Развитие источниковедения документов XX в. происходило во многом на моих глазах. Правда, яркого расцвета 1920-х годов я не застал; лишь позднее узнал и о резком падении научного уровня в этой сфере в 1930-х годах, но с первых послевоенных лет основные этапы динамики уже наблюдал, а позднее кое в чем и участвовал. В конце сталинского правления в спецхране были не только сборники официальных публикаций законодательных актов советской власти 1920-х - 1930-х годов, но и подшивки газет "Правда" и "Известия". Помню, когда в годы хрущевской оттепели эти подшивки, как и многое другое, стали доступными, радостные надежды на немедленное постижение истины вскоре сменились отрезвляющим сознанием того, что и засекреченные издания отражают действительность неадекватно, подчас весьма тенденциозно, и как и всякие исторические источники, требуют применения всего арсенала критического анализа для извлечения из них объективных фактов. Сегодня, на ином источниковедческом уровне, это элементарное общее правило столь же актуально. В последние советские годы некоторые историки имели доступ к довольно секретным фондам, но вот с публикацией их находок дело было куда сложнее. Можно напомнить хотя бы о трудной судьбе монографии Э. Б. Генкиной, сделанной по документам ленинского СНК. Наряду с подобными цензурными проблемами и в подспудной связи с ними отрицательно сказывалось на качестве источниковедческого анализа источников XX в. и все усиливавшаяся в 1960-е - 1980-е годы государственная политика выделения - в качестве особой дисциплины - истории партии: общие законы и методы исследования источников в эту "привилегированную" сферу проникали подчас с немалым трудом, стоит вспомнить хотя бы источниковедческие разделы соответствующих диссертаций. Такая традиция закрепилась, так что и сегодня приходится доказывать неизбежность применения общих методов, действия общих законов источниковедения в этой сфере. Понятно, что как только с 1991 г. многие цензурные ограничения пали вместе со старым мех ... Читать далее