В 1826 и 1832 гг. Российская академия наук объявляла конкурс на написание сочинения, в котором бы освещалась история монгольского завоевания Восточной Европы. "Владычество монгольской династии, известной у нас под именем Золотой Орды ... долженствовало иметь более или менее влияния на судьбу, устройство, постановления, образование, нравы и язык нашего отечества... Пора наконец сделать усердный опыт ...к пояснению темных и запутанных частей отечественной истории и географии сего периода ..." [Тизенгаузен, 1884, с. 554].

Через несколько десятилетий появилась первая работа - труд В. Г. Тизенгаузена, собравшего сведения, оставленные арабами и персами - современниками Империи монголов и Золотой Орды, и др. Огромный массив отечественных и зарубежных источников, введенный с тех пор в научный оборот, позволил историкам (востоковедам и русистам) дать разностороннюю оценку политической и культурной роли Золотой Орды в истории Евразии.

Ключевые слова: Монгольская империя, Русь, Золотая Орда, Великое княжество Московское.

В отечественной историографической традиции постепенно формировались противоположные позиции, которые существуют и по сей день. Первая связана с полным отрицанием каких-либо положительных моментов во взаимоотношениях Руси и Золотой Орды. В соответствии с этим подходом монголы-завоеватели рассматривались как абсолютно негативная сила, и историки не жалели красок, чтобы подчеркнуть "примитивность" и "жестокость" этой степной стихии, особенно по сравнению с покоренной монголами Русской землей. Поэтому Золотая Орда однозначно трактовалась как враг и поработитель Руси, между ними существовали одномерные отношения господства-подчинения, подавления-борьбы.

Вторая позиция представлена сочинениями эмигрантов-евразийцев (Г. В. Вернадского, Н. С. Трубецкого и др.), сформулировавших противоположную интерпретацию ордынско-русских отношений. Они уделили главное внимание тесным политическим и культурным контактам Орды с Русью, с особой силой проявившимся в эпоху Московского Великого княжества. Многочисленные восточные заимствования в средневековой русской государственности и культуре позволили поставить вопрос о более сложной золотоордынской политике по отношению к Руси, чем примитивное выколачивание дани и натравливание князей друг на друга. В работах основателей евразийства и их последователей Россия представала как геополитическая наследница Монгольской империи, в частности Золотой Орды. Нельзя не признать, что в такой интерпретации присутствует рациональное зерно. Знакомство со средневековыми источниками показывает, что некорректно воспринимать государство Джучидов только как силу, безусловно враждебную Руси. Русские княжества были встроены в монгольскую систему власти как один из полноправных и необходимых элементов, и два с половиной столетия "ига"

не являлись только временем страданий и лишений для русского народа, но были также периодом межцивилизационных контактов, которые осуществлялись в самых разных формах.

В советское время появились первоклассные фундаментальные исследования, во многом не утратившие значения и сегодня (А. Н. Насонов, Б. Д. Греков и А. Ю. Якубовский, М. Г. Сафаргалиев, М. А. Усманов, В. Л. Егоров, Г. А. Федоров-Давыдов). Немало нового об истории Золотой Орды открылось в результате широких археологических раскопок средневековых городов, особенно обоих Сараев.

Радикальные перемены 90-х гг. XX в. в России затронули и историческую науку. В определенной мере это касается также исследования Золотой Орды. Публикация трудов евразийцев, широкая пропаганда сочинений Л. Н. Гумилева (чьи взгляды на русско-ордынские отношения были близки евразийским), возрастание интереса нашей интеллигенции к историческим корням российской цивилизации, развитие исторической науки в российских регионах, особенно в Татарстане, - все это сделало золотоордынскую тематику довольно популярной.

Золотая Орда - общепринятое обозначение северо-западного улуса (удельного владения) Монгольской империи, а также государства, возникшего впоследствии на основе этого улуса. Официально же оно именовалось "Улус Джучи", т.е. удел Джучи, старшего сына Чингисхана.

Время правления Узбека и его сына Джанибека - расцвет государственности и культуры Золотой Орды. В степи появились очаги земледелия, развитое скотоводство, города - центры торговли и ремесленного производства. По многим параметрам бытовая культура жителей степных городов превосходила западноевропейскую не только в роскоши жизни господствующих слоев, но и в элементарных условиях существования рядовых людей. Города были обустроены: широкие улицы, водопровод (в керамических трубах), канализация, общественные туалеты, бани. Последние выполняли функцию современных клубов. По словам Г. А. Федорова-Давыдова, много лет занимавшегося изучением Золотой Орды, это был мир "яркой урбанистической восточной средневековой культуры", культуры "поливных чаш и мозаичных панно на мечетях, арабских звездочетов, персидских стихов и мусульманской духовной учености, толкователей Корана и математиков-алгебраистов, изысканного тонкого орнамента и каллиграфии" [Федоров-Давыдов, 1976, с. 118].

О Золотой Орде как цивилизованном государстве, в рамках которого сложилось единство тюркских и восточнославянских этносов, пишет Э. С. Кульпин: "Хотя межэтнические контакты стали постоянными в период доминирования Хазарского каганата и Киевской Руси, интенсивность контактов возросла, когда основные народы этого региона были объединены под единой политической властью в государстве, именуемой Золотой Ордой. Значение данного события и становление российского суперэтноса в формировании мировоззрения, общих представлений о мире и о себе народов России не отрицается, но ему придавали и придают значение намного меньшее по сравнению с другими: с возникновением Киевской Руси, принятием христианства, объединением северорусских земель Москвой" [Кульпин, 2001, с. 74]. Золотая Орда была для многих тюркских народов, в том числе и для татар, этнической колыбелью, и ее население, ее культура являются частью истории этих народов и, следовательно, частью истории России в целом.

"Ордынский" период в истории Руси (почти два с половиной столетия) был особенно значимым для формирования российской цивилизации. Под влиянием Золотой Орды происходило превращение Владимиро-Суздальской, позднее Московской, Руси в государство, ориентированное на Восток. Это стало особенно очевидным в пору блокады Руси с Запада немецкими и шведскими крестоносцами, а также Литовско-Русским государством, вобравшим в свой состав те русские земли, которые со времен Киевской Руси тяготели к европейскому региону.

Под влиянием Золотой Орды сложилась почтовая служба, приказная, финансовая, налоговая и судебно-правовая системы. Формирование территории княжеств Северо-Восточной Руси, как отметил В. А. Кучкин, "проходило под опосредованным, а иногда и прямым воздействием Орды" [Кучкин, 1984, с. 105]. В терминологии русской канцелярии административно-управленческой системы сохранились следы монгольской, уйгурской, китайской, персидской терминологии: ярлык, тамга, товар, ясак, белег (удостоверение личности), "батман" (мера веса) и др. Слово "книга" имеет китайское происхождение и буквально означает "свиток". В Китае, в Персии и на Руси писали по-восточному, на свитках [Нефёдов, 2006, с. 118]. Держава илъханов (Хулагуидов) была наиболее могущественным государством в западной части Монгольской империи. Поэтому значительная часть заимствований шла через Персию. Термины деньги, печать, папирус, папка (для бумаг), киличей (посол) имеют персидско-арабское происхождение. Основным правительственным учреждением на Руси, в Персии и других государствах Монгольской империи была казна; известно, что в казне хранились налоговые росписи, которые назывались дефтери [Нефёдов, 2006, с. 118 - 119].

Система монгольского управления на Руси в общем была такой же, как и в других частях империи. По приказу хана Мункэ в 50-х гг. XIII в. была проведена перепись по всей империи (в Китае - в 1252 г., в Иране - в 1253 г., на Руси - в 1257 г.) В 1257 г. хан назначил верховным дарухачи (баскаком) на Руси сына своего зятя Китата, а с ним прибыли численники, разделив население на "десятки", "сотни", "тысячи" и "тьмы" (десятки тысяч) в податных целях. Главой этой фискально-административной системы был "великий баскак владимирский" [Егоров, 1997, с. 53 - 54]. Сбор налогов сначала сдавался на откуп, но затем эту практику отменили. Баскаки имели свой штат писцов: битекачи, даньщиков, таможников (сборщиков тамги) и судей - ярыг. В каждой волости была своя канцелярия, столец, где сидели писцы и составлялись налоговые списки [Нефёдов, 2006, с. 118]. Русские князья вполне освоили эту административную систему. И Дмитрий Донской, подчинив в 1377 г. булгар, назначил в город своих наместников (даругачи и таможника) - подобно тому, как монголы назначали чиновников в русские города [Вернадский, 1997, с. 365, 369; Нефёдов, 2006, с. 118].

Дальнейшая эволюция этой системы сопровождалась процессами синтеза. В XIV в. ордынский выход (дань) стали собирать великие князья. Управление было вынесено за пределы русских земель. Эта модель управления, по происхождению восточная [Крадин, 1992, с. 170; Пивоваров, Фурсов, 1995, с. 33], не создавала своих институтов, а пользовалась местными, осуществляя учет и контроль. Функции "великого баскака владимирского" были соединены с функциями великого князя, и последний получил в свое распоряжение фискальную систему. Институт баскачества и в дальнейшем передача его основных функций князьям (так называемая дистанционная модель управления) повлияли на Русь (технология власти, фискальные формы, централизация управления).

Под влиянием Орды происходили изменения в политической системе Руси, укреплялись тенденции развития монархических основ княжеской власти. Устанавливая систему своего господства, ордынцы вовсе не хотели ослаблять княжескую власть. Напротив, они были заинтересованы в ее усилении и проводили соответствующую политику. Эта политика диктовалась чисто практическими соображениями, прежде всего фискальными. Княжеские усобицы негативно отражались на поступлении доходов в ордынскую казну. В Сарае были склонны рассматривать власть великого князя как гарантию политической стабильности и регулярного поступления ордынского "выхода". С этой целью русские князья были оставлены на своих столах и утверждены в качестве местных правителей и агентов ханской администрации. Вполне определенно прослеживается тенденция в политике ордынских ханов приспособить для своих нужд сложившуюся на Руси систему межкняжеских отношений. Именно поэтому, как отмечал А. Н. Насонов, мы "не видим со стороны Орды в первые десятилетия владычества по-

пыток изменить направление внешней и внутренней политики Владимирского стола. Интересы Батыя и его ближайших преемников побуждали Орду идти навстречу общерусским притязаниям Владимирского князя" [Насонов, 1940, с. 23].

Такая политика выражалась в том, что ханы признавали существование на Руси принципа "старейшинства" при назначении на великое княжение и всеми мерами поддерживали "законно" посаженого князя вплоть до посылки войск или физического устранения конкурентов. Эта политика, по меткому выражению В. О. Ключевского, "грубого татарского ножа", который "разрезал узлы, в какие умели потомки Всеволода III запутывать дела своей земли" [Ключевский, 1957, с. 43], привела вскоре к тому, что "татарский нож" постепенно превратился в инструмент разрешения межкняжеских противоречий. Ханские "гроза" и "милость", сила татарских войск стали теми аргументами, которые утверждали власть владимирского князя над остальными князьями. Сам же владимирский князь попал в жесткую служебную зависимость от хана.

В зависимости русских князей от ханской власти начинают явственно проступать черты подданства - министериалитета - в самой жесткой его форме [Котышев, 1994, с. 62 - 72]. Вполне естественно, что эти отношения начинали проникать в толщу русского общества. Отношения вассалитета между князьями и великим князем владимирским, а также между князьями и остальными представителями высших сословий постепенно начинают вытесняться отношениями министериалитета. Договорные отношения между великими и удельными князьями строятся уже не на принципе "старейшинства", а на безусловном господстве и подчинении. Этот процесс четко прослеживается в межкняжеских отношениях XIV-XV вв., зафиксированных в княжеских договорных грамотах. По этим грамотам можно проследить все этапы становления министериальных отношений, начиная с отдельных ограничений прав удельных князей в области внешней политики при Симеоне Гордом и кончая первыми попытками сведения удельных князей на положение служебных при Дмитрии Донском.

Ордынская политика стимулировала развитие зачатков авторитарных методов управления, существовавших в политической культуре домонгольской Руси, привнесением на русскую почву общественных отношений, которые были характерны для восточных обществ, и в частности для Монгольской империи. Власть великого князя утверждалась как власть государя, а его подданные превращались в холопов.

С конца XV в. такое положение дел обретает опору в массовом сознании. В своих сочинениях Иосиф Волоцкий ставит знак равенства между отношениями великого князя к боярину и боярина к своему холопу; с этого же времени форма обращения к великому князю - "господину своему государю великому князю всея Руси холоп твой, господин, челом бьет" - становится обязательной для любого из служилых людей, какого бы высокого ранга он ни был [Послания..., 1958, с. 153]. Все были уравнены перед лицом государственной власти: феодалы и черные люди, люди светские и церковные. Все становились подданными государства, целиком от него зависели. Отношения жесткого подчинения, характерные для Монгольской империи, переносились на Русь. Как считают В. Б. Кобрин и А. А. Юрганов, ордынское иго не было единственной причиной, которая привела к утверждению деспотического самодержавия в России. Безусловно, централизация России была вызвана и целым комплексом причин социально-экономического характера. Необходимость противостояния Орде ускоряла, форсировала этот процесс, сопровождавшийся постоянным использованием насилия и террора [Кобрин, Юрганов, 1991, с. 60]. В период ордынского ига был нанесен сокрушительный удар по городским демократическим институтам. Вече как политический институт исчезает, усиливается княжеская власть (особенно власть великих князей), побеждает принцип единодержавия.

В XVI в. наблюдался рост монархических институтов по всему Европейскому континенту, но нигде этот процесс не шел так быстро, как в Московском государстве.

Посол Священной Римской империи С. Герберштейн, в 1517 и 1526 гг. посетивший Москву, при описании московских политических порядков проводит параллели то с Турцией, то с Персией, отмечая, что великий князь Василий III превосходит всех других (европейских) монархов по степени власти над своими подданными [Герберштейн, 1908, с. 20].

В ордынский период на Руси появилась официальная формула "царев улус и княжая отчина", сочетавшая верховную власть хана и суверенное право русских князей. В XV в. московского государя в грамотах ханов Крыма и Астрахани именовали "Великого улуса великий князь". В правление Василия III (1503 - 1533) государя Москвы именуют "Белый царь". В. В. Трепавлов рассматривает данный титул как признание преемственности власти московского государя от ранее правивших в Сарае ханов улуса Джучи. После взятия Казани и Астрахани московский государь был фактически признан законным правителем территории бывшей Золотой Орды [Трепавлов, 1993, с. 306 - 308]. Ногайские князья (повелевавшие кочевниками от Каспия до Урала и Сибири) прямо обращались к нему как к Чингисиду: "Великаго Чингиз - царев прямой род счастливой государь еси". На тронных приемах при царе находились три короны: Московская, Казанская и Астраханская. В XVI-XVII вв. часто на аудиенциях, отмечал Л. А. Юзефович, присутствовали татарские царевичи, стоящие по обе стороны трона, поддерживая царя под локти, воплощая могущество государя, имевшего при своем дворе особ царской крови [Юзефович, 1988, с. 99].

Признанием законности власти московского царя над ханствами было и появление в русской армии после присоединения Поволжья, Урала и Сибири иррегулярных формирований из татар, башкир, калмыков, бурят, эвенков (конных тунгусов) и других степняков. Впоследствии калмыки, буряты и другие подданные Золотой Орды вплоть до начала XX в. именовали русского царя - Цаган хан, т.е. Белый хан.

Основу правовой системы в русских княжествах в XIII-XV вв. составляли редакции "Русской Правды", т.е. применялось русское право и действовал русский суд. Однако высшей судебной инстанцией при этом была власть хана и монгольского верховного суда.

Для населения империи соблюдение "Ясы" - свода законов и установлений Чингисхана - было обязательным. Так, "Яса" предписывала терпимость в вопросах религии, почтение к храмам и духовным лицам. Ханские ярлыки защищали представителей религий от посягательств на их права и привилегии. Нарушители, если они, как писал Г. В. Вернадский, были монголами, подлежали монгольскому суду. Если они оказывались русскими, наказывать их должны были русские князья. В случае бездействия князя церковь, вне всякого сомнения, могла обратиться к хану. Поэтому, когда потомки князя Бориса Ростовского пытались захватить земли, принадлежавшие монастырю, основанному Петром Ордынским, внук Петра обратился к хану. Монгольский суд поддержал права потомков Петра [Вернадский, 1997, с. 363].

На Руси мелкого судебного чиновника вплоть до XVI-XVII вв. называли ярыга (от монгольского яргу - судья). Под монгольским влиянием появляются новые тенденции в развитии права на Руси. Прежде всего это касалось целого ряда норм уголовного права, в частности, ужесточалась система наказаний. Изменения коснулись и организации судебного процесса, который стал утрачивать состязательный характер. Черты восточного права стали вводиться и в организацию судебного следствия. При этом наряду с введением чуждых для русского права способов определения виновности подозреваемого (применение пыток) усиливается административный характер судебной власти.

Но более всего влияние монгольского права проявилось в формировании взгляда на земельную собственность. Русский князь считался государем, но не владельцем земли. Понятие о князе как о верховном землевладельце возникло в монгольский (ордынский) период. По монгольскому праву верховным собственником земли в

Золотой Орде был хан. Право князя на территорию княжества не было наследственным, кроме своего домена. Оно давалось одновременно с ярлыком на княжение и могло передаваться, с выдачей нового ярлыка, от одного князя к другому. После распада Золотой Орды это право распространилось на улусных властителей, в том числе и на великого князя Московского. В "Судебнике" 1497 г. Ивана III государство объявило себя верховным владельцем земли, разделив ее на вотчинные (боярские, монастырские) и государственные (великого князя). Влияние норм и институтов монгольского права привело к формированию новой модели правового регулирования в русском государстве.

После подчинения поволжских государств московский царь превратился в старшего государя по отношению к татарским правителям Заволжья и Сибири. Внутренняя организация бывших ханств была во многом изменена, но отдельные татарские роды вошли в состав формировавшегося дворянства, а распространенная в ханствах система ясачной эксплуатации была взята на вооружение российскими властями и послужила в дальнейшем основным принципом отношений с народами Сибири. Еще до Казанской войны, в 30 - 40-х гг. XVI в., царь Иван IV внимательно ознакомился с сочинениями Ивана Пересветова, в которых Османский султанат во многих отношениях преподносился в качестве идеального - прежде всего из-за автократии падишаха и его опоры на служилые слои населения, а не на родовитую аристократию. Практическое же применение восточных государственных институтов наблюдается в период опричного и послеопричного режима. В борьбе Ивана Грозного с родовитой русской знатью возросло политическое значение служилых ханов.

Ряд исследователей справедливо полагают, что авторитет Чингисидов в смысле легитимности управления был непререкаем в послеордынской России. Поэтому кандидатура на какой-нибудь высокий пост одного из представителей династии Чингисхана не могла вызывать (и на самом деле не вызывала) никаких возражений со стороны русской знати. Кроме того, служилые ханы имели в то время довольно слабые родственные связи с русской аристократией, поэтому появление относительно независимой от клановых пристрастий кандидатуры не создавало возможности усиления одних родов в ущерб другим. Во главе земщины был поставлен князь Иван Федорович Мстиславский, внук Худайкула-Петра. После его смерти земскими территориями на протяжении трех лет управлял татарский служилый царевич, внук одного из астраханских ханов Михаил Кайбулович. На смену умершему Михаилу Кайбуловичу пришел бывший касимовский хан Саин-Булат (в крещении - Симеон Бекбулатович). В 1575 г. царь в присутствии бояр сделал Симеона Бекбулатовича "великим князем всея Руси", себя же повелел именовать просто князем Московским. Страна была разделена на великое княжение и государев удел. Княжение Симеона Бекбулатовича (как и ранее правление в земщине Ивана Мстиславского и Михаила Кайбуловича) не вызвало каких-то кривотолков на Руси и было воспринято как один из допустимых вариантов государственного управления.

Восточное (прежде всего тюрко-монгольское) влияние проявлялось в военном деле. Вооруженные силы Московского государства XV-XVI вв. состояли из пяти больших подразделений: центральное (большой полк), полк правой руки, полк левой руки, авангард (передовой полк), арьергард (сторожевой полк). Как и у монголов, полк правой руки в армии Московского государства считался более важным, чем полк левой руки [Вернадский, 1997, с. 370 - 371]. Были восприняты от Орды система воинской повинности, вооружение, конское снаряжение и амуниция всадника. Во времена Ивана III и его сына Василия III русская конница ездила по-восточному (без шпор, с плеткой и выглядела почти по-татарски) [Кирпичников, 1976, с. 48]. Из Ногайской орды Русь получала основной племенной фонд для своей конницы. Был заимствован саадак - комбинация колчана со стрелами и футляра для лука. В рукопашных схватках русские успешно применяли длинный изогнутый ногайский нож. Но больше всего стала известна ногайская плеть, нагайка, до сих пор сохранившаяся у казаков.

Влияние Золотой Орды проявилось и в дипломатическом этикете России XVI-XVII вв. Как в монгольском, так и в московском церемониале уделялось большое внимание подаркам. Московское правило, следуя образцу монгольского этикета, запрещало иностранным послам быть при оружии во время аудиенции у царя. Посол (как и у монголов) - гость правителя. Правитель должен был снабжать его и свиту едой, питьем, обеспечивать ночлег, свободное передвижение и тщательно сохранять его [Вернадский, 1997, с. 393 - 394].

Татарский язык долгое время служил одним из языков дипломатической переписки и устного перевода при общении России с соседними тюрко-мусульманскими государствами. Характерно, что московские князья и цари, поддерживавшие интенсивные контакты с мусульманскими государствами, вплоть до XVIII в. вели переписку с ними в ордынских протокольных традициях, с использованием стиля и формы парадно-канцелярского делопроизводства Золотой Орды. Грамоты русских правителей XVI-XVII вв. и начала XVIII в. владыкам стран ислама украшались изображением не двуглавого орла, как герба России, а особого геральдического знака - тугры [Фаизов, 1995, с. 76 - 80]. Обращает на себя внимание сходство российской тугры (восточного герба России) с крымской, использование в ней традиций графики крымских и османских мастеров - хаттатов (каллиграфов) и общей для мусульман арабской богословской формы ("Милостью владыки миров") [Фаизов, 1995, с. 77]. Все это свидетельствовало не только о стремлении правителей России общаться с мусульманскими государствами наиболее понятным и эстетически близким для адресатов способом, но и об органичном, привычном использовании мусульманской символики, которая не воспринималась как нечто чуждое. Тугра первых Романовых не только была хорошо известна повелителям Бахчисарая и Стамбула, шахам Ирана и падишахам империи Великих Моголов в Индии, ханам Азербайджана, Хивы и Бухары, алтын-ханам Монголии и владетелям Северного Кавказа, но и украшала документы выезжавших на Восток русских купцов.

С золотоордынским периодом связаны этнокультурная консолидация тюркских народов, становление великорусского этноса и волго-камских татар. В бассейне Волги и Камы образовалось обширное поле культурного и конфессионального взаимодействия. Это взаимодействие привело к тому, что Волго-Уральский регион по разнообразию форм культурных традиций не имеет себе равных ни в России, ни в целой Европе. Для Крыма, присоединенного к Улусу Джучи во второй половине XIII в., несмотря на исламизацию, была характерна широкая веротерпимость. В Крыму строились не только мечети, но и православные храмы: Успенский монастырь (около Бахчисарая), Георгиевский монастырь (мыс Фиолент) и др. [Ислам в России ..., 1998, с. 103].

Московский царь - покровитель всех конфессий и этносов страны. Москва всячески подчеркивала свое уважение к исламу. "Мой государь, - говорил в Стамбуле русский посол Иван Новосильцев в 1570 г., - не враг мусульманской веры. Слуга его, царь Саин Булат, господствует в Касимове, царь Кайбула в Юрьеве... князья ногайские в Романове, все они свободно и торжественно славят Магомета в своих мечетях" [Карамзин, 1989, стлб. 105].

В XV-XVI вв. при возрождении художественных ремесел на Руси последние испытывают влияние центральноазиатских образцов (производство скани, глазированной полихромной керамики, ювелирное искусство и др.) [Рыбаков, 1948, с. 641 - 646]. "Казанский стиль" (шатровые или восьмигранные колокольни с площадками, луковичные глазки, заменившие шлемовидные верха церквей, изразцы зеленого и желтого цвета, к которым русские зодчие добавили красный) свойствен собору Василия Блаженного в Москве, церквям и многим постройкам в Дьякове, Коломенском, Новгороде [Ланда, 2000, с. 23].

О русско-ордынских контактах свидетельствует и иконография. Знаменитая икона Дионисия конца XV в. "Алексей - митрополит", хранящаяся ныне в Третьяковской

галерее, рассказывает об исцелении в 1357 г. митрополитом Алексеем ханши Тайдуллы от глазной болезни (в знак признательности она одарила митрополита "святительскими ризами"). Среди известных житийных икон особый интерес представляет икона "Федор, Давид и Константин" XVI в. Судьба ярославского князя Федора Ростиславича Черного и его сыновей Давида и Константина была тесно связана с Ордой. "Житие Федора Черного", имеющее несколько редакций XIV-XVII вв., сообщает редкие сведения о жизни русского князя в Орде, отражая сложность и неповторимость человеческих судеб в XIII в.

Северо-Западная Русь (Новгородская земля) выделялась особенно ранним и интенсивным проникновением ордынского влияния на ювелирные украшения и посуду (браслеты, кольца, серьги, бусы, чаши, ковши и другие изделия). В 10 - 30-е гг. XIV в. как в Новгороде, так и в сельских районах появляются и очень быстро входят в моду серьги, принесенные в Европу монголами в XIII в. О степени популярности этого типа украшений свидетельствует появление изображения серьги в ухе Богоматери на псковской иконе, датируемой концом XIV - началом XV в. Золотоордынские заимствования можно было видеть в орнаментах (декоре) ряда панагий XIV-XVI вв. русских монастырей (Кирилло-Белозерского, Желтикова и др.), в убранстве саккоса митрополита Алексея.

Заимствования элементов декора и отдельных предметов украшений, сложившихся в золотоордынской среде, не могут вызывать особого удивления, поскольку уже в XIII-XIV вв. в казнохранилищах русских князей и кладах рядовых горожан татарские вещи из драгоценных металлов хранились наряду с русскими и передавались по наследству. Борис Годунов, победитель крымского хана Кази-Гирея, был награжден почетным трофеем Куликовской битвы - "золотым сосудом Мамаевским". Спустя 20 лет "золотой Мамай" был подарен Михаилом Федоровичем своему отцу Филарету при его посвящении в сан патриарха (24 июня 1619 г. во время торжественного обеда в Золотой палате Московского Кремля). В развитии русских художественных работ по металлу особенно интересна тенденция, связанная не столько с буквальным восприятием форм и мотивов декора Золотой Орды, сколько с заимствованием стилевых принципов.

В комплекс элементов монголо-китайского культурного влияния входят некоторые достижения в области материальной культуры. На первом месте среди этих достижений стоит технология чугунного литья. Литье чугуна было освоено в Китае еще в IV в. до н.э., и ко времени монгольского завоевания чугунные изделия получили массовое распространение; к числу таких изделий относились прежде всего котлы, сошники для плугов, втулки для колес. Изделия из чугуна, датируемые XIII-XIV вв., были найдены в Средней Азии, на Урале (на берегу р. Исети), на Северном Кавказе, близ Киева и Липецка, в Белгороде на Днестре, во Владимире.

Слово "чугун" уйгурского происхождения (как и многие другие термины, используемые в Монгольской империи). Чугунные котлы назывались по-татарски чуйун казан, а по-русски чугун (чугунок) или казан [Нефёдов, 2006, с. 120]. Большой интерес представляет вопрос о заимствовании сельскохозяйственных орудий. В XIII-XIV вв. в Волжской Болгарии и на Руси появилось пашенное орудие нового типа - соха с "полицей". В отличие от старой сохи, которая лишь "царапала" землю, новая соха частично переворачивала пласт. Такие сохи были распространены в Китае с VII в. [Нефёдов, 2006, с. 121].

Заимствования коснулись также одежды и быта. Одежда монгольских воинов была стереотипной и содержала в зимнем варианте шапку-ушанку (монг. малахай), двуслойную шубу мехом наружу (монг. доха) и сапоги с войлочными чулками (саб), известные на Руси как валенки. Весь этот комплект одежды был заимствован как тюрками, так и русскими; русское слово "сапог", вероятно, произошло от монгольского "саб" [Немеров, 1987, с. 223]. Коренным образом изменилась одежда: от длинных белых славянских рубах и длинных штанов - к кафтанам и цветным шароварам, к сафьяновым са-

погам, тафьям и мурмолкам. Русские стали носить восточные кафтаны, халаты, дохи, шубы, тулупы, сарафаны, армяки, башлыки [Нефёдов, 2006, с. 121].

Восточные следы проступали и в убранстве русских средневековых хором, в основе которых были, по всей видимости, кочевые прообразы. В шатрах и домах Золотой Орды стены и полы сплошь устилались сукном, шелками и мягким войлоком. В дворцовой палате великого князя, где он принимал послов, стены и полы были устланы коврами. Обычай украшать свой быт коврами уходит в глубокое прошлое, в том числе и во времена ранней Византии, но обычай вешать ковры на стены Русь переняла у Орды. Эта традиция жива и поныне [Байбурова, 1998, с. 53]. Русская традиция использования изразцов для декорирования корнями уходит в Золотую Орду, а генетически - в Хорезм.

Интересно, что старинный русский обычай, когда хозяйка подносила чарку почетному гостю, почти в точности совпадает с тем, что увидел один из гостей золотоордынского хана: "Хатунь собственноручно взяла чашу и подала мне ее. Это у них крайняя любезность" [Тизенгаузен, 1884, с. 294, 290 - 291].

В русском языке появлялось все больше тюркских и монгольских заимствований, говорящих о проникновении элементов быта ордынцев в русскую повседневность. Немало русских слов (русизмов) "осело" и в тюркских языках. О разнообразии влияния Орды на русскую жизнь свидетельствуют многие взятые у нее термины: в военном деле - атаман, есаул, богатырь, кремль (крепость), кобура, кинжал; в финансах - алтын, барыш, деньга, казна; в торговле - амбар, аршин, базар, таможня, балаган, караван, лабаз, майдан (площадь), магарыч; в костюме - атлас, башлык, бешмет, кайма, кисет, кошель, кумач, сафьян; в скотоводстве - аркан, каракуль, отара, кибитка. Немало и других заимствований (например, таз, чашка, арба, башмак, собака, аргамак, табун, тулуп, таган, чулан, шайка, чемодан, мишура). От ордынцев усвоен был обычай "бить челом", т.е. кланяться до земли, выбирать невесту правителя путем смотрин, "сыпать" деньгами при коронации [Ланда, 2000, с. 24].

Под влиянием Золотой Орды происходит формирование пестрого по этническому составу населения в степных районах Поволжья и Подонья, в юго-восточных областях Руси, в Крыму и на Северном Кавказе, синтез привнесенных завоевателями дальневосточных компонентов с местными традициями, с элементами культуры среднеазиатского и ближневосточного происхождения.

Как факторы этнодемографического взаимовлияния следует рассматривать появление не только смешанных семей, но и целых этнографических групп ("служилые татары", казачество). Создание военно-служилого сословия нерусского населения следует отнести ко времени правления Василия II и Ивана III. При Василии III в составе русских войск появляется ертуальный полк (в основном из бывших ордынцев). С начала Ливонской войны отряды из казанских, астраханских и ногайских татар постоянно участвуют в боевых операциях. "Верстали на службу, - писал С. Ф. Платонов, - и татар "Новокрещенов" и даже татар, оставшихся в исламе; этих последних устраивали на службу отдельными отрядами и на землях особыми гнездами; так, за татарами всегда бывали земли в Касимове и Елатьме на Оке, бывал и город Романов на Волге" [Платонов, 1993, с. 233]. Исследователь вооруженных сил России XV-XVII вв. А. В. Чернов считал, что в XVI в. численность татар в русской армии достигала 10% ее состава [Чернов, 1954, с. 94].

В XIV-XVI вв. с выходом на Русь "мужей породы хански", князей, мурз образуются уделы - улусы служилых татар. В 1452 г. Василий II пожаловал Городец Мещерский царевичу Касиму, а Иван IV (вторая половина XVI в.) разрешил ногайцам поселиться в городе Романове. Общение с ногайцами привело к тому, что русское население романовской округи стало заводить овец, училось пасти отары, выделывать овчины, шить полушубки. Романовцы вывели собственную породу овец, стали делать дубленки - известные романовские полушубки. Касимовское царство, Темниковское

и Романовское княжества и дюжина других владений (уделов - улусов) Московской Руси сыграли свою роль в становлении России как евразийской державы.

В центральной части Замоскворечья с XVI до начала XX в. существовала Татарская слобода, где жили переводчики, толмачи, купцы и ремесленники. В топонимике Москвы об ордынском влиянии свидетельствуют и названия исторических поселений: Балчуг, Таганка, Ордынка, Арбат и др. Наследники ордынских выходцев положили основание известных в России фамилий: Годуновых, Сабуровых, Дашковых, Уваровых, Юсуповых, Урусовых, Кочубеевых, Растопчиных, Ермоловых, Карамзиных, Бибиковых, Чириковых, Балтиных, Тургеневых, Тенишевых и др.

Длительные контакты Руси со степным миром приводили к формированию новых социальных групп. Ранние этапы истории казачества России (XVI-XVII вв.) свидетельствуют о пестроте и разнообразии этносоциальных и этнокультурных процессов русской жизни в послеордынский период на рубежах страны. Казачество, осваивавшее пограничные зоны России, соединяло характерные черты и особенности разных этносов, обусловившие его особый психотип и специфический социум. Совместное сосуществование разных этносов генерировало множество синтезированных форм культуры. Процессы интеграции и ассимиляции затронули языки (появилось двуязычие), хозяйственный уклад, художественное творчество, фольклор, обычаи, быт. Казачество раздвигало рубежи России, сохраняло приграничные территории, активно участвовало в колонизации юга и востока страны. Всего через 57 лет после взятия дружиной Ермака столицы Сибирского ханства (1582) казачьи отряды вышли на побережье Тихого океана. С казачеством связана эпоха Великих географических открытий (Семен Дежнев, Владимир Атласов и многие другие). Существование казачества было особенностью российской истории в течение многих веков. История казачества - яркая иллюстрация диалога конфессий и синтеза культур. В казачестве органично слились культурные пласты кочевого мира степей, горских народов и славянской земледельческой цивилизации. Казаки сохранили социокультурную "особенность" и главную черту: ориентации на военную службу, менталитет воина.

Сегодня определение России как евразийской державы стало традиционным. Традиционным стало в научном мире и стремление исследовать европейские и азиатские составляющие этого исторического феномена. Одни ученые подчеркивали исконный европеизм России при ее азиатском дополнении, другие считали, что именно Азия и азиатские характеристики диктовали российской истории ее сущность и эволюцию. Третьи полагали, что "Евразия" - это особый субконтинент, не являющийся ни Европой, ни Азией, чисто российская цивилизация, как об этом писали А. Я. Данилевский, евразийцы и др. Эти различные точки зрения на Россию как евразийскую державу бытуют и поныне. Древняя Русь (IX-XII вв.), складывавшаяся как восточноевропейское славянское государство, уже изначально включала в свой состав населения автохтонных жителей Восточно-Европейской равнины: балтов, угро-финнов, тюрок, иранцев, придававших ей полиэтнический и поликонфессиональный характер. Это был зародыш российского евразийства. Со времени политического распада Руси движение на Восток усиливается, особенно оно проявлялось в пору постоянного экономического, культурного, политического взаимодействия с половцами, а позднее под влиянием Золотой Орды. Вряд ли можно не согласиться с этнологом Л. Н. Гумилёвым, который писал: "Заложенные князем (Александром Невским. - Л. М.) традиции союза с народами Азии, основанные на национальной и религиозной терпимости, вплоть до XIX столетия привлекали к России народы, жившие на сопредельных территориях" [Гумилёв, 1992, с. 135].

В 1452 г. Василий II пожаловал казанскому царевичу Касыму за военную помощь в его борьбе против Дмитрия Шемяки городок Мещерский. Так возникло ханство (царство), зависящее от Москвы. Касимовские цари играли значительную роль в политике Москвы. При этом они были мусульманами, а если крестились, то покидали

трон и отъезжали в Москву. Касимовское начало было моделью политики России в отношении мусульман. Благодаря Касимову и дюжине подобных "уделов - ханств" Россия становилась государством, не запрограммированным на ассимиляцию народов или унификацию веры [Зотов, 1993, с. 109]. В феномене Касимова просматривалась логика формирования России как евразийской державы. После свержения в 1480 г. татаро-монгольского ига Московская Русь превратилась в фактического наследника Золотой Орды. Это был действительно удивительный исторический феномен создания евразийского государства. После присоединения к Московскому государству Казанского, Астраханского и Сибирского ханств началось продвижение по просторам Сибири вплоть до Тихого океана. Уже в XVII в. Россия вышла на границу с Китаем. В состав населения России вошли татары, башкиры, якуты, буряты и другие народы. Россия становилась все более евразийским государством. В ее руках оказывается северная часть Великого шелкового пути, а также впервые открытый Великий пушной путь.

Особенностью России как евразийского государства явилось то обстоятельство, что не существовало резкой грани между центром и периферией, она была единым целым. Создавая на периферии свое управление, проводя реформы центрального и местного аппарата, Москва, с одной стороны, осуществляла все большую централизацию власти на местах, а с другой - проводила гибкую политику на местах: широкие налоговые льготы, запрещение внедрения в Поволжье и Сибири крепостного права, создание многонациональной армии, выдвижение на привилегированные позиции местной национальной элиты, запрет на насильственную христианизацию и конфессиональная терпимость.

Россия как евразийское государство - особый социокультурный мир, она исторически и геополитически исполняет роль некоего культурного синтеза, объединяющего два начала - Восток и Запад. Этот культурный полифонизм не мешал развитию национальных культур, каждый этнос сохранял свою уникальность и неповторимость. Смешанное расселение (русские жили бок о бок с присоединенными народами) приводило к разнообразным контактам и взаимовлияниям, что способствовало формированию общей региональной культуры, образа жизни и поведения. И в то же время это не приводило к разрушению этносов и утрате ими своих особенностей. Волго-Уральский регион, Сибирь, Крым и Северный Кавказ по разнообразию форм культурных традиций не имеют себе равных.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Байбурова Р. М. Русская "восточная экзотика" // Человек. М., 1998.

Вернадский Г. В. Монголы и Русь. М., 1997.

Герберштейн С. Записки о московитских делах. СПб., 1908.

Гумилёв Л. Н. От Руси к России. Очерки этнической истории. М., 1992.

Зотов О. В. Московская Русь: геополитика "в сердце земли" (о ранней микромодели империи) // Россия и Восток: проблемы взаимодействия. М., 1993.

Егоров В. Л. Александр Невский и Чингизиды // Отечественная история. 1997. N 2.

Ислам в России: традиции и перспективы. М., 1998.

Карамзин Н. М. История государства Российского. Т. 4. М., 1989.

Кирпичников А. Н. Военное дело на Руси в XIII-XV вв. Л., 1976.

Ключевский В. О. Сочинения. Т. 2. М., 1957.

Кобрин В. Б., Юрганов А. Л. Становление деспотического самодержавия в средневековой Руси // История СССР. 1991. N 4.

Котышев Д. М. Институт великого княжения и эволюция междукняжеских взаимоотношений в XII-XIV вв. // Вестник Челябинского университета. Серия 1. История. 1994, N 1.

Крадин Н. Н. Кочевые общества (Проблема формационной характеристики). Владивосток, 1992.

Кульпин Э. С. Цивилизационный феномен Золотой Орды (Колонизация южнорусских степей в XIII-XV вв.) // Общественные науки и современность. N 3. М., 2001.

Кучкин В. А. Формирование государственной территории Северо-Восточной Руси в IX-XIV вв. М., 1984.

Ланда Р. Г. Россия и ислам: взаимодействие культур // Восток (Oriens). 2000, N 5.

Насонов А. Н. Монголы и Русь (История татарской политики на Руси). М.-Л., 1940.

Немеров В. Ф. Воинское снаряжение и оружие монгольского воина XIII-XIV вв. // Советская археология. 1987. N 2.

Нефёдов С. А. Монгольские завоевания и формирование российской цивилизации // Вопросы истории. 2006. N 2.

Пивоваров Ю., Фурсов А. Русская система // Рубежи. 1995. N 5.

Платонов С. Ф. Лекции по русской истории. М., 1993.

Послания Иосифа Волоцкого. М., 1958.

Рыбаков Б. А. Ремесло древней Руси. М.-Л., 1948.

Тизенгаузен В. Г. Сборник материалов, относящихся к истории Золотой Орды. Т. I. СПб., 1884.

Трепавлов В. В. Статус "белого царя": Москва и татарские ханства в XV-XVI вв. // Россия и Восток: проблемы взаимодействия. Ч. 2. М., 1993.

Фаизов С. Тугра - восточный герб России // Азия и Африка сегодня. 1995. N 4.

Фёдоров-Давыдов Г. А. Искусство кочевников и Золотой Орды. М., 1976.

Чернов А. В. Вооруженные силы Русского государства в XV-XVII вв. М., 1954.

Юзефович Л. А. "Как в посольских обычаях ведется... ". М., 1988.

Постоянный адрес данной публикации: