Появление пять лет назад на политической сцене Афганистана пуштунского движения "Талибан" мировой общественностью было воспринято неоднозначно. Часть деятелей либерального толка первоначально даже связывали с ним грядущие позитивные перемены - ведь "талибы" в переводе, правда, приблизительном, -это "студенты", а во скольких странах мира именно студенческое движение служило "детонатором" демократических перемен!.. И перемены в Афганистане произошли, но совсем в ином направлении. Движение "Талибан" проявило и проявляет себя как крайне фундаменталистское, исповедующее и проводящее в жизнь по сути средневековые нормы морали и общественного устройства, не сулящие стране ничего хорошего. Ее экономика находится в упадке. Главной отраслью стал наркобизнес. Образование, наука, культура, юриспруденция подчинены нормам шариата. Страна стала прибежищем международных террористов, открыто поощряемых властями. Ни практически единодушное осуждение проводимой талибами внутренней политики, ни попытки ООН и мировой общественности воздействовать на них не имели ни малейшего результата: религиозно- идеологические установки, а также политико- административная и военно-репрессивная ориентация движения "Талибан" не претерпели за пять лет сколько-нибудь существенных изменений.

Талибы в результате двух весенне-летних кампаний 1997- 1998 годов сумели распространить свой контроль почти на всю территорию Афганистана, выйдя к его северным границам. Под контролем антиталибского Северного альянса моджахедов во главе с Ахмад Шахом Масудом сохранились лишь в центральном районе его основной оплот - Панджшерская долина и подступы к ней, а также высокогорный северо-восток - часть Тахарской и Бадахшанская провинция. Кроме того, в горах ряда центральных и северных провинций с непуштунским населением (таджиками, узбеками, туркменами и хазарейцами) остались или туда просачивались отдельные отряды моджахедов, получающих подкрепление от основных сил альянса. В течение 1998-го и 1999 годов в тылу талибов часто вспыхивали боевые действия. Причем моджахедам нередко удавалось захватить значительные плацдармы, включая административные центры провинций, так что талибам приходилось с большими потерями вновь отвоевывать утраченное.

Многие политические и военные аналитики выражают сомнение в том, что талибы сумеют овладеть всей территорией страны. Существующее соотношение сил оценивается ими как примерно равное, учитывая относительно одинаковую ресурсную поддержку извне каждой из противоборствующих сторон (1).

СЛЕДУЯ ПРЕДПИСАНИЯМ КОРАНА

Талибы, в отличие от противостоящих им группировок моджахедов, до сих пор не обнародовали своей идеологической и политической программы. Однако их директивы, лозунги, высказывания лидеров, информация о разрабатываемом проекте конституции и, главное, непосредственно осуществляемая ими политика, а также судебная и полицейская практика позволяют в целом систематизировать их программные установки.

В сущности, эти установки, диктуемые нормами мусульманского права, а также их практическая реализация мало отличаются от тех, которые вплоть до настоящего времени или еще в недавнем прошлом определяли общественно-бытовое устройство ряда мусульманских государств, в особенности тех, которые, так или иначе, влияли на судьбы Афганистана: некоторых арабских стран, Ирана после исламской революции 1979 года, Пакистана конца 70-х и 80-х годов при Зия уль-Хаке. Их сходство обусловлено общими для всех мусульман первоисточниками права - предписаниями Корана и сунны, нормативными установками сподвижников Пророка и праведных халифов. В них прописаны стандарты мусульманской справедливости, очерчен круг возможных нарушений и преступлений и определены формы и размеры наказаний. На них опирались все последующие мусульманские законоведы, детально разрабатывая нормы права, касающиеся личного статуса мусульман, уголовного, гражданского, государственного права. Но если к XX веку в большинстве мусульманских стран благодаря растущему влиянию Запада, и в том числе европейской юриспруденции, наиболее жестокие методы телесных наказаний были отменены или смягчены, то талибами они возрождаются и насаждаются в первозданном фундаменталистском виде.

Аналитики не без основания сравнивают устанавливаемые талибами порядки с теми, которые декларировались и утверждались до них в Афганистане группировками моджахедов после их прихода к власти в 1992 году. До этого, находясь в Пакистане, эти группировки испытывали влияние таких радикальных фундаменталистских организаций, как "Джамаате-ислами" (ДИ) и "Джамият-уль-улемайе-ис-

стр. 9

лам" (ДУЙ). Кроме того, некоторые лидеры моджахедов в свое время были тесно связаны с арабской экстремистской организацией "Братьев-мусульман" и переняли радикально- исламистские взгляды во время обучения в каирском мусульманском университете "Аль-Азхар". А талибское воинство включает в себя как перешедших на его сторону моджахедов, так и выпускников и студентов пакистанских духовных семинарий - медресе, собственно и давших название всему движению ("талиб" - "ищущий знаний, студент"). Обучавшаяся в таких медресе под "крышей" пакистанской военщины молодежь из лагерей афганских беженцев зубрила Коран, сунну, догматы и нормы шариата под руководством наставников из все тех же крайне радикальных пакистанских организаций ДИ и ДУИ (2).

Поступающие из Афганистана сообщения свидетельствуют о том, что талибская полиция нравов неукоснительно соблюдает все самые жестокие декреты, которые объявляются по радио "Шариат" руководством "Талибан" (особенно это касается Кабула и других центральных и северных непуштунских городов и провинций).

Женщинам запрещено (под угрозой наказания плетьми) появляться в общественных местах без чадры и сопровождения мужчин-родственников, а также работать вне дома, получать образование и медицинское обслуживание в местах, где могут оказаться мужчины; допускать что-либо в своем внешнем облике и поведении, способное привлечь нескромные взоры посторонних мужчин.

При этом наказанию могут заодно подвергнуться и мужчины за то, что не проявили "бдительности" и не пресекли "нескромность" и "аморальное поведение" женщин.

Мужчинам предписано совершать ежедневные пятикратные молитвы, соблюдать пост в месяц рамазан, отмечать все мусульманские праздники, отращивать бороду определенной длины. В то же время запрещено носить европейскую прическу и одежду, слушать европейскую музыку, играть в азартные игры на деньги, устраивать бои животных и птиц и запускать бумажных змеев, так как все это отвращает мусульман от молитвы, нарушать обязательства по сделкам, допускать сделки по ссудам с взиманием процентов, обманывать покупателей, брать и давать взятки, растрачивать казенные деньги, лжесвидетельствовать и заниматься шпионажем и т.п. За все эти прегрешения полагаются примерно одинаковые наказания (в системе наказаний "тазир").

Талибы запретили все "нерелигиозные" праздники, причем не только (по понятным причинам) День труда 1 Мая, назвав его "дьявольским", но даже Ноуруз - Новый год по солнечному календарю, широко отмечавшийся 21 марта населением страны, одновременно как День первой борозды и День поминовения усопших родственников. В 1999 году в этот день полиция избила людей, пытавшихся пройти на кладбище и помолиться на могилах родственников. Авторитетные муллы, выступив по радио "Шариат", объявили этот праздник "неисламским". А главный шиитский праздник-траур "Ашура", ранее ежегодно отмечавшийся частью населения уличными шествиями с самобичеванием фанатиков, хотя и не запрещен талибами, но его разрешено проводить только "внутри помещения" - в шиитских мечетях (3).

Особую обеспокоенность мировой общественности вызвали жестокости талибов по отношению к женщинам. Неоднократные обращения ООН и различных правозащитных и гуманитарных организаций с призывами и требованиями к талибам положить этому конец, обеспечить женщинам возможности получения медицинской помощи, работы, образования - не возымели успеха. В 1999 году президент США Б. Клинтон посвятил одно из своих выступлений осуждению репрессий талибов, особенно против женщин. А госсекретарь М. Олбрайт заявила, что происходящее на территориях, подконтрольных талибам, по отношению к женщинам - "это не культура и не религия, это криминал". В свою очередь, Государственный департамент США опубликовал специальный доклад, в котором подчеркивается, что "обращение талибов с женщинами представляет, быть может, самое жестокое во всем мире злоупотребление человеческими правами". Впечатляющую акцию протеста против ограничения прав женщин талибами провел находящийся в Вашингтоне "Международный фонд феминистского большинства", к которому присоединились свыше 130 международных правозащитных и женских организаций (4). Однако МИД талибов расценил это как "вмешательство во внутренние дела страны и выпад против ее исламской культуры". А официальный представитель Кабула в Пакистане назвал подобные "протесты, равно как и остальные претензии в адрес талибов, совершенно бессмысленными, поскольку те, кто их высказывает, не знакомы с нормами ислама. А то, что они называют "правами женщин", противоречит законам шариата".

ПО КАНОНАМ СРЕДНЕВЕКОВЬЯ

Как и все другие ревнители мусульманского права, талибы считают самыми большими преступлениями посягательство на такие ценности, как вера, жизнь, разум, продолжение рода и собственность.

стр. 10

Декларируя своей целью построение общества, где будут защищены эти ценности и искоренены все преступления, талибы прибегают посредством шариатского суда и полиции нравов к самым суровым наказаниям в том их первозданном средневековом виде, который предписан в Коране и сунне (система наказаний "хадд").

За посягательство даже на самую последнюю в ряду ценностных приоритетов - собственность, то есть за воровство, виновный присуждается к публичному отсечению кисти руки или ступни ноги. В 1998-м и 1999 годах, по сообщениям, поступавшим из Афганистана, там происходили подобные публичные экзекуции. Так, в докладе организации "Международная амнистия" о положении в Афганистане за 1998 год говорилось, что только в северных районах, населенных национальными меньшинствами, 14 мужчинам за воровство были отсечены кисти рук. В марте 1999 года талибское радио "Шариат" сообщало о публичном отсечении кисти руки в одном из северных городов вору-карманнику, укравшему 22 доллара, и другому вору, ограбившему дом. Перед экзекуцией шариатский судья заставил их трижды покаяться. Корреспондент информационного агентства из ОАЭ в августе 1999 года подробно описал, как в Кабуле происходила ампутация кисти правой руки и левой ступни у вора в наказание за кражу из казны 700 долларов. В пятницу на городском стадионе собрались для молитвы несколько тысяч мужчин. Присутствовали также женщины и дети. После молитвы на машине скорой помощи привезли преступника в кандалах, и хирурги в масках произвели ампутацию, а затем толпе были продемонстрированы результаты операции.

Типичным случаем посягательства на продолжение рода считаются внебрачные связи, угрожающие одновременно и устоям морали, и интересам семьи. За это талибы, следуя прямым предписаниям Корана, наказывают обоих виновных ста ударами плетью. А на основании сунны, если хоть один из совершивших прелюбодеяние состоит в браке, то обоих, помимо порки, подвергают забиванию камнями до смерти. Так, в июне 1999 года радио "Шариат" сообщало о наказании уличенных в прелюбодеянии ста ударами плетью, а также об особом случае наказания двух мужчин за гомосексуализм: обоих поставили к кирпичной стене и с помощью танка обрушили ее на них. Таким образом, была применена модернизированная разновидность побивания камнями. Во всех таких случаях выносил приговор и определял меру наказания шариатский суд, решение которого утверждал сам верховный глава талибов мулла Мухаммад Омар.

К наказанию плетьми талибы, неукоснительно следуя сунне, приговаривают и виновных в употреблении алкоголя и наркотиков. Мусульманское право считает их употребление посягательством на интеллект мусульманина, без которого немыслима его сознательная вера в Аллаха. Полиция нравов часто также прибегает к заключению виновных в этом грехе в тюрьму и к принудительному лечению наркоманов кардинальными народными средствами - купанием в ледяной воде и т.п. Это не мешает легальному производству наркотиков и их продаже.

Покушение на вторую в ряду ценностных приоритетов ислама - жизнь мусульманина или нанесение ему серьезных увечий, согласно первоисточникам мусульманского права, должны караться наказанием "кисас" ("возмездием"), равным по тяжести преступлению. В таких случаях, как правило, преступников приговаривают к смертной казни. В сообщениях из Афганистана встречаются примеры подобных, зачастую вполне современных по технике исполнения казней - путем считающегося позорным расстрела виновного из автомата в спину, к тому же производимого по принуждению его ближайшим родственником.

Еще более оправданным считают талибы смертный приговор тем, кто наносит удар по самой главной ценности - мусульманской вере, совершая тем самым общественно опасное преступление наивысшей тяжести. Причем под изменой исламу понимается не только вероотступничество, тайное идолопоклонство (к которому косвенно относятся и все виды изобразительного искусства) или богохульство, но в условиях происходящей войны также и предательство, поддержка или прямой переход на сторону врага, поскольку талибы признают лишь себя истинными мусульманами.

Талибы проводили массовые репрессии и казни непуштунского населения в центральных и северных районах, обвиняя его в предательстве и поддержке войск Северного альянса. В мае 1998 года верховный глава талибов М. Омар в интервью саудовской газете "Аш-Шарк аль-Аусат" прямо назвал убитых талибами боевиков Северного альянса и оказавших им поддержку представителей непуштунского населения "нарушителями ислама", заявив, что "они подняли мятеж против шариата, на нашей же стороне - предписания его авторитетов... Продолжение войны против этих нарушителей с целью их подчинения шариатским законам - наш священный долг". А на вопрос, считают ли талибы убитых ими "нарушителей" вообще мусульманами, последовал хотя и не прямой, но до-

стр. 11

статочно определенный ответ: "Мы не совершаем молитвы над их трупами и не предаем их погребению" (5).

"Международная амнистия" и ряд других организаций по правам человека в своих докладах за 1998 и 1999 годы приводили свидетельства очевидцев о массовых убийствах талибами жителей городов и селений в центральных и северных районах страны по подозрению в сотрудничестве с войсками Северного альянса. Особую жестокость они проявляют по отношению к шиитам-хазарейцам. Лица, обвиняемые в прямом "заговоре" против талибов, приговаривались к публичному повешению "в назидание" всем другим.

ИСЛАМСКОЕ, ТЕОКРАТИЧЕСКОЕ, УНИТАРНОЕ

Талибы последовательны в осуществлении основной концепции мусульманского государственного права - организации теократической "исламской формы правления", центральным институтом которой выступает глава государства и общины правоверных, являющийся одновременно и религиозным главой. Ислам, в данном случае суннитского ханифитского толка, признается при этом государственной религией. Господство шариатских норм обеспечивается во всех областях жизни и быта. В соответствии с этим талибы провозгласили Афганистан уже не только "Исламским

государством", а "Исламским эмиратом", то есть возглавляемым "амиром" (эмиром). Своего признанного главу муллу Мухаммада Омара они пытаются наделить решающими не только светскими (политическими), но и духовными полномочиями, поставив цель сформировать авторитарный теократический режим.

Вместе с тем талибы придерживаются и другого принципа в суннитском варианте концепции "исламской формы правления" - принципа совещательности, или "консультативное" ("аш-шура"), реализуемого прежде всего в создании ими особого совещательного органа - "шуры" (совета) из высших духовных руководителей, а также в обеспечении ключевой роли религиозных деятелей на всех прочих государственных постах.

Более того, талибы упорно отстаивали эти классические устои мусульманского государственного права в процессе переговоров с делегацией Северного альянса в том, что касалось будущей судьбы афганского государства.

ПОЧЕМУ СРЫВАЮТСЯ ПЕРЕГОВОРЫ?

Уже с конца 1997 и в течение всего 1998 года они настаивали на том, чтобы и сам переговорный процесс был переведен на шариатскую "консультативную" основу без какого-либо вмешательства немусульман, а именно: чтобы с обеих сторон были назначены "авторитетные и компетентные улемы" с документально подтвержденными полномочиями вести переговоры и принимать решения. Причем улемы из Северного альянса не должны быть замечены в каком-либо прежнем участии в политической борьбе. Около года продолжались бесконечные согласования взаимоприемлемых списков делегаций с обеих сторон. Переговоры по вопросам мирного урегулирования в Афганистане поощрялись всеми посредниками. Активизировалась деятельность спецпредставителя генерального секретаря ООН в Афганистане и созданной к этому времени миротворческой группы "6+2" ("соседей и друзей Афганистана"): Пакистана, Ирана, Китая, Таджикистана, Узбекистана, Туркмении, а также США и России.

В мае 1998 года глава талибов М. Омар в вышеупомянутом интервью саудовской газете обосновал выдвигаемые с их стороны требования следующим образом: "Движение "Талибан" не признает политического решения проблемы Афганистана. Урегулирование может быть достигнуто только на основе традиционного исламского права - шариата... Только шариатский вариант урегулирования зиждется на предписаниях авторитетов мусульманского права". Уже тогда М. Омар заявил об исключительных правах талибов на государственную власть: "Мы не допустим участия других группировок во властных структурах, мы хотим, чтобы эти структуры были исключительно шариатскими" (6).

Между тем в конце 1998 года Генеральная Ассамблея ООН в очередной раз призвала создать коалиционное правительство в Афганистане с участием всех политических группировок. И на такой вариант урегулирования уже давали свое принципиальное согласие руководители Северного альянса, и, прежде всего, представляющий реальную силу его лидер Ахмад Шах Масуд. Дело было только за талибами.

Сенсационное согласие на взаимное прекращение огня и раздел между противоборствующими сторонами законодательной, исполнительной и судебной власти в будущем афганском государстве, которое, казалось, было достигнуто в результате двух раундов прямых переговоров, состоявшихся 10-11 февраля и 12-14 марта 1999 года в Ашхабаде под эгидой ООН, сразу же было отвергнуто руководством талибов. Как писали в те дни корреспонденты некоторых информационных агентств, это произошло,

стр. 12

когда еще не успели высохнуть чернила подписавшихся под текстом соглашения". Ссылаясь на отказ талибов делить власть с группировками моджахедов, которых они считали "ответственными за разрушительную гражданскую войну", а также на то, что талибы "сейчас контролируют 90 процентов территории Афганистана и занимают поэтому самую сильную позицию, чем когда-либо", корреспондент пакистанской газеты "Ньюс" назвал их согласие на коалиционное правительство "вызывающим недоверие", а "подобную коалицию - представляющейся в высшей степени неправдоподобной" (7).

Возобновившиеся уже фактически во время второго раунда переговоров кровопролитные бои на всех фронтах противостояния свели на нет все прежние, пусть даже небольшие, достижения на пути мирного урегулирования и заранее обрекли на провал еще одну попытку группы "6+2" усадить противоборствующие стороны за стол переговоров 19-20 июля в Ташкенте.

Талибы выдвигают два главных требования в спорах с Северным альянсом относительно будущего устройства Афганистана. Первое - создание унитарного, а не федеративного государства, причем с сохранением или, вернее, восстановлением господствующего статуса пуштунов. Таков ответ талибов-пуштунов на враждебность по отношению к ним национальных меньшинств северных и центральных районов страны. По свидетельству очевидцев, побывавших в этих районах после занятия их талибами, "несмотря на все усилия показать себя исламским движением, возвышающимся над этническими и лингвистическими барьерами, талибы оказались неспособны завоевать доверие у непуштунской части афганского народа, особенно у боевиков и интеллигенции. И это стало их ахиллесовой пятой... На некоторых территориях Северного Афганистана оппозиционному Альянсу удалось убедить целые районы, населенные этническими меньшинствами - таджиками, узбеками, туркменами, хазарейцами, что талибы, являющиеся в основном пуштунами, - это оккупанты. Неспособность талибов привлечь в свои ряды сколько-нибудь значительное число непуштунов и назначение в эти районы губернаторов и военачальников только из числа пуштунов также способствовали усилению таких настроений".

На переговорах выявились серьезные разногласия между Северным альянсом, отражавшим стремление нацменьшинств к предоставлению им автономий и потому настаивавшим "на разделе власти по этническим линиям", и талибами, которые вновь утверждали, что "Афганистан будет сохранен как политическое целое, без предоставления в системе управления какого-либо автономного статуса его провинциям, в частности, по этническим или религиозным линиям, из опасения, что они откроют шлюзы для активной иностранной экспансии в Афганистан из соседних центральноазиатских государств и даже из Ирана" (8). В конечном счете, Северный альянс под угрозой вероятного наступления талибов, по утверждению корреспондента газеты "Ньюс", пошел им на уступки, согласившись "больше не настаивать на таком своем участии в правительстве национального единства, при котором были бы соблюдены права каждой отдельной... территориальной, этнической и религиозной группы, и вместо этого приняв формулу "объединенного правительства", предложенную альянсом, видимо, в лице, прежде всего, А.Ш. Масуда, звучащую "как похоронный звон для составляющих Северный альянс партий" (9).

ВСЯ ВЛАСТЬ ТАЛИБАМ?

В дальнейшем талибы, будучи уверены в том, что начатая ими весенне-летняя военная кампания приведет к их окончательной победе, поспешили уточнить, что даже с "объединенным правительством" Северного альянса в лице А.Ш. Масуда они не намерены делить власть. Уже через несколько дней после второго раунда ашхабадских переговоров радио "Шариат" передало заявление М. Омара: "Если образовать правительство совместно с А.Ш. Масудом, то другие группировки тоже захотят получить в нем места, и это может его разрушить". А посол талибов в Пакистане в интервью пакистанскому информационному агентству с еще большей категоричностью отверг

стр. 13

вообще идею раздела власти с Северным альянсом, заявив, что "другим партиям и группировкам нет места в будущем правительстве; оно будет сформировано под единым руководством".

Второе главное требование талибов конкретизирует эту их идею "единого руководства". Отвергая саму возможность создания коалиционного правительства, талибы утверждают, что в нем, дескать, вообще нет практической потребности, поскольку вся необходимая структура управления, отвечающая канонам мусульманского государственного права, уже создана ими. И точно так же не должна возникать проблема выбора главы государства, так как истинные мусульмане уже выбрали таковым муллу Мухаммада Омара. По словам ближайшего помощника М. Омара, представлявшего его на ашхабадских переговорах, Вакиля Ахмада Муттавакиля, все эти вопросы уже "решены принципиально и не могут быть предметом торга. Талибы уже провозгласили Афганистан Исламским Эмиратом во главе с Мухаммадом Омаром в качестве его правителя" (10). В весьма решительных тонах высказался и другой официальный представитель талибов Абдулла Мутмаен: "Афганское движение "Талибан" будет жестко отстаивать свое требование о безусловном признании руководящей роли в любом правительстве Афганистана за основателем и духовным лидером исламского режима муллой Мухаммадом Омаром... Противостоящие тали-бам силы должны осознать роль муллы М. Омара как высшего религиозного и политического лидера всего афганского народа. Его нынешний статус не подлежит обсуждению... Мы не собираемся даже рассматривать этот вопрос. И никто не заставит нас изменить свою позицию".

Со своей стороны, Северный альянс категорически отвергает эти претензии талибов. Его официальный представитель Абдулла Пактис заявил: "Мы хотим мира, но не присоединимся к Исламскому Эмирату Афганистан. Подобное требование талибов - препятствие на пути к миру... А вопрос о руководстве следует решать путем переговоров". И, как констатировала в итоге пакистанская газета "Нейшн", "ни одна из сторон, видимо, не готова к компромиссу по вопросу о том, кто возглавит новое правительство... Талибы хотят видеть лидером М. Омара, Альянс же заявляет, что не желает этого" (11).

В этих условиях, осознавая определенную слабость своей позиции, Северный альянс решился, вопреки прежним установкам, сделать поворот в сторону признания миротворческих возможностей бывшего короля Афганистана Мухаммада Захир-шаха и традиционного надпарламентского института - Лоя джирги (Великого собрания). В начале апреля 1999 года Абдулла Пактис выступил с заявлениями, что у Альянса "позитивный взгляд на короля и нет никаких проблем в связи с этим... На всей территории под контролем А.Ш. Масуда существует твердая поддержка королевской семье, Альянс "приветствует идею созыва Лоя джирги" как "один из путей решения афганского вопроса". Руководство Северного альянса выразило надежду, что "Лоя джирга может представить модель будущего афганского правительства во главе с монархом или без него, но при условии, если мирные переговоры под эгидой ООН позволят разрешить деликатную проблему лидерства" (12).

В конце апреля Захир-шах, проживающий в Риме, в ответ на эти проявления благожелательных настроений предложил направить в Афганистан делегацию своих ближайших сподвижников, которые должны пригласить с обеих сторон по 30-35 полномочных делегатов собраться в Риме под его председательством и подготовить созыв Лоя джирги для "нахождения путей разрешения конфликта в Афганистане", определить ее состав, повестку дня, место и процедуру проведения. И сразу же эта инициатива экс-короля была зло высмеяна в издаваемой талибами в Кабуле газете "Анис", которая упрекнула "престарелого и больного" короля, уже в течение 26 лет оторванного от страны, в том, что он "все еще цепляется за ложные мечтания" и "не отказался от намерений вершить судьбы афганского народа", хотя своей выжидательной позицией во время советского вторжения он "утратил его доверие" и "ответственен за нанесение вреда Афганистану" (13).

Апологеты талибов также выступили с предупреждением против вероятной угрозы ущемления прав М. Омара на верховное руководство страной. Их авторитетный аналитик отверг возможность совместного правления М. Омара как духовного, а короля как этнического и светского лидера, "ввиду их различной природы". "Можно иметь, - заявил он, - исламского короля, но нельзя сделать королем амира, так как амир избирается только священнослужителями. Оба не могут быть в одной лодке". И хотя представитель экс-короля утверждал, что главным для королевской семьи будет возврат отнюдь не властных полномочий, а земельных владений, поскольку талибы учредили комиссию по учету притязаний всех афганцев, потерявших свою собственность при просоветском режиме, их представитель в ответ решительно заявил, что "это отнюдь не значит, что королевская семья получит обратно и дворец" (14).

Что касается внешнеполитических притязаний талибов, и в том числе главного из них - международного дипломатического признания своего режима, то они добиваются признания именно права на существование такого "чисто исламского" государства, не желая отступать ни от одного из принятых ими государственно-правовых, политических, социальных и бытовых устоев.

1. "The New York Times", August 20, 1998; "The Far Eastern Economic Review", (Hong Kong), January 28, 1999, N 4.

2. О. В. Плешов. Движение "Талибан": источники фундаментализма. - "Афганистан: война и проблемы мира". М., 1998, с. 39-46.

3. "The Dawn" (Karachi), March 17, 21, 22, April 27, 1999; "The News", May 2, 1999.

4. "The Far Eastern Economic Review", March 11, 1999, N 10; "The Dawn", March 19, 1999.

5. "Аш-Шарк аль-Аусат" (Лондон), 11 мая 1998.

6. Там же.

7. "The News", March 15, 1999.

8. "The Dawn", March 16, 20, 1999; "The News", March 15, 1999.

9. "The News", March 15, 1999.

10. "The News", March 19, 1999.

11. "The Nation" (Islamabad), April 5, 1999.

12. "The News", May 4, 1999.

13. "The News", May 4, 1999; "Анис", 3 мая 1999.

14. "The Nation", April 5, 1999.

Постоянный адрес данной публикации: