию Татищева и "в связи с настоящим международным положением" не сочло для себя возможным "объявить о признании государственной независимости Крыма"; а в отношении столкновения с Украиной советовало уладить вопрос личными переговорами гр. Татищева с украинским премьером Лизогубом³⁷ .

Политика крымского правительства была такого же правого направления, как и гетманская, встречая оппозицию в социалистических и либеральных кругах земских и городских собраний; весьма, впрочем, лояльную, благодаря наличию всесильных немецких штыков. Правительственная политика не носила официальных признаков национального шовинизма. За кулисами шла, однако, нелепая политическая игра объединенных в своих стремлениях Сулькевича, "Курултая" и татарской группы правительства. Айвазов, уполномоченный представитель Сулькевича в Константинополе, вел переговоры с Блестящей Портой об отторжении Крыма от России и присоединении его в той или другой форме к Турции... Д. Сейдамет, крымский министр иностранных дел, представлял германскому правительству в Берлине шовинистическое обращение "Курултая" от 21 июля. Это обращение, подписанное А. Хильми³⁸ и Хасаном Сабри³⁹ , заключало в себе следующие положения:

стр. 140

"Крымско-татарский народ, который 135 лет тому назад подпал под русское иго", надеялся на помощь Германии, "опираясь на сулящие мусульманским странам счастие исторические высокие цели Его Величества Высокого Государя Вильгельма". "Несмотря на то, что Русские в течение 135 лет грабили имущество татар и оскверняли их святыни... численный состав крымских татар все-таки не мог быть поколеблен; равным образом никакие притеснения не могли заставить их забыть то уважение, которым пользовалось господство их предков, пред коим некогда склонялась Москва"... Далее идет описание национальных подвигов: "Во время революции, когда ни у одного из населяющих Россию народов не было заметно национального движения, крымские татары заявили 25 марта на конгрессе о своей национально-гражданской автономии и реквизировали вакуфные земли... 8700 десятин и 1 миллион рублей"...

Скромное описание своего "международного" положения: "Несмотря на поражение в борьбе с большевиками, "крымско-татарский народ, опираясь на свое великое национальное самопожертвование и чувство владычества, стал играть в судьбах страны решающую роль"... Исходя из этих соображений, "крымские татары желают восстановить в Крыму татарское владычество... преобразовав Крым в независимое нейтральное ханство, опираясь на германскую и турецкую политику". И, наконец, апофеоз: "В то время, как Россия, великий исторический враг (турецкого и мусульманского мира) погибла, и дорога в Индию, свободная для Германии, поколебала твердыню Англии, мусульманский мир находил силу в твердой решимости тех магометан, которые в Крыму и на Кавказе в течение столетий были лишены чести иметь право умереть за свои стремления и надежды"...

Я не стал бы приводить таких пространных выдержек из откровения людей, лишенных элементарного такта и грубо невежественных, если бы оно не было карикатурным отражением тех приемов и стремлений, которые присущи представителям многочисленных новообразований, возникших на развалинах России. Не народные массы, а именно люди, вынесенные волною революции на мутную поверхность вскипевшей до дна народной жизни, принесли с собою такую ненависть к России. Искажая перспективу и причинную связь исторических событий, порывая родственные связи, игнорируя тесные экономические взаимоотношения, мешая прошлое с настоящим и отождествляя русскую власть с русским народом, они приняли на себя роль суровых и пристрастных судей России, ее истории и народа. Их голоса раздавались громко в парламентах, радах, кругах, меджилисах, сфатул-цэриях, курултаях, в приемных иностранных политических деятелей всех стран, в отечественной и мировой печати. Они с большим упорством и старанием углубляли могилу, вырытую советскою властью для погребения русской государственности - могилу, в которой часто хоронились и их непрочные новообразования.

Поддержка "Великого Государя" и "Высокочтимого халифа" оказалась непрочной. Осенью 18 года Центральные державы пали, увлекая в своем стремительном падении кесарей и троны, погребая под обломками много безумных надежд и фантастических планов. Изменилась и судьба Крыма.

Немецкий генерал Кош письмом на имя Сулькевича от 3 ноября заявил, что он от дальнейшей поддержки его отказывается. И Сулькевич 4 ноября телеграфировал мне в Екатеринодар: "Развал среди германских войск идет полным ходом... Ввиду отсутствия вооруженной силы, формировать которую немцы категорически запрещали в Крыму, нет никакой опоры для борьбы... Возможны вспышки и повторение неистовств большевиков... Обстановка ясно говорит за необходимость быстрой помощи союзного флота и добровольцев... Ввиду борьбы и сильной агитации левых партий, кабинет мой слагает свои полномочия, уступая место коалиционному министерству из кадет, социалистов и татар"...

Генерал Сулькевич отбыл в Азербайджан, чтобы там продолжать в роли "военного министра" свою русофобскую работу, а новое правительство г. Соломона Крыма, вышедшее из недр Таврического губернского земского собрания, обязалось "всеми силами содействовать объединению расколовшейся России"⁴⁰ .

(Продолжение следует)

стр. 141

Примечания

1. События в Бессарабии описаны главным образом по материалам "Одесского комитета спасения Бессарабии".

2. Например, Катареу, русский дезертир, член румынской охранки, назначенный "Сфатул цэрием" (см. ниже) начальником Кишиневского гарнизона.

3. По статистическим данным, молдаване составляют 47,58% населения губернии.

4. Румынский премьер.

5. Румынской и русской нового формирования.

6. Доклад командированного в Яссы полк. Крейтера от 18 сент. и письмо ген. Щербачева от 4 ноября 18 года.

7. Рапорт королю министра юстиции Мителенеу.

8. Любопытно, что анкета, произведенная в конце 17 года среди родителей учащихся в Кишиневе, дала 91,9% за русский язык.

9. Проект Бискупского о массовой закупке американскими банками земель Украины и Новороссии, затем парцеляция и перепродажа землевладельцам (Одесса).

10. Аналогичный проект южно-русск. земельных собственников (Екатеринодар).

11. Разговор был тогда же запротоколен.

12. "Daily Meil".

13. "Генеральный комиссар французской республ.", ген. Табуи.

14. Киев занят немцами 16 февр., Харьков - 23 марта, Ростов - 25 апр., Одесса занята австрийцами 27 февр.

15. 60 милл. пудов хлеба, 2 3/4 милл. пуд. живого веса скота, 37 1/2 милл. пуд жел. руды, 400 милл. яиц и т. д.

16. Донесение украинского посла бар. Штейнгеля от 7(20) июня из Берлина министру иностр. дел Украины. См. ниже.

17. Сообщение от 25 апреля.

18. Начальник штаба фельдмаршала Эйхгорна.

19. Союз промышленности, торговли и финансов.

20. Письмо из Ростова в Москву от 25 мая.

21. Беседа ген. Х. с Шульгиным.

22. Доклад Шульгинской организации от 5 июня и свидетельство А. В. Стороженко.

23. Киевские "Последние Новости" 11 октября.

24. Договор от 5 апреля?

25. Доклад киевского представителя 14 окт. N 6.

26. Телеграмма на мое имя министра иностр. дел Афанасьева 16 ноября.

27. Из письма Милюкова.

28. Сношение министра иностранных дел Д. Дорошенко от 2 сентября 18 года N 2184.

29. Генеральный штаб, например, был представлен столь широко, что часть обер- офицерских должностей занимали подполковники.

30. Один из офицеров украинской службы рассказывал о порядке делопроизводства: начальник пишет бумаги на русском языке и дает ее переводить писарю. Последний берет словарь Толпыго, подыскивает украинские слова и, не зная оборотов речи, склоняет и спрягает их по-русски... Интересно, что сношения с немцами приказано было вести только на русском или немецком языках.

31. Июльская забастовка украинских дорог, состоявшаяся на экономической почве, показала наглядно, в каком тяжелом положении могут очутиться немцы, разбросанные на огромном протяжении.

32. Из трудов "Особой комиссии по расследованию злодеяний большевиков".

33. Из трудов "Особой комиссии по расследованию злодеяний большевиков".

34. Немичи - семья палачей.

35. Группа ген. Коша из трех пех. дивизий и бригады конницы.

36. Съезд представителей земских управ и городских голов Крыма.

37. Сношение германского министра иностранных дел 26 авг. N 35541/123046.

38. "Генеральный директор Крымско-татарского национ. совета".

39. "Президент Крымско-татарского парламента".

40. Из доклада Таврической земской управы Таврич. земск. собранию от 17 октября.

Постоянный адрес данной публикации: