События 2011-2013 гг., породившие много иллюзий в арабском мире, вместо демократии привели к власти исламистов, т.е. господство авторитарных (и преимущественно военных) модернизаторов сменилось засильем наиболее экстремистской фракции традиционных клерикалов. Политическая и прочая несостоятельность последних быстро выяснилась, а их неконтролируемость и непредсказуемость постепенно лишила (или лишает) их поддержки Запада. Поэтому они потеряли власть в Египте, теряют ее в Тунисе, так и не обрели ее и вынуждены отступать в Сирии, находятся на распутье в разгромленной и фактически распавшейся Ливии. Во всем арабском мире сложилась неустойчивая, кое-где полуанархическая ситуация. Тяжелейшее состояние экономики ставит страны, пережившие "арабскую весну", в зависимость от финансовой, технической и всякой иной помощи Запада и "иефтекратий" Персидского залива. Последние, не довольствуясь этим, продолжают стимулировать исламистов, численная и чисто военная мощь которых не уменьшается.

Происки исламистов касаются также Ирака, Турции, Ливана и России. С США у них сложные отношения "друзей—врагов". Это было использовано Россией летом 2013 г. для предотвращения долго готовившегося удара Запада по Сирии. Однако неурегулированность всего комплекса отношений Восток—Запад и нестабильность ситуации в арабском мире оставляют возможность для любых изменений обстановки в регионе.

Ключевые слова: исламизм, "политическая весна", арабский мир, "Аль-Каида", ваххабитский тандем, джихадисты, салафиты.

Радикальные перемены, начавшиеся в большинстве арабских стран на рубеже 2010—2011 гг., продолжаются. Но все меньше и меньше их называют "политической весной". Потому что на глазах всего мира соционолитическое содержание этих перемен, их направленность и конечные цели претерпевают весьма существенные изменения.

В самом начале событий роль их инициатора выполняли наиболее вестернизированные группы общества, которые хорошо знакомы с культурой (в том числе - политической) Запада, с расхожими западными идеями либерализма, индивидуальной свободы и демократии. Эти группы - интеллигенция, студенчество, учащиеся вообще — давно жаждали демократизации управления, отмены жесткого контроля властей над политической жизнью, общей либерализации режимов, не чуждых авторитаризма диктаторских и прочих традиционных методов руководства обществом. Однако это обстоятельство, очевидно, плохо осознавалось правителями, ставшими жертвами арабской "политической весны": президентом Египта Хосни Мубараком, главой Ливии Муаммаром Каддафи, президентом Туниса Зин аль-Абидином Бен Али. Длительное пребывание у власти (30 лет у Мубарака, 42 года у Каддафи, 24 года у Бен Али) как бы усыпило их бдительность, заставив забыть, что обновление методов правления - один из секретов политической выживаемости. Кроме того, все они были военными лидерами, для которых командный стиль и забота о дисциплине - аксиомы.

Но, конечно, указанные выше недостатки арабских режимов, сметенных "политической весной", явились не главными причинами их падения. Основополагающую

стр. 53
роль в их исчезновении сыграло то, что оно стало следствием длительной, растянувшейся более чем на полвека попытки арабов вырваться из плена зависимости от Запада. Эта попытка может быть названа "эпохой Насера" по имени лидера египетской революции Гамаля Абд ан-Насера, прозванного "чемпионом арабского национализма" (подробнее см.: [Ланда, 2012, с. 51-61]).

Революция 23 июля 1952 г. в Египте явилась первой в череде арабских революций XX в., добившихся политической независимости или замены монархии республикой в Египте, Алжире, Ираке, Йемене, Ливии и Судане. Причем их спецификой был их военный характер1. Именно офицерство как наиболее активная и организованная часть интеллигенции этих стран возглавило эти революции и во многом определило характер послереволюционных режимов. Офицеры-революционеры были патриотами и прогрессивно настроенными борцами, стремившимися к радикальным преобразованиям. В Египте, например, около 500 офицеров, составив основу новой администрации, по свидетельству очевидцев, работая по 10 часов в день, с трудом, но эффективно управляли страной [Lacouture, 1962, р. 180-183]. С них брали пример офицеры других стран, совершивших революции. Именно этих офицеров привлекали на ключевые посты в госаппарате выходцы из их среды, возглавившие арабские страны в послереволюционный период, - Гамаль Абд ан-Насер (а потом Анвар Садат и Хосни Мубарак) в Египте, Хуари Бумедьен и Шадли Бенджедид в Алжире, Муаммар Каддафи в Ливии, Абд аль-Керим Касем в Ираке, Абдаллах Салляль в Йемене, Хафез Асад в Сирии.

Но все проводимые ими преобразования - аграрные реформы, национализация предприятий иностранного, а затем и отечественного капитала, развитие образования и культуры — не могли решить главных проблем: ликвидации массовой безработицы, отсутствия новейших технологий и необходимых капиталов, а также квалифицированных кадров, без которых невозможна была модернизация экономики и духовной жизни. Поэтому в определенной мере сохранялись экономическая, технологическая и в плане подготовки специалистов зависимость постреволюционных стран от Запада, а также недовольство этой зависимостью2. Это недовольство усилилось после замены в арабском мире харизматических лидеров революций XX в. их преемниками, не всегда популярными (как Бен Али в Тунисе) или просто предавшими революционные идеалы (как Анвар Садат в Египте).

Еще один важный момент - негативное отношение к постреволюционным режимам со стороны сохранившихся в арабском мире монархий, как правило, теократических, которые были идеологически враждебны светским республиканским революционерам, стоявшим на позициях национализма и даже кое-где социализма (пусть по-своему понимаемого). Арабские монархи, естественно, опасались офицеров, которые покончили с властью королей в Египте, Ливии, Ираке и Йемене. Поэтому они все время интриговали против иостреволюционных режимов, устраивая против них заговоры, диверсии и прочие подрывные действия. Светскость, республиканизм, антимонархизм и антиимпериализм рассматривались монархами как дамоклов меч, как постоянная угроза свержения.

Постреволюционные режимы не были в чести и у стран Запада, ибо революции арабов в XX в. были направлены иногда открыто, иногда объективно против их господства на арабском Востоке. Правда, постепенно западным державам удалось восстановить, хоть и с некоторыми утратами, свои позиции, например, в Египте при Анваре Садате или в Тунисе при Бен Али (где это началось еще при его харизматическом пред-

1 Исключением явился Тунис, где монарх-бей был в 1957 г. отстранен без участия армии решением политбюро правящей партии Новый Дустур и Национального Учредительного собрания. Правившая 250 лет "династия Хуссйнидов упала, словно сухое дерево", уже не пользуясь в стране никакой поддержкой. "Тунис избавился от нес как от изношенного платья" [Видясова, 2007, с. 76].

2 Военная, финансовая, техническая, культурная и кадровая поддержка СССР и прочих стран социализма в 1955-1985 гг. была относительно кратковрсменна и явно недостаточна, хотя и сыграла свою роль. Достаточно вспомнить действия СССР по спасению Египта от внешней агрессии 1956 г. и в отстаивании свободы Ирака в 1958 г. и Алжира в 1954-1962 гг.

стр. 54
шественнике Хабибе Бургибе). Проникновение иностранного капитала шло и в других постреволюционных странах, но - с переменным успехом, в разных условиях и с постоянными ограничениями, что все больше раздражало Запад, особенно после развала СССР и стран социализма, оказывавших на Запад сдерживающее влияние. В действиях США, ставших после 1991 г. не только ведущей державой Запада, но и единственной в мире сверхдержавой, стали просматриваться элементы волюнтаризма, агрессивности и неуважения международного права. И если удар США по Афганистану в 2001 г. и его последующая оккупация (как потом выяснилось, неполная и неэффективная) еще как-то могли быть оправданы ответом на масштабные теракты 11 сентября 2001 г. в Нью-Йорке и Вашингтоне боевиков, связанных с "Аль-Каидой", то идентичная операция в Ираке, поднявшая волну мусульманского возмущения и вооруженного сопротивления, не может быть оправдана ничем, хотя США и обвиняли Ирак в хранении радиоактивного, химического и биологического оружия, что было откровенной фальшивкой, повторявшейся в разных вариантах 60-80 раз [Куделев, 2009, с. 9].

Упиваясь ролью единственной сверхдержавы, США задумали перекроить по-своему "Большой Ближний Восток", дабы удобнее им распоряжаться. Однако им мешали в этом еще кое-где сохранившиеся лидеры "насеровского времени", т.е. независимые правители, не желавшие покорно следовать прозападным путем, а также — серьезные перемены, происшедшие в арабском мире за полстолетия "эпохи Насера": повышение уровня индустриализации большинства арабских стран с естественным увеличением доли промышленных рабочих, грамотных служащих, инженеров и техников почти во всех арабских социумах, общий рост грамотности населения, в том числе женщин, что способствовало их общественной активизации, значительное увеличение численности учащихся, включая студентов, проходящих или проходивших учебу за рубежом, в основном в странах Запада. К тому же постепенно изменялись настроения количественно возросших за вторую половину XX в. средних слоев, интеллигенции, служащих, низших слоев предпринимательства. На первых порах всюду избавленные от удушающей хватки ТНК и прочего крупного иностранного капитала, от гнета своих, как выражались египтяне, "жирных котов", они поддерживали постреволюционные режимы и верили их обещаниям. Однако многим обещаниям не суждено было сбыться по объективным причинам, а что касается остальных, то они выполнялись не все, иногда наполовину и часто не доводились до конца.

Вот почему социальная опора арабских революций XX в. стала размываться, ослабляться, расслаиваться на все более бедневшую массу безработных, люмпенов и других маргиналов, с одной стороны, и тех, кто выиграл от процессов глобализации, роста просвещения, квалификации, модернизации технологии — с другой. Противоречия между первыми и вторыми, естественно, увеличивались. Причем первые после компрометации в 1991 г. идеи социализма во всемирном масштабе все чаще обращались к религии, ибо искали в ней утраченные постулаты равенства и братства, близкие мусульманам, солидарности общины, заключенной в исламском понятии "садака", и ревностно стали выискивать среди правителей "плохих мусульман", допускавших в практике управления отступления от ислама.

В то же время верхние слои арабских социумов, сталкиваясь с трудностями экономического строительства и прочими социальными проблемами (возрастающей численностью и неконтролируемостью все более отчуждающихся низов, слабостью финансовой, технической и кадровой оснащенности), возвращались от былых "революционных" лозунгов к проверенным временем традиционным авторитарным методам и все больше опирались на армию (тем более что она была чаще всего поставщиком политической и иной элиты), полицию и бюрократию, в рядах которой вполне "гармонично" слились дореволюционные старожилы с "постреволюционными" новичками. В этой ситуации социальные лифты не работали, а застойное море маргиналов иногда доходило до 35-40% самодеятельного населения [Восточный социум..., 2009, с. 7-8; The Middle East..., 1992, p. 73-84].

стр. 55
Естественно, все это способствовало выветриванию идеалов революционного прошлого, забвению многих его достижений и все возраставшему недовольству самых широких слоев населения. Отсутствие помощи извне после краха стран социализма или предоставление ее на кабальных условиях странами Запада также не улучшало обстановку. Проводимая Западом при этом политика воспринималась и воспринимается на Востоке как политика неравенства, пренебрежения народами Востока, игнорирования их проблем. И это у жителей Востока, чей культурный уровень и осознание собственной исторической и национальной идентичности намного выросли, вызывает все большее неприятие и все более горячее возмущение. Да это и неудивительно, что к концу XX в. около трети мусульман от запада Африки до Юго-Восточной Азии готовы были поддержать исламских радикалов, так как в Пакистане без работы было тогда приблизительно 75% горожан, в Иране - 1.5 млн человек, в Ливане - до 35% самодеятельного населения, в Тунисе - 17% жителей, в Алжире - 22%, в Марокко - 20%. Только в столице Египта к ним относились 56% жителей и не менее трети их - в Палестине, Ираке, Афганистане [Ближний Восток и современность, 2002, № 14, с. 193; там же, 2003, № 18, с. 161-193; Кепель, 2004. с. 154-164; The Palestine Question, 1980, p. 16; Intifada: Facts and Figures, 1989, p. 10-12].

Иными словами, условия для "политической весны" в арабском мире давно созрели. И она взорвалась массовыми волнениями на рубеже 2010-2011 гг. практически во всех арабских странах. Они быстро прекратились лишь в Марокко, Иордании и на Бахрейне. В первых двух королевствах сказался авторитет монархов как потомков Пророка и высших религиозных арбитров, в третьем случае правителя-суннита спасли от гнева его подданных-шиитов срочно высадившиеся на острове войска Саудовской Аравии [Известия, 23.11.2011]. В Алжире демонстрации потерпели неудачу, ибо были всего лишь проявлением узкого берберского этноцентризма. В остальных случаях выступления заслуживают внимательного анализа.

