В конце XX в. историков привлекает уже не только событийная сторона прошлого, но и проблемы массовой и индивидуальной психологии, их взаимосвязи в контексте эпохи, их влияние на исторические процессы. В реальной жизни действуют не бездушные носители идей, а живые люди, обуреваемые страстями, обладающие специфическими чертами личности, влияющими на их отношения с окружением, что особенно важно при изучении истории развития замкнутых коллективов и узких социальных слоев. Знания о мотивах человеческой деятельности будут неполны без учета столь важных факторов, как сложившиеся в данном кругу традиции, нормы поведения, типичные реакции, оценки, формальная и неформальная иерархия и механизмы продвижения в ней. Эти новые требования, выдвинутые современной исторической наукой, показывают события в ином освещении; такой подход позволяет существенно обогатить сложившуюся картину исторической действительности. В данном аспекте особую ценность приобретает история революционного народничества 70-х годов XIX века. Естественный интерес к вопросам социальной истории сочетается здесь с невниманием к особенностям общественной психологии эпохи и к индивидуальным стремлениям, чаяниям и переживаниям ее представителей. Это обстоятельство, а также общее падение интереса к истории революционных и социалистических учений, и определяют особенности положения избранной нами темы в современной отечественной историографии 1 . Прозвучавший в 1991 г. призыв к пересмотру концепции революционного народничества 2 не встретил отклика. В зарубежной же историографии существует глубокая традиция исследования революционного народничества, демонстрирующая множественность подходов и методологических принципов. В частности, большое внимание уделяется именно социально-психологическим аспектам. Во второй половине XX в. получило распространение понимание народничества не как движения, имевшего узкополитические цели, а, скорее, как "субкультуры", своеобразной духовной среды обитания молодежи пореформенной эпох ... Читать далее