Основной проблемой, которую предстояло урегулировать Елизавете Петровне после восшествия на престол, являлась русско-шведская война. Несмотря на серьезное поражение при Вильманстранде 23 августа 1741 г., в Стокгольме, по-прежнему, надеялись добиться ревизии Нейштадтского трактата в свою пользу. Хотя население Швеции в целом войну не поддерживало, дипломатическая и финансовая помощь Франции, заинтересованной наряду с Пруссией в отвлечении России от разгоравшегося на континенте конфликта за австрийское наследство, возможность заключения новых союзов, в первую очередь с Данией, политическая нестабильность в самом Петербурге и наличие вполне боеспособных армии и флота позволяли шведскому правительству рассчитывать на успех. Немалую долю оптимизма им добавляла и информация о тесных контактах французского посла при русском дворе маркиза Шетарди с новой русской императрицей. Когда отпущенный из плена капитан Дидрон привез с берегов Невы новость о дворцовом перевороте и желании русских начать мирные переговоры, шведский двор 11 января 1742 г. через Шетарди уведомил царицу о требовании пойти на территориальные уступки Швеции (как минимум, отдать Выборг и Кексгольм) Елизавета неприемлемый ультиматум сразу же отклонила1. Однако отказ означал продолжение военных действий. Чтобы быстро и без потерь положить конец войне, необходимо было, во-первых, как-то нейтрализовать дипломатическое преимущество шведов, продемонстрировав им неэффективность упований на альянс с франко-прусским лагерем, во-вторых, в военном отношении превратить оппонента из равного для России соперника в более слабого. Причем, требовалось не просто победить врага в очередном сражении, а начисто деморализовать его, тем самым убедить шведский Сенат, возглавляемый канцлером К. Гилленбургом, в бесперспективности дальнейшей войны и предпочтительности подписания мира с русскими. Утопичная, на первый взгляд, задача имела решение. 21 февраля 1742 г. Елизавета Петровна распорядилась прервать переми ... Read more