Арабская "политическая весна" 2011 г. только в самом начале казалась процессом освобождения арабов от господства авторитарных правителей и военно-бюрократических диктатур. На самом деле этот процесс, почти всюду начавшийся, по мнению многих арабистов, несколько новым для арабского мира явлением - "революцией образованной молодежи" (цит. по: [Зинин, 2011, с. 150]), имеет ряд принципиально важных особенностей. Одна из них - тесная связь "арабской политической весны" с процессами глобализации, неотделимыми от неизбежной модернизации и даже определенной вестернизации всей жизни Востока - его экономики и политической ориентации, его культуры и повседневного быта. Позитивные стороны глобализации достаточно привлекательны - мультикулыурализм (хоть ныне и оспариваемый), полифония духовной жизни, плюрализм в политике и искусстве, небывалый ранее рост уровня информированности жителей Востока обо всем происходящем в мире. Но надо иметь в виду, что все это осознается главным образом образованной частью населения, прежде всего молодежью. Основной же массой арабов глобализация воспринимается как грубое вторжение извне с целью экономического и политического подчинения, как покушение на их этнокультурную и религиозную самобытность. Глобализация рассматривается ими как "продолжение империалистической и колониальной политики иными средствами" [Арабские страны Западной Азии..., 2007, с. 60].

Юное поколение более чутко и отзывчиво. Поэтому первыми откликаются на волнующие общество проблемы люди 15-30 лет, которые в арабских странах составляют до 40-50% населения. Далеко не все они имеют среднее, тем более высшее образование, но начальным обучением сегодня, как правило, охвачено большинство из них. Молодежь больше, чем старшее поколение, страдает от безработицы, низкой оплаты труда, невозможности реализовать свои честолюбивые мечты, возникшие в результате знакомства с жизнью Запада через Интернет, социальные сети и прочие СМИ, а также - в ходе контактов с приезжающими на Восток людьми с Запада и во время посещения Европы и Америки (только в Европе, например, работают и учатся до 1 млн тунисцев,

стр. 56
а сам Тунис каждый год посещают несколько миллионов европейцев и американцев [Васильев, 2009, с. 2-6]). То же самое относится к алжирцам, марокканцам, египтянам, сирийцам, ливанцам.

Но, сыграв главную роль в начале "арабской весны", молодежь затем либо утратила свой порыв, либо была оттеснена, короче, перестала быть лидером движения, уступив место более организованным и четко ориентированным силам. Подоплека событий пока что скрыта от нас. Но кое-что уже ясно. Например, то, что исламисты, набравшие за последние годы силу во всех арабских странах, вначале держались в тени и явно выжидали реакции и своих правительств, и Запада. Казалось, их задачей было не "спугнуть" Запад и не спровоцировать его на поддержку свергаемых режимов, с одной стороны, а с другой - не "вызвать огонь на себя" и не дать себя разгромить. Но, возможно, это лишь казалось. И расчет организаторов событий заключается в том, чтобы, прикрываясь неорганизованными и в основном эмоционально возбужденными толпами молодежи, двинуть за их спиной более сплоченных и целеустремленных исламистов, дабы разделаться с властью ненавистных и монархиям, и Западу светских националистов и республиканцев.

Именно так все и произошло в Тунисе и Египте, где Запад вообще-то поддерживал режимы Бен Али и Мубарака, но был слишком хорошо информирован о росте недовольства ими. И возможно, стремясь не допустить решающей роли в их свержении исламистов (что было легко предсказуемо), стимулировал через Интернет и социальные сети давно назревшие выступления молодежи, прежде всего получившей образование на Западе, в частности в Колумбийском университете США и в университетах Франции. К всеобщему удивлению, верхушка армии и в Тунисе, и в Египте не защитила свои правительства, заняв неожиданно "нейтральную" позицию [Куприн, 2011(2), с. 127]. Это более чем примечательно, учитывая тесные связи военной элиты этих стран с США и государствами НАТО, где вся эта элита училась и воспитывалась.

Нет сомнений, что успех этих "Интернет-" или "твиттер-революций" определила и широкая их поддержка со стороны "людей улицы". Все хотели перемен, все хотели реформ. Но стихийные настроения недовольства сумели обуздать и использовать в своих интересах исламисты, щедро финансировавшиеся и снабжавшиеся извне, располагавшие почти во всех арабских странах развитым подпольем, а также связями с самыми разными слоями населения через формально неполитические благотворительные, культурные, профессиональные и финансово-экономические организации, особенно в Египте, но также и в других государствах [Куприн, 2011(1), с. 142-162; Ёвкочев, 2007, с. 116-124].

Любопытно, что происшедшие почти одновременно с переворотами в Тунисе и Египте массовые выступления в Марокко, Алжире, Иордании, Ливане и на Бахрейне не привели там к тем же результатам. Это произошло, как представляется, ввиду незаинтересованности Запада в смене режимов в Марокко, Иордании и на Бахрейне, т.е. там воля к переменам была подавлена, не получив поддержки извне. В Алжире сказались утрата политической и просто физической энергии в ходе гражданской войны 1992-2002 гг., усталость от бесконечных споров многочисленных (в том числе разного рода исламских) группировок и стойкое еще со времен освободительной революции 1954-1962 гг. недоверие к США. Сыграли свою роль также обострение берберской проблемы и гибкость политики Бутефлики [Куприн, 2011(1), с. 27-28; The Middle East Journal, 2005, vol. 59, № 3, p. 460].

В Ливане ситуация слишком многоаспектная и в политическом, и в социальном, и в демографическом, и в конфессиональном отношении. Иными словами, она почти непредсказуема и, с учетом тесных связей самых разных сил Ливана с Сирией, Ираком и Ираном, давней традиции христианско-мусульманского противостояния (при постепенном изменении соотношения сил в пользу мусульман) и подкрепляемого иранским влиянием "шиитского фактора", всякое вмешательство в дела Ливана может угрожать и Израилю, и позициям Запада. Тем более после неудачной для Израиля войны с груп-

стр. 57
пировкой Хизбалла в июле-августе 2006 г. и статистически определившегося тогда же доминирования мусульман (76.7%) над христианами (23.3%) в рядах молодежи - наиболее боеспособной части населения страны [Зинькина, 2009, с. 113-119], когда, по свидетельству израильского автора А.Д. Эпштейна, был нанесен серьезный удар "по израильскому потенциалу сдерживания" [Эпштейн, 2006, с. 112].

На примере Ливии и Сирии наиболее четко выявилось стремление не только США, но вообще всего Запада положить конец "эпохе Насера" в арабском мире, когда идеи арабского национализма, арабского единства и антиимпериализма для арабов были аксиомой, а в ходе освободительных войн и массовых движений рождались революционно-патриотические режимы во главе с популярными харизматическими лидерами, проводившими подчеркнуто независимую от Запада политику.

Так старались убрать еще в конце 1970-х - начале 1980-х гг. Хафеза Асада в Сирии (кстати, как и его сына сейчас, тоже с помощью исламистов), так поступили с Саддамом Хусейном и Каддафи, так надеются избавиться и от Башара Асада. По поводу выдвигавшихся против них обвинений (к тому же часто лживых, вроде якобы имевшихся у Саддама планов использовать отсутствовавшее у него ядерное и биологическое оружие) можно сказать лишь следующее: все они не мешали Западу сотрудничать с этими политиками, когда это было выгодно, например, когда Саддам Хусейн воевал с Ираном в 1980-1988 гг., а Каддафи давал президенту Франции Н. Саркози деньги на его предвыборную кампанию. Ложь, ханжество и демагогия никогда не применялись лидерами Запада против лидеров Востока столь нагло, масштабно и откровенно. Причина этого - реально возросшее влияние США, особенно в западном мире, после 1991 г., их непомерно (и не всегда обоснованно) увеличившаяся уверенность в своей мощи и безнаказанности, доходящая до жажды мирового господства.

Вопиющим проявлением этой новой крайне опасной для мирового сообщества политики США явились грубое вмешательство во внутренние дела Ливии и жестокий разгром этого государства. Произвольно толкуя не очень ясную резолюцию ООН, Запад и его мусульманские союзники (пришло время открыто их так назвать) использовали ее для фактического уничтожения одного из наиболее богатых государств Африки, которое их "не слушалось", отстаивая свой суверенитет и независимость. Под лицемерные заявления о "свободе" и "правах человека", якобы попираемых властями Ливии, 14 стран НАТО и их партнеры - Катар, Иордания, ОАЭ и Швеция - совершили десятки тысяч боевых авиавылетов и операций спецназа Великобритании и Катара, а также - Иностранного легиона Франции, убив при этом до 50 тыс. ливийцев (включая лидера страны Каддафи, но не считая погибших в тюрьмах и застенках) и разрушив почти всю энергетику и транспортную инфраструктуру одной из процветавших стран на севере Африки [Независимая газета, 16.04.2012]. В Ливии, Египте, Тунисе "из тюрем... было выпущено много джихадистов, а военные арсеналы, накопленные прежними правительствами, остались фактически без контроля" [Известия, 06.09.2011]. Разумеется, и те, и другие были брошены вместе с боевиками "Аль-Каиды" и прочими участниками разгрома Ливии против режима Сирии.

А что же после этого было в самой Ливии? Разруха, болезни, разрушение одной из наиболее мощных арабских экономик, привлекавшей в Ливию десятки тысяч трудовых мигрантов из всей Африки и Ближнего Востока. В экономическом отношении страна еще не вышла из периода восстановления, а политически находится в состоянии хаоса, споров между различными течениями, которых не менее семи, а также бесконечных конфликтов временных органов власти с не признающими их вооруженными отрядами и бригадами, нередко состоящими из наемников (а то и уголовников) неливийского происхождения. Под их давлением уходят в отставку министры, меняется состав правительства. И все чаще эти полубандитские группировки вступают в столкновения с мирными жителями, уставшими от их беззаконий, реквизиций, произвола и насилий. В июне 2013 г. из города Бенгази (былого центра восстания против Каддафи)

стр. 58
была силой изгнана после многочасового боя крупнейшая бригада экс-повстанцев "Щит Ливии" (при этом погибло более 30 человек и около 100 было ранено) [Независимая газета, 10.06.2013].

В состоянии полуанархии находятся и другие арабские страны, пережившие "политическую весну". В них идут споры по поводу дальнейшего пути развития. И очевидно, США вполне довольны подобным результатом: спорящие разъединены и "слушаются" указаний из Вашингтона или же склоняются к этому, а западные компании пока налаживают добычу нефти в Ливии, не дожидаясь ни возрождения, ни реорганизации экономики страны.

В Лиге арабских государств тон задают (благодаря своим нефтяным капиталам и всесторонней поддержке Запада) Саудовская Аравия и государства Залива, особенно Катар, образующий с саудовцами союз, получивший название "ваххабитский тандем". Что же касается Египта, то там не все идет так, как хотел бы тандем. После свержения Мубарака страна пережила сложный период главным образом тайной борьбы за влияние на массы между военными и исламистами, но также при участии других сил - отброшенных от власти приверженцев Мубарака, начинавших "арабскую весну" молодых демократов, христиан-коптов, которых в стране около 10% (примерно 8 млн человек). Кстати, буквально накануне выборов в парламент в октябре 2011 г. 35 коптов были убиты и 300 ранены при разгоне их демонстрации, требовавшей для коптов равных прав с мусульманами [Комсомольская правда, 13-20.10.2011].

Хотя в выборах в Египте наряду с исламистами участвовали еще 35 партий и группировок, фактическую победу одержали исламисты - 37% голосов по партийным спискам и 36 из 54 мест от одномандатных избирательных округов. Но военные, еще не выпустившие рычаги власти, стали оспаривать избрание "тех, кто угрожает их интересам, экономике, безопасности и отношениям с международным сообществом". Вицеминистр обороны генерал Мухтар аль-Мулла заявил, что "парламент не представляет всех египтян" и в нем нет представителей "рабочих, фермеров, инженеров и врачей" [Известия, 23-29.11.2011; Независимая газета, 09.12.2011]. Кроме того, предстоят еще выборы верхней палаты, а военные объявили, что "в связи с нехваткой времени" при выработке новой конституции за основу будет взята старая.

В конце концов, лидер исламистов Мухаммед Мурси отстранил военных от власти, пользуясь их скомпрометированностью связями с Мубараком и подавлением демонстраций против военного режима на площади Тахрир в Каире весной 2011 г. Однако, став президентом страны, Мурси (как и его единомышленники) продемонстрировал неспособность наладить экономическую жизнь страны и решить ее насущные проблемы. Кроме того, Мурси оказался политически несостоятелен, расставляя на всех постах исламистов-радикалов, расправлявшихся со сторонниками демократии еще жестче, чем их предшественники. Рост коррупции, преступности, постоянные и повсеместные конфликты новых властей с населением привели к массовому движению протеста. Один из его лидеров, Мухаммед аль-Барадеи, заявил: "Мы разрешили Мурси вести страну вперед, но он на это неспособен. Страна приходит в упадок, это - не революция". 30 июня 2013 г. начались массовые демонстрации, потребовавшие от Мурси: "Уходи!". В стычках с полицией было убито 8 и ранено 600 человек. Молодежное движение "Тамарруд" (Бунт) собрало за два месяца 22 млн (вместо ожидавшихся 15 млн) голосов за отставку Мурси. Министр обороны еще 23 июня дал Мурси неделю на достижение согласия с оппозицией. При этом стало известно, что Мурси смог договориться с верхушкой армии, но почти все младшие офицеры и солдаты были против него [Независимая газета, 20.06-01.07.2013].

В ночь с 3 на 4 июля армия отстранила Мурси от власти и ввела 14 августа чрезвычайное положение в стране, пообещав новые выборы президента и парламента в начале 2014 г. Наследие военным и временному президенту Адли Мансуру досталось тяжелейшее: 570 предприятий закрылись, иностранные инвестиции сократились с

стр. 59
13 млрд до 2 млрд. долл., внешний долг достиг 38.4 млрд долл., безработица среди молодежи равнялась (но данным августа 2012 г.) 77%. Исправить все это за короткое время невозможно. Тем более что выступления исламистов продолжаются, несмотря на арест почти всей их элиты и до 8 тыс. сторонников в августе-сентябре [Независимая газета, 05.09.2013].

Сейчас трудно предсказать, кто победит в Египте: военные или исламисты? И какого курса они будут придерживаться после победы. Тем более что Саудовская Аравия и ОАЭ продолжают оказывать Египту финансовую помощь, надеясь преуспеть в этой стране при любом исходе борьбы.

Неопределенность ситуации в Египте, политическая борьба, беспорядки, волнения и вооруженные столкновения в других арабских странах серьезно дестабилизировали положение на Ближнем Востоке и в Северной Африке. "Арабские революции предоставили исламистам идеальный плацдарм для атак на Старый Свет", - писала мировая пресса осенью 2011 г. [Известия, 06.09.2011]. После событий в Ливии стало ясно, что все это - во многом дело рук не только исламистов и помогающего им "ваххабитского тандема", но и стоящих за спиной этого тандема стран Запада.

Но зачем это нужно США? Наиболее вероятное предположение - Вашингтон хотел бы убрать руками исламистов "мешающих" ему арабских национальных лидеров и, создав тем самым угрозу Европе, а заодно и России (!), сделать их более "послушными"3.

Для достижения своих целей США, как и следующие за ними союзники по НАТО, решили, судя по всему, использовать по-новому формально враждебных им исламистов. Они, наконец, поняли, что исламизм - мощная сила и вполне самостоятельный фактор на международной арене, устранить который силовым путем пока не удается и вряд ли удастся, во всяком случае - в ближайшее время. В этой связи Запад, судя по всему, хотел бы использовать исламистов, включая воюющую против него "Аль-Каиду" и другие салафитские группировки в качестве тарана для сокрушения общих врагов - националистов, социалистов (например, из партии Баас в Сирии), либералов, повсеместно влиятельных в арабском мире военных.

Ничего удивительного в этом нет, учитывая давнее сотрудничество США с ваххабитами Аравии и вообще с исламскими монархиями. Но сейчас, судя по всему, речь идет уже о новой стратегии, об отходе от ориентации на скомпрометировавших себя прежних светских союзников и о сближении с проникшими в самые разные слои общества исламистами, которые, с одной стороны, справятся со всеми вышеназванными конкурентами, в равной мере ненавистными Западу, с другой - станут барьером против любых (в том числе с того же Запада идущих) "импортных" учений, особенно левого и вообще "подрывного" характера.

Нечто похожее было фактически намечено в сочинениях и заявлениях лидера исламистов Туниса Рашида аль-Ганнуши, который, отвергая "западную модель развития, капиталистическую или социалистическую", выступал тогда же в 1980-1990-е гг. за "демократию и права человека" и за то, чтобы, освободившись от "гегемонии западной культуры и западного образа жизни, построить современное исламское общество, которое могло бы черпать до дна все ценное из западной культуры, не теряясь в ней" [Гучетль, 1999, с. 71]. Но, конечно, аль-Ганнуши, пожалуй, наиболее "прозападный" исламист, скрывавшийся от властей Туниса не где-нибудь, а в ...Великобритании и США. Еще в 1981 г. он говорил, что его программа - это "методы политического и культурного воздействия" и что он "отвергает насилие и государственные перевороты, придерживается политического и идеологического плюрализма" [Куприн, 2011(1), с. 15].

3 Вес чаще приходится слышать, что после Сирии настанет очередь Ирана, что создаст реальную опасность вовлечения в "перекройку Большого Ближнего Востока" России с ее мусульманскими регионами.

стр. 60
Пропагандируя подобные взгляды, его партия "Ан-Нахда" (Возрождение) смогла набрать 40% голосов на выборах в Учредительное собрание в октябре 2011 г., учитывая высокий уровень образованности тунисцев, их знание Европы и европейцев, их тесные связи с Францией и Италией, влияние политической практики и политической культуры этих государств на многих жителей страны, в том числе на молодежь и женщин. Но даже ограниченный успех "Ан-Нахды" вызвал демонстрации протеста под лозунгами "Мы не хотим на 14 веков назад", "Уж лучше светский режим Бен Али". На это дочь Ганнуши Юсра Хриги поспешила пояснить, что "специфично исламское в партии лишь то, что она опирается на мусульманские ценности свободы и справедливости". Об этом же свидетельствует последовавшее согласие "Ан-Нахды" на широкую коалицию с центристами и даже некоторыми левыми, а также - на уважение "национального консенсуса", ради которого исламисты даже уступили (пусть на один год) место президента профранцузски настроенному левоцентристу Мансыфу аль-Марзуки [Российская газета, 26.10.20И]4.

Подобный (не вполне искренний, на мой взгляд) вариант "демократизации по-исламски" можно считать относительно мягким и действительно приемлемым для всех сторон. Но есть и другие примеры. «Светские арабские автократии, — считает политолог Евгений Сатановский, президент Института Ближнего Востока, - рушатся одна за другой, исламисты укрепляют позиции по всему Ближнему и Среднему Востоку, а монархии Залива, спровоцировавшие эту "зачистку", все более открыто используют в своих интересах Вашингтон, Лондон и Париж, даже не скрывая, где именно находится хвост, который вертит натовской "собакой"». Конечно, многим такая картина покажется уж очень чрезмерным преувеличением существующей опасности. Но она в общем-то подтверждает сведения о вполне реальном взаимодействии Запада с исламистскими силами. И может быть, цитируемый автор прав во многом, утверждая, что «Саудовская Аравия и Катар - ваххабитский тандем, сыгравший ключевую роль в "арабской весне"»? [Российская газета, 26.10.2011].

Я бы не согласился с констатацией Николая Суркова: "Вашингтон сделал ставку на умеренных фундаменталистов". Мне кажется, новая тактика США этим не ограничивается. В Ливии и Сирии они открыто помогают не умеренным, а самым крайним экстремистам и террористам, которые открыто лгут, подобно лидеру ливийских исламистов Абд аль-Хакиму Бель Хаджу (кстати, ставленнику Катара): "Бояться нечего, в Ливии нет экстремизма". Но не стоит забывать, что он и его якобы "умеренные" сделали с 69-летним Каддафи, страшно изуродованный труп которого показали всему миру! То, что в 2011 г. происходило в Ливии (где "тенденция к убийствам, грабежам и другим злоупотреблениям" среди повстанцев была официально зафиксирована международными организациями), что происходит в Сирии и даже в Йемене, где "Аль-Каида" захватывала все новые позиции, говорит о том, что США, как и их главный союзник - "ваххабитский тандем", - совсем не против вовлечения "Аль-Каиды" в процесс "арабской весны" и, возможно, запланировали ее участие заранее [Известия, 14.09.2011, 11.10.2011; Независимая газета, 12.12.2011; Российская газета, 26.10.2011].

Общеизвестно, что войска Катара штурмовали Триполи вместе с военными формированиями Англии и Франции, а саудовцы "наводили порядок" на Бахрейне5. Эти скан-

4 Однако кроме "Ан-Нахды" в Тунисе есть и радикал-исламисты из партии "Ансар аш-Шариа" (сторонники шариата), которые попытались созвать 18 мая 2013 г. свой конгресс в Кайруанс, запрещенный властями. В результате - стычки с полицией, черное знамя "Аль-Каиды" над толпой, забрасывавшей полицию камнями и бутылками. Один человек погиб, 14 ранено, сотни арестованы [Независимая газета, 21.05.2013].

5 События на Бахрейне в марте 2011 г. противопоставили шиитов бахарна (60% населения) правящей династии аль-Халифа, опирающейся на суннитов азана (25%). Поэтому подавление движения бахарна ничего не решило. В ноябре 2011 г. на Бахрейне вновь вспыхнули волнения бахарна, поддержанные местными персами (15% населения), за спиной которых стоит Иран. Кризис этноконфессиональных отношений на Бахрейне грозит стать перманентным [Известия, 23.11.2011].

стр. 61
дальные обстоятельства — прямое доказательство и вмешательства извне во внутренние дела суверенных арабских стран, и применения натовско-исламистской коалицией военного насилия, вызванного как социополитическими, так и конфессиональными резонами, ибо речь шла не только о суннитско-шиитском конфликте на Бахрейне, но и об ударе ваххабитов-монархистов по антимонархисту и врагу исламистов Каддафи. Упомянутая выше коалиция, едва успев возникнуть, сразу же продемонстрировала и свое пренебрежение к Уставу ООН, и вообще нежелание считаться с международной законностью.

Опубликованная в конце 2011 г. во Франции книга Бернара Анри Леви (личного друга президента Франции Николя Саркози) "Нелюбимая война" сообщает, что Леви лично занимался подготовкой этой войны "восемь месяцев", налаживая контакты Саркози с лидерами повстанцев уже в марте 2011 г., когда их никто еще не знал. В книге много фактов и цитат, разоблачающих роль Саркози в трагедии Ливии. Главное, что заботило тогда президента Франции, это - колебания американцев (министр обороны США Р. Гейтс тогда говорил, что сторонникам "силовой акции в Ливии место в сумасшедшем доме"). Поэтому Саркози спешил "опередить весь мир" и в ливийском вопросе бежал впереди американского паровоза. Уже в апреле лидеры повстанцев передавали Саркози заказы на тысячи "Калашниковых", сотни ракет разных типов и другие виды оружия, просили поддержки не только авиацией, но и наземными силами (см. перевод отрывков из книги Б.А. Леви: [Комсомольская правда, 1-8.12.2011]).

По единодушному мнению специалистов, повстанцы, т.е. временное объединение боевиков "Аль-Каиды", перебежчиков, американских и прочих наемников, а также обиженных Каддафи племен, были бессильны против войск Каддафи и ничего не смогли бы с ними сделать без поддержки извне. Однако Каддафи упустил время и не смог противостоять авиации НАТО и англо-франко-катарскому вторжению. Но и то он держался 10 месяцев.

События в Ливии выявили кроме общих черт с происходившим в соседних странах (неприятия слишком долго правившего лидера и его авторитарных методов управления) и нечто другое - готовность Запада к открытой военной интервенции в случае его неспособности добиться своих целей иным путем. И дело, конечно, было не только в желании избавиться от самого Каддафи, обладавшего сведениями о финансировании Ливией избирательных кампаний Николя Саркози, Сильвио Берлускони и британских консерваторов, что, конечно, могло повредить и Н. Саркози, и Д. Кэмерону [Известия, 22.11.2011]. Дело в начавшемся на наших глазах контрнаступлении западного неоколониализма в новых условиях экономического кризиса, но и одновременно военнотехнологического рывка Запада на очередном этапе развития.

Мало кто помнит, что атака на Ливию началась после заявления Каддафи о том, что он будет ориентироваться па Россию, Индию и Китай. В отличие от него (не раз заигрывавшего с Западом) руководство Сирии всегда ориентировалось на Россию и даже предоставило ей военно-морскую базу на своей территории. Поэтому США с 1970-х гг. стремились изолировать Сирию и обвинить ее в "государственном терроризме". Разумеется, при этом учитывались и конфликт Сирии с Израилем из-за Голанских высот, ее стремление контролировать Ливан - своего рода "ворота Запада" на Восток, и особенно ее сближение с 1980-х гг. с Ираном. Очевидно, поэтому США давно уже не маскируют своего стремления свергнуть режим Башара Асада в Сирии, в сущности последний, наряду с алжирским, независимый от США. Не имея влияния в Сирии, США не смогли здесь образовать сколько-нибудь серьезные прозападные группы, в том числе военные или молодежные. Ставка была сделана на конфессиональные противоречия. Но власти быстро подавили выступления мятежников на юге, в районах с преобладанием секты друзов (давно, еще в 1960-1970-х гг., уступившей решающие позиции в армии и правящей партии Баас ныне господствующей в стране общине алавитов), а также - в приморском округе Латакия на северо-западе страны, где расчет был

стр. 62
сделан на разжигание вражды христианского меньшинства к алавитам, составляющим большинство [Рассадин, 2010, с. 26].

Стремление спекулировать на религиозной неоднородности сирийцев завело США в тупик. Сирийские власти всегда проводили достаточно продуманную политику в этом вопросе. Потерпели крах и маневры по стимулированию внутриобщинных разногласий среди самих алавитов, шиитов, друзов и основной мусульманской общины страны - суннитов. Такие попытки случались и раньше, но с тем же результатом [Traboulsi, 2007, р. 114]. Тогда упор был сделан на использование оппозиции суннитов, т.е. большинства населения, господству светской партии Баас, да еще придерживающейся "импортной", по мнению клерикалов, социалистической идеологии. Власти в 2011 г. откликнулись на требования реформ, объявив свободу СМИ, отменив действовавшее многие десятилетия чрезвычайное положение и пообещав отменить главу конституции о руководящей роли партии Баас. В ответ противники режима развязали кампанию лжи против Сирии: американские и британские телекомпании Си-Эн-Эн, Би-Би-си и другие, а также катарский канал "Аль-Джазира" сообщали о взорванных мечетях в разных городах, которые на самом деле были целы, инсценировали расстрелы и расправы, приписывая их властям, вели целенаправленную пропаганду против партии Баас и лично президента Башара Асада. Все это сопровождалось уличными шествиями под исламистскими лозунгами и провокациями против войск и полиции. Убийства военнослужащих вызывали ответные действия властей. Возникала обстановка страха, развязывавшая руки и оппозиции, и просто криминальным элементам. Американские СМИ даже не скрывали, что многие выходящие на антиправительственные демонстрации получают по 60 долл., взявшие при этом плакат - 100 долл., а автомат - 300 долл.! Последняя цифра в три раза превышает минимум зарплаты в стране [Известия, 19.08.2011; 23.09.2011].

И в самой Сирии, да и за ее пределами мало кто сомневается, что действия антиправительственного подполья ведутся преимущественно руками исламистов, но направляются США и их союзниками - Саудовской Аравией и Катаром. США даже открыто опубликовали сведения о затратах на подрывную деятельность против Сирии, в которой используются и когда-то изгнанные из страны "братья-мусульмане", и наиболее маргинальная часть палестинских беженцев, ставших религиозными фанатиками, и наиболее "исламизированные" группы курдов (большинство курдов - за Асада, предоставившего им автономию), вынужденных покинуть Ирак и Турцию, не говоря уже о "добровольцах джихада", сражающихся против войск США в Ираке, но готовых это делать всюду и нередко вынужденных отступать на территорию Сирии. Организованной оппозиции практически нет. О ее разных представителях в эмиграции известный в Сирии диссидент Селим Хейрбек говорит: "Это пособники США, работающие за американские деньги. Это же касается и многочисленных попыток создать в Стамбуле Совет национального спасения Сирии" [Известия, 21.09.2011].

Для объяснения своего бессилия оппозиционеры всячески раздувают слухи о "жертвах режима", включая в их число погибших в боях с террористами солдат и полицейских. Неудивительно, что количество жертв растет, а оппозиция под этим предлогом отказывается от каких-либо переговоров с властями, выполняя указания стоящих за ее спиной США, Саудовской Аравии и Катара. Последнее "ноу-хау" оппозиции - сколачивание так называемой народной армии из захваченных ею в плен или перешедших на ее сторону солдат (в основном под давлением подкупа, шантажа и угрозы вырезать их семьи). При этом используются методы запугивания, различные провокации, приписывание властям различных преступлений, навязывание наркозависимости, вербовка за плату криминальных элементов, прямой обман и распространение панических слухов [Известия, 23.09-18.12.2011].

Против изложенной версии происходящего нередко приводятся возражения, либо вообще отрицающие вмешательство Запада в дела арабов, либо расценивающие его как незначительное, а главное - берущие на веру пропагандистские утверждения США

стр. 63
и связанных с "ваххабитским тандемом" СМИ о якобы борьбе сирийской оппозиции за "гражданские права" и "демократические свободы", против "диктатуры" Асада.

Хотя некоторая (весьма немногочисленная) часть оппозиции действительно с самого начала требовала либерализации режима (и режим на это частично пошел, а в дальнейшем согласился на переговоры с этой "вменяемой частью" оппозиции), все же основная часть противников Асада в Сирии — сторонники "Аль-Каиды" и прочих салафитов, головорезы, показавшие себя "во всей красе" в Ливии и частично в Египте, а теперь, подобно одному из их предводителей, вырезающие сердца у сирийских солдат и грызущие их перед объективом телевизора. "Клянусь, мы сожрем ваши сердца и печень, башаровские собаки", - вопит этот потерявший человеческий облик бандит. По данным американского журнала "Тайм", Сирию заваливают видеоклипами с отрезанными ушами, пальцами "и того хуже" (цит. по: [Мирский, 2013]). Боевики наиболее агрессивной салафитской организации "Джабхат ан-Нусра" признают, что сражаются не за какую-то страну, а "за умму (общность) всего мусульманского народа", подчеркивая, что "Запад хочет разрушить Сирию". По их мнению, все «"кяфиры" (неверные) должны быть наказаны». Речь при этом идет не только о немусульманах. Салафиты откровенничают: "Даже те сунниты, которые желают демократии, равно как и все шииты, для нас являются кяфирами" [Мирский, 2013]. Комментарии, как говорится, излишни. Тем более что и раньше, в мае 2013 г., эксперты Бельгии и Германии свидетельствовали, что большинство сирийских оппозиционеров нацелены вовсе не на решение проблем Сирии, а на "уничтожение светского строя и построение халифата на территории САР (Сирийской Арабской Республики), Ближнего Востока и мира в целом" [Независимая газета. 31.05.2013].

Нас это тоже касается. Уже в 2011 г. радикал-исламисты России сформировали "Джейш Мухаджирин ва Ансар" (Армию эмигрантов и приверженцев) во главе с чеченским полевым командиром Абу Умаром Шимани. По данным ФСБ, в мае 2013 г. около 200 россиян воевали против законного правительства Сирии. И некоторые из них, захватывая сирийские дома, писали на их стенах по-русски и по-арабски: "Сегодня Сирия - завтра Россия" [Независимая газета. 22.05.2013]. В сентябре 2013 г. пресса сообщала уже о 4 тыс. боевиков из бывшего СССР, действующих в Сирии - северокавказцах, татарах, киргизах, азербайджанцах. Тревожна информация об их проникновении из России в Сирию и обратно, об их интеграции в "глобальный джихад", о размахе их операций, от взрывов в Ингушетии, организации подполья в Казани летом 2012 г. и в Ханты-Мансийском округе в мае 2013 г. до теракта братьев Царнаевых в Бостоне 15 апреля 2013 г. [Независимая газета. 22-29.05.2013].

Действия радикал-экстремистов привлекли, наконец, и внимание правящих кругов США, которых волнуют не только теракты на их территории, но и растущее влияние салафитов в тех регионах, где США как бы доминируют. Речь не только об Афганистане, с которым США, по-моему, просто не знают, что делать, но также об Ираке и Турции.

По мнению иракских властей, "Аль-Каида" и ее ветви в Ираке не только мстят курдам Ирака за поддержку Асада в Сирии, но и вмешиваются в суннитско-шиитские противоречия с целью подрыва позиций правительства Ирака, склонного тоже помогать Асаду. Только за сентябрь 2013 г. в стране погибло от бесчисленных терактов 979 человек. Причем наибольшую ожесточенность проявляет организация "Исламское государство Ирака и Леванта", на деле - часть "Аль-Каиды". Исламисты всячески расшатывают хрупкое равновесие межконфессиональных отношений и в Сирии, и в Ираке, и в Ливане, выступая в роли "новой силы", подчиняющей себе все остальные группы. Более того, они стали с мая 2013 г. оказывать давление и на власти Турции, требуя открыть для них проходы на турецко-сирийской границе. Свои угрозы (в том числе - лично премьеру Эрдогану) они, как всегда, сопровождают терактами. В частности, в мае 2013 г. ими были убиты 52 человека в Рейханды. "Эрдоган знает, что такое

стр. 64
смелость шахида исламского государства", - угрожают салафиты. В сентябре 2013 г. появилась информация о том, что "Хизб ут-Тахрир" (Исламская партия освобождения), обосновавшаяся с 2003 г. в Крыму, набирает добровольцев и посылает их сражаться в Сирию, одновременно активизируя своих сторонников в России, Узбекистане, Ливане [Независимая газета. 02.10-07.10.2013].

Все эти события доказали, что выгоды "сотрудничества" с салафитами для США более чем сомнительны. В связи с этим США отказались от давно ими готовившегося удара по Сирии и откликнулись на мирную инициативу президента В.В. Путина но поводу уничтожения всех запасов отравляющих веществ в Сирии. США, конечно, и раньше знали, что эти запасы есть и у правительства Сирии, и у оппозиции. Так что одностороннее обвинение в их применении только правительства Сирии необъективно и необоснованно. Но поведение салафитов, а также, судя по всему, развитие внутриполитической и экономической ситуации в самих США привело их к принятию совместного с Россией решения о том, что "военный сценарий в Сирии неприемлем" [Независимая газета. 08.10.2013].

Радикальный исламизм, ставший значительной силой на мировой арене, фактически ведет войну против остального мира (включая и не согласных с ним мусульман). И он будет пользоваться скрытой, а кое-где и открытой, поддержкой все возрастающей части 1.5 млрд мусульман, пока их уделом будут нищета, безработица, хозяйственная и культурная отсталость, низкий уровень жизни, а особенно - конфессиональное, национальное и расовое неравноправие, Путь к преодолению всего этого невероятно труден. Но его надо пройти, иначе поиск ближневосточного урегулирования станет вечным, а само существование человечества, по крайней мере - в его цивилизованной форме, может быть поставлено под вопрос.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Арабские страны Западной Азии и Северной Африки. М., 2007. Вып. 6.

Ближний Восток и современность. 2002. № 14; 2003. № 18.

Васильев A.M. Цунами революций: новые геополитические реалии. М., 2011.

Видясова М.Ф. Джихад вез войны. М., 2007. Т. П. Кн. 1.

Восточный социум и религия. М., 2009.

Гучстль Г.И. Демократизация в арабском мире: опыт Туниса и Сирии. М., 1999.

Ёвкочсв Ш. О влиянии радикальных исламистских организаций и движений Египта на социально-политическую ситуацию в стране // Восток (Oriens). 2007. № 6.

Зинин Ю.Н. XI Лихачевские чтения: взгляд на проблемы Востока // Восток (Oriens). 2011. № 5.

Зинькина Ю.В. Роль конфессионального фактора в социополитическом развитии Ливана во второй половине XX в. // Восток (Oriens). 2009. № 6.

Известия.

Кспсль Ж. Джихад: экспансия и закат исламизма. М., 2004.

Комсомольская правда.

Кудслсв В.В. "Аль-Каида" и война в Ираке. М., 2009.

Куприн А.И. Власть и оппозиция в странах Магриба. М., 2011(1).

Куприн А.И. Институты гражданского общества и власть в странах Магриба (Алжир, Марокко, Тунис). М., 2011(2).

Ланда Р.Г. Арабский мир конец "эпохи Насера" // Восток (Oriens). 2012. № 6.

Мирский Г.И. Лето исламского Востока // Независимая газета. 19.06.2013).

Независимая газета.

Рассадин П.А. Конфессиональные меньшинства в общественно-политической жизни Сирии и Ливана. М., 2010.

Российская газета.

Эпштсйн А.Д. Израильская война против "Хезболлы". М., 2006.

Intifada: Facts and Figures. N.Y., 1989.

Lacouturc J. ct S. L'Egypte en mouvement. P., 1962.

The Middle East Viewed from the North. Bergen, 1992.

The Middle East Journal. Washington.

The Palestine Question. N.Y., 1980.

Traboulsi F.A. History of Modern Lebanon. L., 2007.

стр. 65

Permanent link to this publication: