В последние годы появилось значительное количество документальных публикаций, воспоминаний и авторских работ, посвященных положению в советском руководстве после второй мировой войны 1 . Большая часть из них рассматривает развитие СССР через призму личных и групповых амбиций узкого круга партийных вождей, часто в отрыве от проблем тогдашней советской жизни. Не всегда ясен состав соперничавших группировок, компетенция и объем власти их участников, что оставляет простор для произвольных построений. Многие из этих построений сложились в минувшие годы под сильным влиянием исторических представлений Н. С. Хрущева, который был весьма пристрастным и не бескорыстным свидетелем своего времени. Тем не менее та роль, которую Хрущев сыграл в процессе развенчания Сталина, наложила особый отпечаток на его представления и их сторонники не слишком заботились о том, как эти представления сообразуются с историческими фактами, для них была важна их антисталинская направленность. Положение вещей не слишком изменилось при Л. И. Брежневе. Брежневская неприязнь к хрущевскому наследству, к его реформам и десталинизации затормозила на двадцать лет научную и общественную дискуссию в СССР. Это не могло не сказаться также на тематике западной историографии. Изучение послевоенной истории СССР развернулось поэтому лишь в последние годы, когда значительно расширился доступ к документам новейшего времени. Однако старые построения все еще встречаются в исторической литературе. Ниже мы попытаемся остановиться на некоторых проблемах в свете вновь опубликованных данных. Нельзя не согласиться с выводами Ю. Н. Жукова, что основная группировка сил, предопределившая содержание послевоенных конфликтов в советском руководстве, сложилась на базе чисток и террора 30-х годов 2 . В системе власти совершенно исключительное место занял Сталин. Исключительность его положения определялась объемом власти, его опытом идейной и политической борьбы, той ролью, которую он играл при оформлении властного режима. К этому ... Читать далее