О.А. КРЫЛОВА, доктор филологических наук

Хорошо известно, что язык развивается, и в процессе его развития постепенно изменяются языковые нормы. Однако не менее хорошо известно, что нормы литературного языка по природе консервативны.

Если бы нормативным безотлагательно и безоглядно признавалось все новое, что возникает в речи, мы не имели бы литературного языка вообще, так как литературный язык есть результат тщательного и длительного отбора языковых средств. Языковой идеал, по меткому выражению A.M. Пешковского, - единственный из всех идеалов, который лежит позади, т.е., овладевая литературным языком, мы стремимся говорить так, как говорили лучшие писатели, наши учителя, родители, - словом, представители старшего поколения.

С этих позиций рассмотрим тот фрагмент русского речевого этикета, который связан с речевым актом приветствия. Известны и употребительны в среде носителей русского языка различные приветствия, отличающиеся стилистической окраской, степенью распространенности и сферами функционирования, но являющиеся при этом именно приветствиями:

Здравствуй! Здравствуйте! Добрый день! Доброе утро! Добрый вечер! (стилистически нейтральные, уместные в любой обстановке и при различном характере отношений между общающимися);

Приветствую Вас! (несколько архаическое, с оттенком торжественности, уместное в официальной обстановке);

Привет! Салют! (разговорные, фамильярные, при наличии неофициальных отношений между говорящими);

Приветик! (разговорно-просторечное, сниженное, иронически- шутливое, возможное только в неофициальной обстановке, между находящимися в дружеских отношениях говорящими);

Хэлло! Хай! (заимствованные из английского языка, являющиеся принадлежностью молодежного жаргона, уместные в неофициальной обстановке при наличии неофициальных отношений между общающимися).

стр. 58

С точки зрения синтаксиса все эти приветствия не являются предложениями в грамматическом смысле, т.к. они лишены грамматического значения предикативности (соотнесенности с модально-временным планом); но коммуникативными единицами (коммуникатами) они, безусловно, являются. Такие коммуникаты служат не для передачи собеседнику какой-либо информации, не для побуждения кого-либо к действию и не для запроса информации, как обычные повествовательные, побудительные и вопросительные предложения, а являются реакцией на ситуацию или слова собеседника. Русский речевой этикет требует, чтобы на приветствие отвечали только приветствием. Не ответить человеку на его приветствие - означает проявить к нему неуважение, что является нарушением не только речевого этикета, но и этических норм, принятых в культурном обществе.

То, что все приведенные выше приветствия являются таковыми, доказывается, в частности, их взаимозаменяемостью (разумеется, при условии их стилистической однородности или стилистической нейтральности); например:

(1) - Приветствую Вас!

- Здравствуйте!

(2) - Здравствуйте!

- Добрый день!

(3) - Привет!

- Салют!

(4) - Доброе утро!

- Привет!

(5) - Приветик!

- Хай! и т.п.

В последнее время достаточно типичной стала речевая ситуация, подобная следующей: Вы звоните знакомому, трубку снимает его сын (или дочь), и Вы, прежде чем обратиться с просьбой позвать к телефону Вашего знакомого, естественно, здороваетесь с тем, кто снял трубку. И вот тут Вас ожидает сюрприз:

- Здравствуйте! - говорите Вы и слышите в ответ:

- Да.

Или:

- Добрый вечер! - говорите Вы, а в ответ раздается:

- Добрый!

Естественная реакция - это состояние легкого шока, заставляющее Вас на мгновение замереть. В зависимости от настроения (и характера) Вы или с нажимом повторяете приветствие, добиваясь ответного "Здравствуйте!" (или "Добрый вечер!" ) или же просто просите позвать к телефону имярек.

Почему такие реплики-реакции, как "Да" и "Добрый!" в речевом акте приветствия шокируют звонившего? Потому, что они не соответст-

стр. 59

вуют ни синтаксической, ни стилистической норме, а также нарушают правила речевого этикета. Как это можно доказать?

В норме реплика "Да" функционирует как ответ на вопрос. Но ведь звонивший никакого вопроса не задавал и на свое приветствие, естественно, ожидает только приветствия, а его-то и не последовало. Высказывание "Добрый!" - это уже предложение, выступающее тоже или как ответ на вопрос (но предложение неполное, как в случае, например: Иван Кузьмин - добрый человек? - Добрый!" ) , или же как сообщение, подтверждающее предыдущее (как в диалоге: "Иван Кузьмич, по-моему, человек добрый. - Добрый!" ). Но ни вопроса, ни сообщения, которые нуждались бы в ответе или в подтверждении, не было, и, как и в первом случае, звонивший в ответ на свое приветствие не услышал ожидаемого приветствия. В обоих случаях произошло то, что в прагматике называют коммуникативным сбоем.

Приветствие говорившего фактически было проигнорировано, так как в ответ он не услышал приветствия, а значит, был нарушен речевой этикет, поэтому говорящий испытал эмоциональный дискомфорт, какой может испытать человек, протянувший руку для пожатия, когда эту руку вольно или невольно не заметили.

То, что реплики "Да" и "Добрый!" никак не могут интерпретироваться как приветствия, можно подтвердить и тем, что они не характеризуются той взаимозаменяемостью, о которой шла речь выше; так, нельзя представить себе такого обмена "приветствиями", как, например:

(1)- Добрый!

- Здравствуй!

Или:

(2)-Да.

- Добрый!

Или:

(3) - Привет!

- Добрый!

Или, наконец:

(4) -Добрый!

- Добрый!

Кроме того, сочетания "Добрый день!" ( "Доброе утро!" и "Добрый вечер!" ) являются устойчивыми и неразложимыми и в качестве приветствия выступают только в полном своем составе. Можно попытаться объяснить использование в роли приветствия только первой части этих сочетаний действием закона экономии произносительных усилий. Но и в этом случае окажется, что собеседник нарушил и языковую норму, разрушив без необходимости устойчивое, фразеологическое сочетание, и в то же время сэкономил на приветствии (!), чем вольно или невольно выказал если не свое неуважение к собеседнику, то явное к нему невнимание.

стр. 60

Таким образом, употребление "До" и "Добрый!" в качестве приветствия приводит к нарушению языковых (синтаксических и стилистических) норм, к коммуникативному сбою и нарушению правил речевого этикета. Следствием этих нарушений и является ощущение того, что приветствие было проигнорировано, а это у воспитанного человека с хорошим языковым чутьем не может не вызвать состояния эмоционального дискомфорта.

Разумеется, нормы могут изменяться, о чем было уже сказано. Но это изменение должно быть коммуникативно оправданным; без необходимости, только из любви ко всему новому или из слепого подражания моде нарушать нормы не следует. В связи со сказанным можно напомнить статью академика В.И. Абаева "Лингвистический модернизм и дегуманизация науки о языке", опубликованную еще в 1963 году (в журнале "Вопросы языкознания", N 3), где ученый писал: "Когда общество вступает в полосу духовного кризиса, оно начинает судорожно хвататься за все новое. Но так как это делается в условиях идейной опустошенности и оскудения, то поиски нового идут преимущественно по линии формы, формальных средств, формальных ухищрений, формальных вывертов. Содержание же, если оно вообще существует, остается крайне убогим и примитивным" (Цит. по книге: М.И. Исаев. Василий Иванович Абаев. М. "Наука", 2000. С. 104).

Требование разумного консерватизма в соблюдении норм означает, что носители литературного языка не должны бездумно следовать языковой моде. Речь идет вовсе не о пропаганде пуризма - полного и категорического отвержения всего нового в языке, независимо от того, целесообразно ли это новое с коммуникативной точки зрения или нет. Речь идет лишь о необходимости критического отношения к различным речевым новациям, о необходимости их всестороннего анализа, с тем, чтобы не спешить объявлять их новой нормой. Именно бережное отношение к языку (а значит, и к сложившимся нормам литературного языка) - показатель высокой речевой культуры и общей культуры как отдельных носителей языка, так и всего общества в целом.

стр. 61

Permanent link to this publication: