В процессе исторической адаптации Индии и Китая к западной модели модернизации можно обнаружить много сходного, несмотря на значительные различия в их историческом и культурном наследии. Сопоставление общественной реакции в обеих странах на вызовы Запада показывает, что сходство это не ограничивается каким-либо временным периодом и прослеживается с самых первых контактов Индии и Китая с Западом. Если проанализировать проявления этого сходства, можно выделить определенные, общие для обеих стран модели поведения в период их борьбы за независимость. Некоторые параллели обнаруживаются и на более позднем этапе, в ходе развития Индии и Китая после завоевания ими независимости. Правда, эти события не всегда происходили одновременно. Поскольку Индия вступила в полномасштабный контакт с западным капиталом примерно на полстолетия раньше Китая, то и процесс адаптации стартовал там намного раньше. С началом первой мировой войны отклики в Индии и Китае на вызовы Запада стали все более сближаться по времени, и с этого момента реакция на них в обеих странах стала практически синхронной, что привело их к политической независимости и вылилось в борьбу за полную экономическую самостоятельность и соответствующее место в современном мире. В этом процессе, который продолжается до сих пор, но уже в контексте глобализации, Китай в конце концов вышел вперед и приступил к осуществлению программы экономических реформ и расширения связей с внешним миром приблизительно на десять лет раньше Индии.

Когда первые европейские путешественники и миссионеры начали осваивать новые маршруты, связавшие Европу с Индией и Китаем, их первоначальные контакты с населением этих азиатских стран-гигантов были отмечены любопытством с обеих сторон. Однако очарование от соприкосновения с новыми культурами отходило на второй план, уступая место главному интересу первопроходцев и их последователей, который заключался в открытии новых путей для расширения европейской торговли. Для Европы поиск новых рынков вскоре стал доминирующим по сравнению с другими целями, более близкими

Митя Сайе, доцент кафедры азиатских и африканских исследований факультета искусств Люблинского университета.

(c) 2003

стр. 119

культуре. И хотя такие цели тоже существовали, жителям Индии и Китая было трудно распознать их на фоне агрессивного поведения торговцев. Это проявилось особенно наглядно, когда с развитием капитализма Англия стала ведущей колониальной державой сначала в Индии, а позднее в Китае. Ее экономическое влияние и проникновение на внутренние рынки обеих стран стало представлять угрозу основам их традиционных обществ.

Начнем с рассмотрения ситуации в Индии и Китае в момент проникновения европейцев в эти страны. Поскольку обе они были носителями древней уникальной культуры, их объединяла вера в свое особое, не имеющее аналогов положение в мире. Как писал в XI в. арабский философ аль-Бируни ¹ , индусы полагали, что на свете не было стран, подобных их стране, не было таких правителей, как у них, не было похожих религий, и ни одна наука в мире не могла сравниться с их наукой. Кроме того, они считали всех иностранцев нечестивыми. Однако такие взгляды проявлялись как составная часть религиозных верований, атрибут социальных каст и политических элит, что редко приводило к каким-либо совместным действиям против иностранцев или затрудняло их. У китайцев с давних времен были схожие идеи о своей стране как о "срединном царстве" и центре цивилизации, окруженном варварами. Их восприятие мира, в конечном счете, допускало отношения с иностранными правителями, но только при условии, что те принимали конфуцианские ценности и традиции общественного устройства. К началу европейской колониальной экспансии обе страны являлись древними, гигантскими и закостенелыми империями, вступившими в период заката, и находились под властью иностранных династий. В Дели при дворе говорили на персидском языке, который, будучи языком образованной элиты, считался официальным в Индии. У маньчжуров во времена господства в Китае был особый статус и множество привилегий. Их язык широко использовался при дворе и наравне с китайским был официальным государственным языком. Империя Моголов в Индии стала обнаруживать признаки своего заката в первой половине XVIII столетия. Аналогичный процесс во второй половине XVIII века можно было наблюдать и в манчжурском Китае, хотя еще на протяжении нескольких десятилетий обе страны сохраняли атрибуты величия. Упадок в Индии наступил раньше и прогрессировал быстрее: ее правители-моголы обращались с империей как с мусульманским государством и оказались неспособными к поиску новых решений. К середине столетия империя стала распадаться на части, из которых в ситуации общей неразберихи возникли отдельные княжества.

Политическая неустойчивость в Индии фактически создала условия для европейского вмешательства. Лучше других ситуацией воспользовались англичане, которые урвали самый большой куш. Как ни странно, основной проблемой для них стало отражение притязаний французов, которые тоже пытались бороться за свой кусок. Позже наступил черед Китая, где англичане снова проявляли наибольшую активность. Китай в то время все еще оставался (по крайней мере, так казалось со стороны) относительно сплоченным и успешно сопротивлялся политическому вторжению, результатом которого в конечном итоге стал политический тупик. Иностранное вмешательство, однако, оказало воздействие на экономику страны, особенно после того, как основной статьей британского экспорта в Китай стал опиум. Наибольший интерес для нас в связи с этим представляет реакция со стороны обоих традиционных обществ, каждое из которых обладало своей собственной высокоразвитой культурой и являлось уникальной цивилизацией, на те опасности и вызовы, которые создавал для их экономики западный колониализм.

Реакция в обеих странах на надвигающиеся вызовы в основном была консервативной. Сторонники традиций пытались ограничивать иностранное

стр. 120

влияние, подтверждая свою приверженность традиционным ценностям, но им не хватало необходимых для этого решимости и силы. Единственным следствием их действий стало дальнейшее углубление социального кризиса. Но ситуация в обеих странах не была одинаковой: в Индии англичане установили свое правление, в Китае же их присутствие было ограниченным, и они осуществляли давление извне. Однако реакция представителей традиционной элиты - выразителей общественного мнения в обеих странах - была весьма схожей. Их не очень волновали навязываемые иностранными коммерсантами невыгодные условия торговли, которые постепенно вели к разрушению внутренних традиционных отраслей экономики. Но при этом они рьяно противились всем новшествам вроде железных дорог или телеграфа, в которых видели опасность разрушения своего традиционного жизненного уклада. Исключением из этого правила были "опиумные войны", в которых у китайской стороны имелись сильные аргументы. Однако отсутствие широты кругозора и последовательной политики не позволило ей отстоять свои позиции. Тем не менее, первая попытка модернизировать Китай после "опиумных войн" потерпела неудачу главным образом по причине отсутствия реальной стратегии применения новых зарубежных технологий и сохранения приверженности официальной консервативной идеологии и устаревшим традиционным институтам.

Кульминация традиционного противостояния иностранному присутствию и в Индии, и в Китае имела множество сходных черт. Оно вылилось в стихийные выступления против иностранцев. В обеих странах плохо организованные попытки нанести поражение зарубежным силам были пресечены. В Индии такие выступления начались с восстания индийской армии в мае 1857 г. В ней служило значительное число браминов ² , которые особенно чувствительно относились к стремительной вестернизации, происходившей на протяжении последних десяти лет при честолюбивом генерал-губернаторе маркизе Дальхузи, и к его политике аннексии немногих остававшихся независимыми индийских штатов. Брамины составляли наиболее консервативную и религиозную часть традиционного общества и играли важную роль как лидеры старой оппозиции. Мятеж был спровоцирован поставкой смазанных патронов для новых винтовок "Энфилд". В качестве патронной смазки был использован говяжий и свиной жир, т.е. жир тех животных, одно из которых священно для индусов, а другое - считается "грязным" у мусульман. Несмотря на признание ошибки и принятое англичанами решение изъять патроны, этот эпизод явился последней каплей, переполнившей чашу терпения оскорбленных верующих, в результате чего и вспыхнул мятеж. Он продолжался четырнадцать месяцев, и прежде, чем прибыло подкрепление, выяснилось, что англичане плохо подготовлены, а противник превосходит их численностью. Однако и у мятежников были свои существенные слабости, поскольку их выступление стало всего лишь вспышкой на почве религиозных чувств и не имело четкой политической направленности. Многие районы Индии, например, все Деканское плоскогорье ³ , а также крестьянское население страны оставались безучастными, а сикхи ⁴ из-за своего недоверия к мусульманам фактически сохранили лояльность англичанам. Восстанию не хватало четкой цели. Его организаторы стремились к возрождению чего-то вроде исчезнувшего царства Моголов и Маратхов. Не было никаких намеков на осуществление шагов по объединению Индии, а новый вестернизированный класс оказался на стороне англичан ⁵ . Все лидеры той поры, принадлежавшие к элите традиционного общества, оказались неспособными к принятию исторических решений. Таким образом, это выступление стало последним серьезным протестом традиционных сил против наступления современной эпохи.

стр. 121

Схожим, хотя и более поздним по времени, было восстание ихэтуаней, или "боксерское" восстание в Китае. "Ихэтуани" - движение религиозных фанатиков во главе с наиболее консервативными и непримиримыми традиционалистами маньчжурского двора - неожиданно оказалось в центре кампании против иностранного влияния. После подавления движения реформаторов в 1898 г. реакционные представители маньчжурской династии получили покровительство вдовствующей императрицы. Не замечая реалий международной политики, они после возвращения на высокие посты встали на сторону мощного сопротивления иностранным силам. Сильные антииностранные настроения господствовали не только при дворе, они были характерны для других сторонников традиционного порядка и распространены в народе. Ядро традиционного общества - шэньши - было настроено против всего иностранного особенно резко, ибо воспринимало христианство как веру, разрушающую общественные устои и вводящую людей в заблуждение. Неспособность новообращенных проявить надлежащее уважение к божествам, поклоняться Конфуцию и предкам, а также их неучастие в духовных празднествах очень раздражали шэньши. В этой ситуации неспособный сопротивляться иностранному вмешательству маньчжурский двор поддержал движение ихэтуаней. В мае 1900 г. их призвали в Пекин, где стремительно рос интерес к опыту их борьбы. Вскоре к ихэтуаням присоединилась половина регулярных правительственных частей, и различие между двумя армиями фактически исчезло. 21 июня двор объявил войну зарубежным державам, которая началась в атмосфере эмоционального подъема с достаточно символичного и жестокого нападения на иностранные дипломатические миссии в Пекине. Руководители южнокитайских провинций в нарушение указаний продолжали сотрудничать с иностранцами. Иностранные державы расценили данный инцидент как мятеж, возложили ответственность за безопасность иностранных дипломатических миссий на маньчжурское правительство и, чтобы ослабить осаду, сформировали международные силы. Оглядываясь назад, можно констатировать, что восстание ихэтуаней было вспышкой эмоций и гнева против иностранного империализма с присущими этому движению определенными элементами патриотизма ⁶ . Основанные на религиозных верованиях и предрассудках, методы руководства этим народным движением обнаружили полную неспособность лидеров-традиционалистов к действиям в новой обстановке. Движение потерпело ту же неудачу, что и традиционные силы в Индии на полстолетия ранее.

В результате неудавшихся попыток повернуть время вспять лидеры- традиционалисты утратили доверие и остались на исторической сцене лишь в качестве декорации, не претендуя на существенную роль в последующих событиях. Будущее принадлежало новому, получившему образование на Западе поколению интеллектуалов, которые стремились к национальному спасению. Присутствию англичан можно было сопротивляться, его можно было игнорировать, но избежать его оказалось невозможно, и оно повлияло даже на восприятие традиций внутри страны ⁷ . Английский язык становится в Индии новым языком, объединившим разные социальные группы, живущие изолированно друг от друга. Он стал для них новым языком образования, науки и официального общения, и именно на основе английского языка начал формироваться новый средний класс, свободный от традиционного разделения. Представители этого класса были отнюдь не в восторге от действий Запада, но в то же время их вдохновляли достижения западной науки и возможность расширить собственные представления о социальной действительности. Поэтому со временем именно они стали национальными лидерами. Индийский национализм фактически был порождением новых материальных условий и новых общественных сил, возникших в индийском обществе в результате британского завоевания ⁸ .

стр. 122

Очевидно, что именно новое общественное восприятие сложившейся ситуации порождало новые надежды у этой группы людей, число которых в последующем поколении стало стремительно возрастать. Новые интеллектуалы, получившие английское образование, нашли возможность выражения своих политических взглядов благодаря либеральным мерам, предложенным лордом Рипоном, и противоречию, порожденному законопроектом Илберта. Эти меры поставили индийских судей в равное положение с европейскими и впоследствии привели к тому, что суд над европейцами мог вершить индийский судья без участия присяжных. Среди европейской общины в Калькутте это вызвало вспышку гнева и ярости, смешанных с расизмом, и правительству пришлось пойти на компромисс, который не удовлетворил ни одну из сторон. Взволнованный ходом событий и воодушевленный ростом национализма новый средний класс Индии создал свою первую политическую организацию - Индийский национальный конгресс, первый съезд которого состоялся в Бомбее в 1885 г.

После разочарования в лидерах-традиционалистах ситуация в Китае стала также восприниматься несколько по-иному. Поражение восстания ихэ-туаней привело к тому, что все большее число людей стали связывать надежды с революцией как единственной альтернативой спасения страны. Выступления доктора Сунь Ятсена с призывами к насильственному свержению маньчжурской династии, к которым респектабельные китайцы ранее относились как к незаконным и не заслуживающим серьезного внимания, теперь привлекали все большее число сочувствующих и сторонников. В этой связи и сам образ доктора Сунь Ятсена стал восприниматься по-иному: из вероломного бунтовщика он превратился в благородного патриота-революционера. Результатом этого стало ускорение революционного процесса, которое приблизило окончательный крах маньчжурской династии в 1911 г. ⁹ Таким образом, революция доктора Сунь Ятсена символизировала еще одну важную попытку модернизировать Китай на основе идей республиканской демократии, но реализации его концепций парламентаризма помешали военная интервенция и коррупция ¹⁰ .

Первая мировая война привела к новому всплеску национального самосознания в обеих странах. К разочарованию, вызванному поведением в войне европейских государств, добавилось понимание того, что страны эти - не единственные крупные державы с претензией на мировое господство, поскольку появились новые мощные силы, такие как США и Япония, которые вступили в борьбу за свое место в мировой политике. Пример Японии как модернизированной азиатской страны стал особенно привлекательным для националистически настроенных интеллектуалов в обоих крупных государствах Азии, способствуя усилению в них новых национальных чувств. Обладавшее более широким международным кругозором, динамичное меньшинство, которое становилось у руля движения за национальное освобождение в Индии и (в несколько иной ситуации) в Китае, более четко представляло и глубже осознавало как достижения международного капитализма, так и ущерб, наносимый им экономике обеих стран, а также те унижения, которым он их подвергал. В этих условиях сообщение о революции в России стало новым откровением и быстро нашло понимание. В Индии более сильный отзвук, чем идеи марксистской революции, имело воззвание от имени угнетенных наций, в то время как в Китае гораздо более глубоким оказалось воздействие всего спектра социальных перемен, происходивших в России. Очередной инициативой, привлекшей широкое внимание по окончании первой мировой войны, стала "Программа из четырнадцати пунктов" президента США В. Вильсона, содержавшая декларацию о самоопределении наций. Само собой разумеется, что этот документ сразу же породил в Индии и Китае большие надежды, на смену которым вскоре пришло горькое осознание того, что международная практика порой весьма далека от

стр. 123

торжественных деклараций. Именно на этой концептуальной базе и вызревали заключительные этапы движения за национальное спасение в обеих странах.

Промежуток между первой и второй мировыми войнами был отмечен не только беспрецедентным потоком идей, но и ускорявшейся чередой событий, в ходе которых все явственнее проглядывалась радикализация предлагаемых социальных концепций. В Индии новый прообраз политического устройства воссоздавался в ходе реформирования государственных институтов, которое в итоге открыло стране путь к самоуправлению и политической независимости. Начало этому процессу было положено обнародованием заявления британского правительства о послевоенной политике в Индии, предусматривавшего ее самоуправление, которым прежде обладали только такие доминионы, как Канада и Австралия. Правительство провозгласило план постепенного введения такого самоуправления в течение последующих тридцати лет. Одновременно оно вводило практику делегирования определенных полномочий на уровень провинций и предоставления большей свободы местным законодателям, подготавливая, таким образом, почву для федерализма. Эти меры намного превосходили те ожидания, которые были у любого индийца накануне 1914 г., однако в результате серьезного послевоенного переосмысления происходивших событий они стали оцениваться многими индийскими гражданами значительно скромнее. Большие надежды породили в послевоенной Индии чувства тревоги и обиды, которые вскоре вылились в антиправительственное движение. Поскольку сильное напряжение испытывали обе стороны, правительство, пытаясь предотвратить рост этого движения, на деле подогревало его. Инцидент в Джаланвала Багх и жестокие карательные меры правительства заставили целый ряд известных деятелей умеренной ориентации пересмотреть свои убеждения, в результате чего в центре событий оказался новый лидер - Мохандас Карамчанд Ганди ¹¹ . Он возглавил народное движение и придал ему новую духовную силу. Он верил в неразрывную связь между политикой и нравственностью и проповедовал принцип ненасильственного сопротивления. В августе 1920 г. Ганди получил полную поддержку Конгресса и возглавил движение отказа от сотрудничества с правительством. Это движение, получившее поддержку как индусов, так и мусульман, приобрело уникальный всеиндийский характер и, в конечном итоге, привело Индию к независимости гораздо раньше, чем предусматривали ее колониальные правители.

В Китае окончание первой мировой войны ознаменовалось революцией интеллигенции - "Движением 4 мая", которое поколебало философские основы китайского общества. Это означало отказ от традиционного китаецентристского взгляда на мир и предполагало осуществление масштабных усилий, направленных на приобщение к достижениям Запада в сфере науки и образования, которое сопровождалось нападками на традиционные мораль и общественный порядок ¹² . Этот разрыв со старыми традициями в Китае, более глубокий, чем вестернизация в Индии, создавал возможность для разработки более радикальных концепций социальных перемен. В то время на свет появилось множество новых концепций, но в итоге все они развивались по двум основным направлениям: эволюционному, которое олицетворял Ху Ши, и революционному, которое представлял Чэнь Дусю. Впоследствии оба направления обрели форму политических программ: первое легло в основу программы партии Гоминьдан, а второе - в основу программы Коммунистической партии Китая (КПК). Антагонизм двух концепций вылился в открытый конфликт и ожесточенную борьбу за превосходство, переросшие в длительную гражданскую войну. Вследствие ускоренной радикализации идей преобладающей в тот период стала наиболее радикальная из них - идея социальной революции, которая в итоге обеспечила политическую и военную победу КПК в материковом Китае.

стр. 124

После освобождения проблема сельского населения в Индии и Китае решалась неодинаково. В Китае были осуществлены радикальные реформы, и социальные проблемы сельского населения были решены в самом начале. И лишь позже, когда слишком большой упор был сделан на программу коллективизации, сельская экономика понесла урон. В Индии социальная структура первоначально оставалась нетронутой, поэтому старые социальные проблемы сохранялись на протяжении многих лет, пока в результате "зеленой революции" не получил своего окончательного решения продовольственный вопрос и не были сняты некоторые социальные проблемы сельского населения. Несмотря на указанные различия, обе страны в принципе взяли на вооружение социалистическую модель промышленного развития. Общим для них стала поддержка правительством быстрого роста крупных государственных предприятий, в основном в сфере инфраструктуры и в тяжелой промышленности, а также концентрация больших капитальных средств, полученных главным образом из сельскохозяйственного сектора за счет занижения цен на его продукцию, которые инвестировались затем в крупные проекты. Эта экономическая реконструкция проходила в условиях проведения правительством жесткой политики протекционизма, которая сводила к минимуму влияние мирового рынка и внешней торговли. Принятие социалистической модели развития, тем не менее, фактически создало условия для дальнейшей адаптации к западным стандартам жизни, поскольку социалистическая модель первоначально была продуктом западных традиций.

В историческом плане модель социалистического индустриального развития стала обнаруживать признаки снижения эффективности в обеих странах после создания в них базовой промышленной структуры. Деградация этой модели и потеря конкурентоспособности по отношению к западной экономике вызывали серьезное беспокойство, поскольку создавали внутреннюю политическую напряженность и провоцировали беспорядки - особенно в Китае, где социалистическая модель применялась в более полном объеме. Недостатки и провалы в функционировании этой модели всегда порождали политические дискуссии и борьбу в целях поиска более приемлемых решений. При этом эксперименты по усовершенствованию модели или методов ее применения часто приводили к еще более разрушительным результатам по сравнению с предыдущим вариантом. Поскольку модель была практически исчерпана, активизировался поиск альтернатив. Результатом этих поисков стал целый ряд реформ, которые изменили самое содержание политики развития в обеих странах, причем вновь почти в одинаковом направлении.

Процесс осуществления реформ и расширения внешнеэкономических связей начался в Китае в 1979 г. В Индии он стартовал примерно десятью годами позднее. Это - последний этап модернизации хозяйственной структуры и адаптации ее к мировому экономическому механизму с целью превращения обеих стран в первой половине XXI столетия в эффективные современные экономические системы. Открытость национальной экономики по отношению к глобальной обеспечивает более широкие возможности для участия в обмене самыми передовыми технологиями, использование преимуществ, связанных с присутствием на мировом рынке, рост конкурентоспособности местных предприятий и изменение структуры национальной экономики для достижения полной экономической самостоятельности и соответствующего положения в современном мире. Этот процесс создает условия для беспрецедентно быстрого экономического роста Китая и Индии, одновременно порождая новые очаги напряженности, которые в обеих странах также характеризуются значительным сходством. Экономическая и социальная напряженность, возникшая в самом начале осуществления реформ, привела к смещению в Китае проводника

стр. 125

этой политики Чжао Цзыяна и к гибели основного инициатора нового экономического курса Индии Раджива Ганди. Временные беспорядки не смогли, однако, остановить проведение этой новой политики и после короткой паузы реализация ее в обеих странах продолжалась еще более энергично.

Существуют и другие аналогии, возникшие в результате ускоренного роста экономики обеих стран. Например, увеличение различий между успешными и менее успешными регионами или схожесть роли Шанхая и Бомбея - соответственно в Китае и в Индии. Однако между обеими странами все же сохраняются большие различия: Китай расширяет систему специальных экономических зон и в состоянии привлечь намного больше иностранного капитала, чем Индия, которая обладает большим потенциалом в области информационных и компьютерных технологий. Китай является более сильным в организационном отношении и в области мобилизации ресурсов, в то время как у Индии более богатый опыт в плане функционирования демократических институтов. У обеих стран имеются разные, но богатые культурные традиции, которые могут помочь им справиться с эксцессами разлагающего влияния западной культуры, хотя коррупция представляет серьезную проблему как для одной, так и для другой из них.

Наряду с нынешней политикой экономических реформ и расширения внешних связей обе страны реализуют схожие стратегии в отношении неолиберальной концепции глобализации. Их подход достаточно осторожен, поскольку обе они сохраняют определенную степень защиты своей внутренней экономики. Они могут позволить себе подобную политику благодаря географическим масштабам и важности своего экономического положения, причем обе извлекают из этого выгоды и принадлежат к числу наиболее успешных и быстро развивающихся стран мира. В ходе последующего развития они могут рассчитывать на дальнейшее расширение своих внутренних рынков, которое обеспечит им огромные преимущества в плане грядущего экономического роста, в завоевании в будущем ведущих позиций в мировой экономике.

Перевод с английского И. А. Тулиной.

1. Аль-Бируни - Абу Рейхан Мухаммед ибн Ахмед аль-Бируни (973 - 1048; по другим данным - после 1050) среднеазиатский ученый-энциклопедист. Создатель трудов по математике, астрономии, истории, географии и минералогии. Его большой труд об Индии был ценным источником по истории этой страны периода раннего средневековья. - Прим. ред.

2. Брамины - в древней Индии - жрецы, позднее - одна из наиболее привилегированных общественных групп индийского общества - Прим. ред.

3. Деканское плоскогорье - равнинное плоскогорье на полуострове Индостан площадью около 1 млн. кв. км - Прим. ред.

4. Сикхи - члены религиозной общины, возникшей в Пенджабе (Индия) в XVI веке. - Прим. ред.

5. Percival Spear. A History of India 2. 1978. P. 143.

6. Immanuel C. Y. Hsu. The Rise of Modern China. 1976. P. 495.

7. Wilhelm Halbfass. India and Europe. Motilal banarsidass. Delhi, 1990. P. 439.

8. A. R. Desai. Social Background of Indian Nationalism. Bombay, 1982. P. 158.

9. Immanuel C. Y. Hsu. Op. cit. P. 496.

10. Wei-Wei Zhang. Ideology and Economic Reform under Deng Xiaoping. London and New York, 1996. P. 11.

11. Beatrice Pitney Lamb. India - A World in Transition. L., 1966. P. 77.

12. John K. Fairbank. The Cambridge History of China. Vol. 12. Republican China 1912 - 1949. Part 1. Cambridge univ. press. 1983. P. 322.

Permanent link to this publication: