(ПО ПОВОДУ СТАТЬИ Л. Б. АЛАЕВА ¹ )

Мне хотелось бы коснуться лишь тех вопросов, которые кажутся наиболее важными в свете дискуссии по послевоенной истории Востока, а именно - теоретических положений работы Л. Б. Алаева.

Статья Л. Б. Алаева начинается с очень важного замечания: "Современность бросает яркий свет на события прошлого, высвечивает их значение" (с. 51). Не говоря уже о том, что эта фраза метафорична (это общий упрек всем гуманитариям), она заставляет задуматься над вопросом: насколько мы вправе рассматривать прошлое с позиции сегодняшнего дня? Принцип историзма, кажется, поставлен здесь Л. Б. Алаевым под сомнение. Насколько важно было для людей прошлого то, что выделяется нами в качестве такового? Естественно, что мы не можем мыслить иначе, чем мыслим, и при изучении других культур навязываем их представителям свои идеи, но тогда встает вопрос: зачем говорить об истории как науке и стремиться к "адекватному отражению прошлой действительности" (с. 61)? Для кого это отражение будет "адекватным" (кстати, смысл этого термина вовсе не самоочевиден)? Если для нас, то мы снова возвращаемся к субъективизму, завуалированному под объективизм.

На той же с. 61 Л. Б. Алаев пишет, что основная направленность его работы - "переоценка прошлого". Может ли быть объективной оценка любого события, если о разнообразных "переоценках" пишут уже более чем столетие с легкой руки Фридриха Ницше? Я не предлагаю вернуться к контовскому позитивизму и не призываю историков заниматься только конкретным материалом, но надо помнить: любая "переоценка" есть субъективное, связанное с нашими современными ценностями и идеалами, осмысление опыта. Этот подход к историческому исследованию, вслед за Н. Е. Колосовым, можно назвать конструктивистским: мы не изучаем объекты, существующие непосредственно в реальности и взятые исследователями из нее, а конструируем, создаем их в ходе нашей деятельности ² .

Л. Б. Алаев кратко формулирует свое понимание марксистской теории, выделив шесть ее основных постулатов: 1) единство исторического процесса и неизбежность прогресса; 2) объективность процесса, его независимость от воли и сознания людей; 3) стадиальность этого процесса, прохождение человечеством в целом ряда "научно" установленных стадий (формаций); 4) экономоцентризм, представление о производительных силах и производственных отношениях как о движущих силах прогресса и факторах, определяющих все остальные проявления социальной жизни; 5) классовый подход к анализу всех послепервобытных обществ, преимущественное внимание к проблемам эксплуатации и любым формам протеста; 6) насилие как основной метод решения социальных проблем и основной механизм прогрессивного развития (с. 52). Л. Б. Алаев предлагает не отбрасывать эти постулаты в качестве единого комплекса, а подойти к ним дифференцированно.

стр. 66

Первые два постулата, по мнению автора, "прямого отношения к марксизму не имеют. Они заимствованы марксизмом из иудео-христианской традиции, исходящей из представлений о единстве происхождения человечества, о линейности времени (от сотворения мира до его конца), и из телеологического понимания истории (идущей к Страшному суду и установлению царства Божия на земле). От них нельзя отказаться, не порывая со всем европейским мировоззрением, то есть практически это неосуществимо" (с. 52). Но ведь в рамках западной науки (культуры, цивилизации - термин не столь важен) сложились совершенно противоположные концепции: схемы цивилизаций О. Шпенглера, А. Тойнби, циклическая теория Эд. Мейера, да и наш Н. Я. Данилевский тоже попадает в это направление. Неужели из этого будет сделан вывод (а он следует, по логике Л. Б. Алаева), что они не западные ученые? По поводу объективности процесса, а главное, его независимости от воли и сознания людей тоже возникает вопрос: как быть с просветителями XVIII в. или с Шеллингом, к какой традиции мышления их относить? Стадиальность исторического процесса базируется фактически на идее единства человечества, которая пока не доказана, оставаясь аксиомой, принятой рядом исследователей (правда, с моей точки зрения ее доказать невозможно).

Цивилизационный подход, по мнению Л. Б. Алаева, "не стал (пока?) теорией", поскольку "не предлагает системы цивилизаций и потому не организует исторический материал", во-первых, и выдвигает в качестве аналитического инструмента неопределимый фактор вроде "цивилизационной специфики", или "духа цивилизации", который, возможно, реально и существует, но не может быть познан научными методами", во-вторых (с. 52). Замечу, что характерной чертой цивилизационной методологии является направленность на особенное в историческом развитии, а вовсе не на общее. Но особенное тем и отличается от общего, что оно не подводится под общее основание. Поиск некоего общего критерия для особенного подобен поиску черной кошки в черной комнате, когда ее там нет.

"Три следующих постулата составляют существо марксизма как нового (для XIX века) учения" (с. 52). Что касается экономоцентризма, то этот термин заменяет другой, более привычный "экономический детерминизм". О терминах не спорят (что частенько нарушается), а договариваются, но в данном случае следует указать на то, что понятие "детерминизм" прилагается и к другим направлениям (например, "географический детерминизм", "демографический детерминизм"), а это вписывает марксизм в общую систему философских учений, бытовавших в западноевропейском мировоззрении, а не выделяет его как нечто совершенно самостоятельное. Поскольку для Л. Б. Алаева экономоцентризм "не хуже, хотя и не лучше, любого другого монистического подхода", а "этапы истории должны определяться с учетом всех проявлений социальности" (с. 52 - 53), постольку хочется задать вопрос: какие этапы истории и кем были выделены именно так, то есть с учетом всех проявлений социальности! Особенно неясно это последнее положение Л. Б. Алаева в свете следующего замечания: "Каждое из этих проявлений - экономика ("способ производства"), уровень религиозного сознания, политическая организация и т.д. - имеет свою логику развития, но на больших временных отрезках они взаимосвязаны". Этот тезис никак не раскрывается в дальнейшем изложении.

В отношении того, как именно взаимодействуют "проявления социальности" в истории, позволю себе процитировать высказывание исследователей политической организации общества: "О единой линии социальной эволюции можно было вполне обоснованно говорить, если бы существовала полная, стопроцентная корреляция (или, другими словами, функциональная зависимость) между всеми основными одномерными показателями социальной эволюции... В реальности же ситуация несравненно более драматична - нет ни одной пары значимых эволюционных показателей,

стр. 67

между которыми бы наблюдалась стопроцентная корреляция (функциональная зависимость). По крайней мере, более, чем за 100 лет поисков подобных корреляций, ни одной реальной функциональной зависимости между какими- либо социоэволюционными показателями обнаружено не было" ³ .

Два последних постулата марксизма Л. Б. Алаевым корректируются так: классовая борьба может играть второстепенную роль, а насилие, вопреки К. Марксу, не есть "повивальная бабка истории". Роль этой "бабки" "надо бы передать реформе" (с. 53).

Перейду к следующим утверждениям Л. Б. Алаева. Вести речь о "советском марксизме", наверное, можно. Но чем позиция рассмотрения всех событий с точки зрения интересов СССР и мирового коммунистического движения, являющаяся отличительной чертой "советского марксизма", по Л. Б. Алаеву, выраженная в "антизападничестве", хуже, нежели откровенное "западничество"? Здесь дело не только и не столько в патриотизме. Речь о другом. Если мы признаем Запад в качестве лидера движения к "единому постиндустриальному (или посткапиталистическому) обществу" (с. 54), то зададим простой вопрос: сможет ли кто-либо догнать Запад на этом пути, а главное, позволит ли это все тот же Запад? По крайней мере, страны, принявшие идею модернизации, догоняли только тот уровень развития, который был актуален тогда, на определенный момент. Выяснилось, что пока они это делали, сам Запад ушел далеко вперед (по своему пути, разумеется) и догонять его нужно снова. Китай же поставил своей задачей идти своим путем, а не слепо копировать чужой опыт (к чему это привело и приводит, показывают культурная революция в Китае и современное состояние России). Кроме того, сам Л. Б. Алаев отмечает (правда, в отношении лидеров стран Востока): "Они не являются нашими союзниками. У них свои интересы, менее всего совпадающие с интересами России..." (с. 60). Продолжая рассуждать в том же стиле, следовало бы задаться вопросом: неужели страны Запада и их лидеры - наши союзники и их интересы совпадают с нашими?!

Поражают и многие другие заявления автора. Так, "холодная война" оказывается "результатом неадекватного восприятия действительности обеими противодействующими сторонами". Если в духе Л. Б. Алаева придерживаться идеи объективности исторического развития, то следует сделать логичный вывод: такое восприятие было неизбежно. Все утверждения о его адекватности или неадекватности действительности не более чем оценочная позиция: она не меняет самой реальности, а меняет лишь отношение к ней, причем современное, а не существовавшее в период/момент ее существования. "Мировое общественное движение должно найти в себе силы, чтобы преодолеть прежнее зашоренное восприятие действительности, если мы хотим, чтобы этот мир выжил", - пишет автор, но это "глас вопиющего в пустыне". Если у всех свои интересы, то в реальности будет господствовать идея bellum omnium contra omnes. Это не сарказм, это логика.

"Историю можно описывать и понимать только при наличии системы координат, теории исторического процесса, представления о том, каково в целом направление процесса" (с. 54). С этой мыслью трудно не согласиться, но есть дополнения. Во-первых, "система координат" термин скорее математический, что, конечно, дело вкуса, но Л. Б. Алаев забывает о том, что тех же геометрий создано гораздо больше, чем одна, к чему добавляется существование так называемого топологического пространства, лишенного единой точки отсчета. Уже одно это должно было бы заставить сделать естественный вывод о принципиальной возможности, а на деле реальном существовании множества систем координат, выбрать из которых правильную невозможно - это дело личных предпочтений. Во-вторых, при таком подходе совершенно не учитываются результаты работ философов в области описания истории. Так, Хейден Уайт показал зависимость исторического мышления от воображения. Уайт классифицирует историческое воображение посредством теории тропов. Фак-

стр. 68

тически историки делают выбор между четырьмя поэтическими тропами - метафорой, метонимией, синекдохой и иронией, после чего на основании его изучают заранее образованные "поля исследований" ⁴ . Благодаря трудам многих авторов - представителей аналитической философии, герменевтики, лингвистического поворота и критической философии истории - стала ясна фундаментальная зависимость исторического исследования от процесса повествования, всегда осуществляющегося в форме линейного рассказа (а реальность - вовсе не одна простая линия, вне зависимости, кривая или прямая) ⁵ .

Одна из главных идей Л. Б. Алаева есть представление о том, что "как бы ни относиться к прогрессивному развитию человечества, следует признать, что оно происходит и в конечном счете пробивает себе дорогу, принося почти всегда материальные страдания народным массам и душевные переживания консервативно настроенной элите" (с. 54). На первый взгляд все это верно, но, опять же, как быть с проблемами, в существовании которых исследователь вполне отдает себе отчет: экологией, демографическими изменениями или конфликтами в разных частях света (Африке, Индостане, мусульманском мире)? Особые опасения вызывает, конечно, экология, но, как написал сам автор, "современность бросает яркий свет на события прошлого, высвечивает их значение". Исходя из этого принципа, делать сейчас вывод о прогрессивности развития по западному пути просто нельзя: мы не знаем, "чем дело кончилось" (с. 51).

Мысль о том, что "мир движется к единому постиндустриальному (или посткапиталистическому) обществу" (с. 54), ничего не дает для понимания направления движения: работа Л. Б. Алаева не содержит никаких позитивных определений этой стадии развития. То, что за настоящим следует будущее, не поддается сомнению, как и то, что завтра уже не будет сегодня: изменения сами по себе необратимы. Но что тогда нового сказано автором?

Целый абзац работы посвящен Октябрьской революции 1917 года. Это шедевр мысли - его стоит привести полностью.

"Те же, кому стало "за державу обидно", выдвигают тезис, что гуманизация капиталистических отношений, улучшение положения трудящихся в странах развитого капитализма произошли под влиянием (выделено Л. Б. Алаевым. - А. З.) Октябрьской революции. Будто бы капиталисты испугались притягательности идей социализма и стали поднимать уровень жизни рабочих. Это утешительная детская песенка. Мне кажется, что гуманизация капитализма - объективный процесс, вытекающий с необходимостью из законов его развития. Если же искать решающий толчок к этому процессу, то это, наверное, обострение классовой борьбы в Америке в конце XIX века, а затем кризис 1929 - 1933 гг." (с. 55).

Начнем с азов. Если гуманизация капитализма есть объективный процесс, то что такое Октябрьская революция? Случайность? Но сам Л. Б. Алаев придерживается идеи об объективности исторического процесса. Следовательно, оба эти явления объективны. Могли ли они абсолютно не влиять друг на друга в то время, когда уже шла Первая мировая война, то есть существовали теснейшие связи между социумами? Положительный ответ на этот вопрос будет "утешительной детской песенкой". Более того, Л. Б. Алаев решительно критикует цивилизационный подход за отсутствие в нем системы (см. выше), но почему-то не рассматривает развитие капитализма и Октябрь с точки зрения системности. Парадокс мышления, иначе не скажешь. Дальше еще лучше: объявить гуманизацию капитализма процессом, вытекающим с необходимостью из законов его развития, можно только при убеждении, что в этом мире предопределено абсолютно все: тогда зачем вообще мыслить, познавать, действовать? Отрицать фактор случайности, особенно после появления концепции синер-

стр. 69

гетики, совершенно недопустимо. Более того, необходимость и случайность - категории нашего мышления, а вовсе не свойства реальности ⁶ .

То, что в странах развитого капитализма еще до Октября положение рабочих стало улучшаться, было ясно еще Эдуарду Бернштейну. Но ведь только опыт Октября показал, насколько далеко может зайти движение с пролетарской идеологией. Кроме того, утверждать post factum, что некое явление произошло с необходимостью, очень легко. Не думаю, однако, что любое явление в настоящем, пока оно совершается, может быть названо абсолютно необходимым. Вероятным - да, но не более. Если бы защитники Октября говорили, что именно эта революция с необходимостью вызвала гуманизацию капитализма, то это было бы также преувеличением. Но отрицать само влияние этого события на данный процесс мы не вправе.

В статье Л. Б. Алаева еще много разнообразных утверждений. Коснусь следующего: "Развитие многих стран бывшего "третьего мира"... убеждает: неоколониализм весьма полезен для неоколонизуемых стран" (с. 57). Рост внешнего долга развивающихся стран за 1970 - 1992 гг. с 68 млрд. до 2 трлн. дол. для Л. Б. Алаева не в счет ⁷ . Что касается других показателей, то для развивающихся стран здесь ситуация не лучше: "Согласно данным президента Всемирного банка Дж. Вулфенсона, развивающиеся страны, в которых живет 81% населения мира, создают 18% совокупного ВВП. И положение ухудшается. По данным ООН, за последние тридцать лет доля общемирового дохода 20% беднейшего населения земного шара сократилась с 2.3 до 1.4%, тогда как доля самых богатых наций выросла с 70 до 85%. В большинстве развивающихся стран в период с 1982 по 1990 г. шло неуклонное снижение потребления на душу населения" ⁸ . Постоянно нарастает вмешательство Америки и других западных держав, объединенных в НАТО, в дела других государств, причем размах агрессии в них лишь возрастает ⁹ .

Приведу еще одно высказывание. А. Н. Тарасов подчеркивает: "Политика МВФ разрушила экономику десятков стран мира. В Югославии она привела к экономическому кризису, гражданской войне и развалу государства. В Руанде - к краху сельского хозяйства и последовавшей за этим резне между хуту и тутси, когда за несколько месяцев погибли 1.5 млн. человек. В Индонезии - к экономическому краху, падению Сухарто и межрелигиозной резне, в которой погибли десятки тысяч человек. В Аргентине, Эквадоре, Бразилии, Мексике - к финансовых крахам и банкротству государства... Нет ни одного примера, когда бы результатом реформ по МВФ явилось процветание. "Глобализация по МВФ" привела к чудовищному росту нищеты в мире и к форменному истреблению населения планеты голодом. Сегодня 1% населения планеты владеет 40% ее богатств. Разрыв в доходах между бедными и богатыми за последние 30 лет удвоился, а между Севером (богатыми западными странами) и Югом (всеми остальными, включая Россию) увеличился в 3 раза" ¹⁰ .

По поводу освободительных движений Л. Б. Алаев пишет: "Научно вполне законно ставить вопрос о том, созрело ли данное общество к тому, чтобы стать независимым. Ситуация в современных африканских государствах (почти без исключения) заставляет задуматься о том, способны ли они быть самостоятельными даже сейчас, не говоря уже о том, созрели ли они для самостоятельности к 1960 г." (с. 58). У меня возникает вопрос Чацкого: "А судьи кто?" Если следовать этой логике, то индийские государства, существовавшие в течение длительного времени самостоятельно, в Новое время попали под власть Англии, потому что не созрели для самостоятельного развития, хотя в нем и пребывали.

Очень характерно еще одно замечание Л. Б. Алаева: "Защита "самобытности" означает на деле лишь использование консервативных настроений, укоренившихся в народных массах, для легитимизации режима. Когда восточные деятели заявляют, что западная демократия не подходит для их народов, - это всего лишь свидетельство

стр. 70

того, что укрепившаяся у власти элита не хочет изменений и подлинной демократизации". Не буду отрицать такой возможности. Но иногда элита яростно кричит о защите демократии, а в стране никакой подлинной демократизации нет и не было.

Наконец, о финальном аккорде статьи. Л. Б. Алаев пишет, что основным противоречием внутри развивающихся стран является "противостояние модернизаторских и традиционалистских сил". Но ведь такое противоречие не есть специфика современной ситуации! Да, модернизация - понятие, тесно связанное с Модерном, западным явлением, но по существу в любом обществе сосуществуют традиции и нововведения, то есть это противостояние было характерно для всех социумов. Другое дело, что соотношение традиционных настроений и тяги к переменам может меняться.

Что следует делать в современных условиях с точки зрения Л. Б. Алаева? "Выделить во всех странах антисистемные силы, которые должны быть подавлены (лучше бы, конечно, не военными методами, а экономически и идеологически), и изолировать их от масс, которые хотят спокойно жить, - задача не из легких, но другого пути нет" (с. 62). Под антисистемными исследователь понимает, вероятно (поскольку строгого определения не дает), тех, кто недоволен переменами и от них страдает. В качестве примеров выступают луддиты в Англии, сипаи и ваххабиты в Индии, ихэ-туани в Китае, современные террористы - баски и ирландцы - и "антиглобалисты". Исследователю, похоже, следует задаться простым вопросом: а возможно ли вообще уничтожение "антисистемных сил"? Автор, по-видимому, забыл один из законов диалектики: "единство и борьба противоположностей". Его призыв не может быть реализован, это - утопия, idee fixe. Любая система, будучи организацией, непременно придет (и приходит) в упадок, ибо она действует в мире, а не в вакууме. Замечу попутно, что если Л. Б. Алаев придерживается идеи объективности развития, то такой призыв более чем нелогичен: существование таких "антисистемных сил" не менее объективно и необходимо, чем бытие "системы", какой бы она ни была. Кроме того, идея подавления этих сил соседствует с отрицанием насилия и почитанием реформы.

Подводя итоги, можно сделать неутешительный вывод: основные противоречия кроются в нашем мышлении. Слишком много логических неувязок, полностью отсутствует конкретное содержание, а сами положения статьи носят по большей части оценочный характер. Л. Б. Алаев не ставит под сомнение западную демократию, идеи единства человечества и его прогресса в западном направлении, объективности развития, научности истории. Его статья наглядно показывает, как личные воззрения исследователя влияют на его историческую концепцию (мысль далеко не новая, но, к сожалению, мало кем постоянно учитывающаяся в конкретных трудах). В данном случае мы имеем дело даже не с теоретическими воззрениями ученого, а с его личными пристрастиями и убеждениями. Поставленный главным редактором журнала "Восток (Oriens)" В. В. Наумкиным вопрос: "Способны ли мы написать работу, которую еще через пятнадцать лет не надо будет переписывать заново (не из-за появления нового исторического материала, а из-за устарелости выводов, оценок и концепций)" ¹¹ , - после анализа статьи Л. Б. Алаева может быть решен только отрицательно. Добавлю, что с моей точки зрения и без этой статьи ответ был бы таким же. Никаких обобщающих трудов, свободных от оценок, связанных с политическими, экономическими, идеологическими и прочими реалиями сегодняшнего дня, написать невозможно.

ПРИМЕЧАНИЯ:

¹ Алаев Л. Б. "По последним данным разведки мы воевали сами с собой" (к вопросу об основном противоречии нашей эпохи) // Восток (Oriens). 2002. N 4. С. 51 - 62.

² Подробнее см.: Копосов Н. Е. Как думают историки. М., 2001.

стр. 71

³ Коротаев А. В., Крадин Н. Н., Лынша В. А. Альтернативы социальной эволюции (вводные замечания) // Альтернативные пути к цивилизации. М., 2000. С. 30 - 31.

⁴ White H. Metahistory. The Historical Imagination in Nineteenth- Century Europe. Baltimore-London, 1973. Русский перевод см.: Уайт X. Метаистория. Историческое воображение в Европе XIX века. Екатеринбург, 2002 (Studia Humanitatis, VIII). С концепцией X. Уайта можно было давно ознакомиться на русском языке (Современные исследования по философии истории. Ч. II: реферативный сборник (ИНИОН). М., 1977. С. 112 - 136).

⁵ Разбор концепций см.: Рикер П. Время и рассказ. Т. 1. М., 2000.

⁶ Обоснование этой мысли см. в работе известного историка Эд. Мейера: Мейер Э. Теоретические и методологические вопросы истории. Философско-историческое исследование. Пер. с нем. 2-е изд., испр. М., 1911.

⁷ Цит. по: Семенов Ю. И. Философия истории от истоков до наших дней: основные проблемы и концепции. М., 1999. С. 294.

⁸ Там же. С. 316.

⁹ Там же. С. 316 и ел.

¹⁰ Тарасов А. Н. "Антиглобалисты" - это такое ругательство. На самом деле они выступают за глобальную демократизацию // Независимая газета. 25.01.2002.

¹¹ Наумкин В. В. Научно-теоретический форум: послевоенная история Востока // Восток (Oriens). 2002. N 4. С. 50.

Постоянный адрес данной публикации: