Я ни в коем случае не хочу отвечать на выступление предыдущего оратора, потому что, сказав, что для Ленина слова "счастье людей" и "демократия" это в общем-то чепуха, он сам определил метод своего прочтения ленинских работ: выдергивание отдельных фраз, относящихся к конкретному моменту, и объявление их программными. Меня волнует другое. Я думаю - как пошла бы наша конференция, если бы она собралась 20 марта, допустим, через семь дней после знаменитой статьи в газете "Советская Россия"? И размышление об этом, мне кажется, всех нас должно лишить нравственного покоя. Не так бы пошла конференция, уверяю вас! В середине марта в стране произошла драма, по-другому назвать это не могу, когда в органе ЦК КПСС без каких-либо комментариев появилось не просто письмо читательницы, а серьезный программный документ, взрывающий перестройку. И каждый из нас, в здравой памяти и в здравом уме, вчитываясь в это "произведение", на основании своего понимания идей Ленина, идей XXVII съезда партии, должен был выработать свою линию поведения: молча согласиться или громко кричать, резко протестуя. Десятки и сотни писем простых людей, которые не хотели с этим соглашаться! Десятки, сотни, а может, и больше возмущенных голосов - и полное молчание прессы! Какая-то жесткая и властная рука дала указание молчать. Ни в одной газете нельзя было прочесть иную точку зрения - не печатали! Гласность оказалась обуженной. Мне в те дни несколько раз пришлось выступать, и мое выступление в Таллине 2 апреля о том, что эта статья воюет с идеями XXVII съезда КПСС, опубликовано ("Советская Эстония" 8 апреля 1988). Но я не ставлю себе этого в заслугу. Я знаю только один творческий союз - кинематографистов, который немедленно опротестовал то, что мы прочитали в "Советской России", остальные молчали. Почему? Где же были наши историки, обществоведы, которые сегодня так дружно солидаризируются со статьей в "Правде"? Неужели вы, историки советского об- стр. 36 щества, целая Академия общественных наук, неужели вы ... Читать далее