Конфискованное при проведении раскулачивания имущество, согласно директивам центральной власти, должно было передаваться в основном в неделимый фонд колхозов1. Однако на практике не все изъятое доставалось коллективным хозяйствам, часть его присваивали те, кто непосредственно участвовал в организации и проведении раскулачивания. Такое явление получило довольно широкое распространение. На это указывал информационный отдел О ГПУ 17 мая 1930 г.: "Часто низовые работники и сельактивисты шли на "дележку". В ряде мест фиксировались факты прямого присвоения самими работниками конфискованного имущества". Секретарь обкома ВКП(б) Центрально-Черноземной области И. М. Варейкис 18 февраля 1930 г. докладывал в ЦК: "В отдельных местах наблюдаются моменты дележки "по душам" забранного у кулаков имущества или продажа такового за бесценок... Имели место и факты мародерства, когда забранное имущество расхищалось, портилось или уничтожалось. Даже член рабочей бригады одного из воронежских заводов, коммунист, взял себе отобранную у кулака шубу, зажарили взятую тут же утку"2. Без обстоятельного исследования этого явления невозможно воссоздать полную и объективную картину процесса раскулачивания. Материалы, относящиеся к Борисоглебскому округу ЦЧО, помогают ее прояснить, показывают, что из конфискованного имущества присваивалось, кто совершал такие поступки и какими были последствия. В Щученском районе расхищением конфискованного имущества занимались члены сельсовета и некоторые партийцы. Здесь были выявлены также факты вымогательства под угрозой раскулачивания. По информации начальника районного административного отделения в окружной административный отдел, за расхищение был привлечен к суду один член партии, "выездная сессия" суда должна была состояться 7 февраля в Щучьем; попал под суд также один "активист", занимавшийся вымогательством3. В Русановском районе, как писал 18 февраля в окружной комитет ВКП(б) секретарь райкома, "отдельные работники занимались изъятием ненужных ... Читать далее