Популярность трудов Гумилева в современной России и некоторых постсоветских государствах - например, в Казахстане - феномен, пока недостаточно изученный на Западе и вызывающий множество вопросов относительно причин влиятельности и путей распространения гумилевского наследия. С момента смерти Л. Н. Гумилева в 1992 г. его труды стали бестселлерами для издательств, а его лексикон сегодня присутствует повсюду, используемый в том числе его противниками; он проник даже в школьные учебники, где "этнос", "суперэтнос" и "пассионарность" стали разменной монетой. Поскольку теория Гумилева представляется перспективной, многие ученые обращаются к ней для подтверждения научности своих изысканий, и некоторые организации прямо ссылаются на его труды. Статьи, посвященные Гумилеву, чаще всего носят агиографический, "житийный" характер. Ученый и художник в одном лице, он будто бы предложил уникальное объяснение этнических отношений, со всей определенностью выявив связь, наличествующую между естественными и гуманитарными науками, а также сущностное противоречие между Россией и Европой1 , придав законченную форму изначально расплывчатому и туманному евразийству (Водолигин, Данилов 1994: 84). В действительности, говоря мирским языком, Гумилев протянул нить от евразийства 1920-х - 1930-х годов (Ларюэль 2004) к неоевразийским течениям, появившимся в 1990-е годы. В интеллектуальном плане он стал той призмой, через которую многие ученые и политики видят свою связь с евразийством или свой интерес к этому течению: чтение Гумилева заменило им знакомство с трудами основателей евразийства, недоступными вплоть до 1980-х годов. Однако Гумилев - не только евразиец: в его высказываниях, помимо попыток доказать существование "Евразии" как единой сущности, содержится особое видение истории и нации. Начиная с 1970-х годов Гумилев преподает в университете, ему удается опубликовать несколько статей, он читает лекции и становится авторитетной, хотя и несколько подозрительной фигурой в академических круг ... Читать далее