"...Если люди становятся образованными, они могут справиться с любыми проблемами"

Д. БОНДАРЕНКО

Доктор исторических наук

Данная статья написана на основе полевых материалов, собранных в ходе экспедиции, проведенной в апреле - мае 2003 г. в Танзании Центром цивилизационных и региональных исследований Российской академии наук, Институтом Африки Российской академии наук и Российским центром международного научного и культурного сотрудничества (Росзарубежцентр) при МИД РФ при поддержке Института стран Азии и Африки при МГУ, Университета Дар-эс-Салама и посольства Российской Федерации в Объединенной Республике Танзания¹ .

Танзания, бесспорно, относится к числу африканских стран, где хорошо понимают, что повышение образовательного уровня населения - важнейшая предпосылка экономического и социального прогресса, роста авторитета страны на международной арене. Несмотря на изменения в конкретной политике в сфере образования на протяжении последних десятилетий, связанные с попыткой построения социализма, а затем фактическим отказом от нее, сфера образования неизменно находится в центре внимания танзанийского государства; традиции такого отношения к ней были заложены еще первым президентом страны Джулиусом Ньерере. Об этом свидетельствует и тот факт, что в период с 1985 по 2001 гг. уровень неграмотности в стране сократился на 20% - с 44 до 24% населения в возрасте от 15 лет при общеафриканском показателе 38%² .

Чрезвычайно важно отметить, что значимость проблемы образования осознается не только политическими лидерами страны, но и большой частью ее граждан (прежде всего теми из них, кто сам имеет достаточно высокий образовательный уровень). Так, нехватка образованных людей была упомянута более чем в 40% интервью, взятых в ходе нашей экспедиции у респондентов различных вероисповеданий, которым задавался вопрос: "Каковы основные проблемы Танзании?". Чаще упоминались только проблемы бедности и безработицы - примерно в 70% интервью, причем в трети из них преодоление этих проблем было поставлено в прямую зависимость от роста уровня образования населения.

Простодушно и в то же время четко эту мысль выразила молодая продавщица, имеющая среднее образование: "Главная проблема - деньги. Мы бедные. У многих людей нет хорошего образования, и поэтому они не могут заработать достаточно денег". Ту же идею, но поставленную в гораздо более широкий социальный, политический и культурный контекст, высказал и пожилой священник-пятидесятник: "Самая важная проблема в нашей стране - бедность, которая коренится в мышлении людей. Видите ли, некоторое время назад люди не чувствовали, что они должны быть образованными, они полагались на правительство и не определяли свои судьбы сами. Но если люди становятся образованными, они могут активно участвовать в жизни страны и справиться с любыми проблемами, они могут преодолеть бедность и изменить жизнь в Танзании".

Очень характерно, что со словами священника перекликается ответ на тот же вопрос лидера одной из исламских гуманитарных организаций, шиита средних лет: "Главная проблема, я думаю, - недостаток образования. Поскольку люди необразованны, поскольку они неграмотны, они не могут получить работу, они остаются бедными и не могут дать образование своим детям. То есть получается порочный круг: неграмотность ведет к бедности, а бедность ведет к еще большей неграмотности... Образование предотвращает бедность. Образованные родители никогда не согласятся на то, чтобы их сыновья или дочери были необразованными... Если кто-то получит среднее образование, он постарается дать своему ребенку тоже как минимум среднее образование. И, таким образом, у нас будет другой круг: образованные люди будут получать работу и затем оказывать влияние на общество. Итак, сегодня в Танзании образование и бедность -главные камни преткновения".

Действительно, проблема повышения уровня образования в Танзании не раз поднималась в разговорах с участниками экспедиции - как собеседниками-мусульманами, так и респондентами-христианами. Чаще всего (как в приведенных выше цитатах) это делалось в контексте общегражданском, т.е. подчеркивалась значимость проблемы образования для развития танзанийского общества в целом. Однако иногда в высказываниях информантов явственно просматривался конфессиональный аспект. Так, пожилая активистка исламской гуманитарно-просветительской организации заключила: "Христиане более образованны (чем мусульмане. - Д. Б.) из-за колониальной политики "разделяй и властвуй"... это то, чего хотели колониальные власти: чтобы христиане учились, а мусульмане не учились... Поэтому христиане имеют лучшие возможности, чтобы делать политические карьеры. Мусульманские поли-

стр. 27

тики, которые появляются, - с Занзибара, но Занзибар очень мал. А большинство политиков на континенте - христиане. Но сегодня есть основания надеяться на то, что ситуация вскоре изменится, потому что образованных мусульман становится все больше". В некоторых анкетах, заполненных мусульманами, также отмечается необходимость повышения образовательного уровня мусульман именно потому, чтобы они смогли получить более широкий доступ к власти в стране.

С другой стороны, священник и одновременно преподаватель "предметов религиозного цикла" баптистской школы сказал следующее: "... в прежние времена, а иногда даже сейчас многие мусульмане не были охвачены системой образования и поэтому не ходили в школу; многие из них неграмотны, и мы видим, что в правительстве много христиан,., которые пришли в него только в силу своей квалифицифированности... Люди могут задаться вопросом, почему мусульман не привлекают широко в правительство. На самом деле, это проблема квалификации... Мы боимся, что то, что случилось в некоторых ближневосточных странах (утверждение у власти мусульманских режимов вместо "образованных" прозападных правительств. - Д. Б.), произойдет в нашей собственной стране".

Священнику-баптисту вторит и его коллега-англиканин: в колониальный период и в первые годы независимости, говорит он, "множество школ было христианскими школами... В 1967 году Мвалиму³ Ньерере национализировал школы, они стали собственностью правительства. А сделал он это с одной ясной целью: открыть их (т.е. сделать доступными. - Д. Б.) для мусульман, чтобы пользующиеся меньшими правами люди могли ходить в школу и получать хотя бы базовое образование⁴ . Сегодня школа отделена от церкви. Нам это не нравилось и не нравится, потому что школы были единственным местом, куда мы могли посылать наших людей, и мы могли получать из школ хорошую паству. Теперь они национализированы, и именно туда вы отправляете своих детей... У меня нет статистики, но это правда, что... в правительстве много христиан... Это факт, что христиане более образованны, чем мусульмане". Аналогичным образом рассуждает и католический священник: "Христиане - элита. Среди мусульман есть представители элиты, но их мало. Это потому, что со времени получения страной независимости мусульмане не развивают образование, а концентрируются на духовных делах. Но теперь они смотрят на нас и говорят: "Мы хотим иметь влияние, мы хотим быть политическими лидерами"".

Таким образом, проблема повышения образовательного уровня населения явственно приобретает в Танзании и политическое значение в связи с межконфессиональными отношениями, причиной чего является история образования в стране. В доколониальные времена образованные люди были практически исключительно мусульманами; христиан в то время было крайне мало (активная миссионерская деятельность на территории Танзании началась только во второй половине XIX в.), а ученость концентрировалась в традиционных исламских религиозно-образовательных институтах. Как емко выразился один из наших информаторов - высокообразованный мусульманин, работающий в сфере высшего образования и науки, "христианство принесло светское образование. ... Те, кто принесли нам ислам, принесли нам медресе для изучения Корана. Те, кто принесли Библию, также принесли нам светскую школу". "Большинство школ накануне независимости принадлежало миссионерам. Они внесли большой вклад в становление светского образования в стране; в этом нет никакого сомнения", - пояснил он свою мысль. Действительно, в колониальный период сначала немцами, а затем англичанами ставка была сделана именно на активно создаваемую ими при помощи миссионеров, а потому становившуюся все более многочисленной, христианскую часть населения. Путь к сравнительно высокому социальному статусу для африканца пролегал через получение хотя бы начального образования, причем на языке колонизаторов, а получить его можно было, отправившись (или отправив своего ребенка) в миссионерскую школу, где многие ученики принимали христианство. Даже немалое число мусульман перешло в христианство⁵ прежде всего ради возможности получения образования и напрямую связанных с этим социальных, а нередко и материальных благ⁶ .

Так сложилась ситуация, которую не смогли изменить и упомянутые англиканским священником реформы Дж. Ньерере: на данный момент образовательный уровень христиан в Танзании в целом превосходит образовательный уровень их соотечественников мусульман. Этот факт является общеприз-

стр. 28

нанным несмотря на то, что официальной открытой статистики по этому вопросу не существует, поскольку в подчеркнуто светском государстве, каковым, в силу замысла Мвалиму Ньерере, Танзания стала изначально, вопрос о религиозной принадлежности не включается ни в одну анкету, в том числе в бланк для переписи населения страны⁷ . Более того, и сегодня мусульмане иногда отправляют своих детей во вновь открывающиеся христианские школы, где они могут получить приличное светское образование⁸ .

Итак, не вызывает сомнений, что повышение уровня образования всех групп населения, в том числе конфессиональных, - одна из актуальнейших задач, стоящих перед Танзанией, одно из непременных условии ее развития. Но не подорвет ли выравнивание образовательного уровня мусульман и христиан межконфессиональный мир в обществе? Ведь можно предположить, что лишение христиан превосходства в "квалифицированности" повлечет за собой еще более активные попытки мусульман укрепить свои позиции во властных структурах⁹ . Тем более, что, хотя в целом отношения между христианами и мусульманами в сегодняшней Танзании действительно мирные, назвать ситуацию идеальной тоже никак нельзя.

Речь даже не столько о каких-то эксцессах (нечастых более или менее серьезных, становящихся достоянием общественности, или мелких каждодневных, о которых рассказывали наши респонденты), сколько о взаимовосприятии представителей крупнейших религиозных общин страны. Постоянно подчеркивая, что между христианами и мусульманами в Танзании гораздо больше общего, чем различий, утверждая, что в отношениях между ними "нет проблем", время от времени наши респонденты роняли фразы, подобные следующим: "Иногда, знаете ли, эти люди (христиане. - Д. Б.) не хороши, они не говорят хорошо: иногда они говорят, что... Иисус - Бог, но он не Бог" (таксист-мусульманин). Или: "Для них (мусульман. - Д. Б.) мы (христиане. - Д. Б.) - "неверные"" (христианский священник).

Таким образом, борьба за повышение уровня образования вполне может оказаться и латентной формой борьбы за власть, в которую в этом случае, естественно, окажутся вовлеченными и массы простых танзанийцев. Характерно, что активисты исламских общественных организаций, с которыми нам довелось встречаться, фактически ставили в прямую взаимосвязь свой решительный отказ от какого бы то ни было сотрудничества или иной формы поддержки экстремистов, призывающих к насилию¹⁰ , и свою деятельность по просвещению единоверцев. По сути дела, последнюю они справедливо рассматривают как не только гораздо более гуманную, но в перспективе и более эффективную форму борьбы за реальное политическое равноправие с христианами (тем более, что, по их собственным признаниям, государство не относится к мусульманам предвзято и создает условия, необходимые для роста образовательного уровня последних).

Но есть ли у нас реальные основания утверждать, что выравнивание образовательного уровня христиан и мусульман и его общий рост в стране могут спровоцировать понижение степени толерантности межконфессиональных отношений? Иначе го-

стр. 29

воря, подкрепляют ли такую гипотезу собранные в ходе экспедиции материалы? Чтобы ответить на эти вопросы, обратимся к базе данных, созданной в результате обработки всех 954 заполненных анкет. Из них 797 анкет было получено от непосредственно рассматриваемых в данной статье христиан и мусульман танзанийского происхождения¹¹ (464 и 333 анкеты соответственно)¹² .

Нами был выбран ряд вопросов, ответы на которые, по нашему мнению, могут свидетельствовать об общей степени межконфессиональной толерантности (и, соответственно, ксенофобии) установок респондентов и о том, в какой мере они увязывают межрелигиозные отношения с общественно-политической ситуацией в стране. Посмотрим, как ответы на эти вопросы соотносятся с образовательным уровнем респондентов¹³ .

Начнем с вопроса, заданного, так сказать, "в лоб": "Каково Ваше личное отношение к другой религии и ее представителям?" ¹⁴ . Причем сначала оценим картину в ее наиболее общем виде: без деления респондентов на мусульман и христиан. Ее рассмотрение показывает, что в целом исламо-христианские отношения можно охарактеризовать как терпимые: безусловными лидерами среди предложенных вариантов ответа на вопрос об отношении к другой религии стали варианты "безразличное" (30,8% опрошенных) и "в общем положительное" (29,8%), а вариант "всецело положительное" оказался более популярен, нежели любой из вариантов ответа, выражающих негативное отношение к иной религии. Между ответами респондентов каждой образовательной категории в отдельности (что для нас в данном случае особенно важно) существенной разницы нет: представители всех трех групп чаще выбирали варианты, выражающие терпимое отношение к чужой религии, а ее положительные оценки преобладают над отрицательными. При этом на грани безразличного и положительного отношения более высокий уровень образования начинает работать в направлении дальнейшего повышения позитивности установок респондентов: если у людей с невысоким образовательным уровнем заметно преобладает безразличие, то у людей со средним и высшим образованием - в целом положительное отношение.

Теперь имеет смысл посмотреть, насколько аналогична общей, усредненной ситуации картина по каждой из религиозных общин: не получится ли так, что общее достаточно толерантное положение складывается как средний результат между высокотолерантными установками одной группы респондентов и столь же ксенофобными установками другой группы (и в этом случае он является не более чем статистической фикцией, обманом, подобным выведению средней зарплаты путем сложения и деления на два доходов миллионера и нищего). Однако степень толерантности установок мусульман и христиан в отношении другой религии и ее адептов оказывается сопоставимой и притом достаточно высокой. Но стоит отметить, что если среди мусульман пассивно толерантное ("безразличное") отношение к другой религии превалирует над активно толерантным ("в целом позитивным"), то у христиан - наоборот: вследствие значительного преобладания безразличия по отношению к христианству среди людей малообразованных, людей со средним и высшим образованием в большей степени характеризует активно толерантная позиция. Примечательно, что та же ситуация и у христиан, с той лишь разницей, что преобладание пассивно толерантной позиции над активно толерантной среди христиан с низким уровнем образования оказалось недостаточно большим, чтобы определить общую оценку ислама христианами.

Причина, по которой это произошло, также показательна: в нашей случайной совокупности лица с образованием ниже среднего составили 46,5% среди мусульман танзанийского происхождения (155 человек из 333, при том, что 14 мусульман - 4,2% на вопрос об образовании не ответили) и только 20,3% среди христиан (94 респондента из 464 при 7, или 1,4%, на вопрос об образовании не ответивших). Так наша база данных подтверждает превосходство христиан над мусульманами в уровне образования. Это превосходство прослеживается не только на низшей, но и на обеих более высоких образовательных ступенях.

Таким образом, уровень образования не играет принципиальной роли при определении отношения мусульман к христианам или наоборот (ни в одной образовательной категории ни одной из религиозных групп ксенофобные установки не доминируют над толерантными). В то же время важно обратить внимание на дальнейшее повышение положительного настроя у людей со средним и высшим образованием по отношению к лицам с низким образовательным уровнем, выражающееся в появляющемся приоритете "в целом позитивного" отношения перед "безразличным".

Однако вопросы "в лоб" часто оказываются менее эффективными для выяснения истинного умонастроения респондента, нежели вопросы не столь откровенные. А потому пойдем далее от более к все менее прямым (и одновременно более личным) вопросам. В интервью респонденты обеих конфессий постоянно подчеркивали положительные качества представителей другой религии, отсутствие принципиальной разницы между танзанийцами различных вероисповеданий¹⁵ . Но посмотрим, какой "групповой портрет" иноверца вырисовывается при анализе массового статистического материала, особенно с учетом того, что анкеты были анонимными, к тому же зачастую заполнялись в отсутствие участника экспедиции, т.е. можно допустить, что в них респонденты проявили больше откровенности, чем в интервью.

В "групповом портрете" христиан, "написанном" их соотечественниками-мусульманами, преобладают "теплые" тона: в целом положительную характеристику христианам дали на 20,1% респондентов-мусульман больше, чем отрицательную. Очевидно, что позитивное восприятие мусульманами христиан в принципе не зависит от уровня образования последователей ислама (оно превышает 50% во всех группах), но существует тенденция к повышению степени толерантности при переходе от каждой менее образованной категории респондентов к каждой более высокообразованной катего-

стр. 30

рии. На этот факт, безусловно, следует обратить особое внимание в связи с темой данной работы.

Однако среди "красок", которыми "рисуют" мусульман христиане, преобладают гораздо более мрачные "тона": более половины христиан оценивают человеческие качества "типичного мусульманина" негативно¹⁶ . Рост образованности практически не влияет на характеристику христианами "типичного мусульманина": в любой образовательной категории она оказывается негативной намного чаще, чем позитивной. И это притом, что на Западе, да и в России, стереотипно принято полагать, что в силу имманентных особенностей христианства и ислама как учений и связанных с ними стилей мышления и поведения адепты первой из этих религий заведомо более толерантны, чем последователи второй. Впрочем, можно предположить, что на в целом негативную оценку христианами мусульман повлияли общая атмосфера в ныне широко доступных танзанийцам западных средствах массовой информации, события, связанные со взрывом у здания американского посольства в Дар-эс-Саламе в 1998 г., в осуществлении которого были обвинены исламские фундаменталисты, а, возможно, и то, что наш опрос проводился в разгар войны в Ираке.

Теперь обратимся к ответам респондентов на вопрос: "Как бы Вы отнеслись к строительству в Вашем районе храма другой религии?" В целом среди мусульман голоса сторонников различных взглядов распределились равномерно: за каждый из предложенных вариантов ответа высказалось около трети респондентов. Ситуация же с распределением мнений по образовательным группам не столь однозначна. С одной стороны, среди низко- и среднеобразованных мусульман незначительное, но

все же реальное численное преимущество получили те, кто к строительству в районах их проживания новых церквей отнесся бы отрицательно, тогда как среди лиц с высшим образованием и студентов вузов по данному вопросу доминирует безразличие. С другой же стороны, именно в категории высокообразованных респондентов - наименьший процент тех, кто положительно отнесся бы к такому проекту: чуть более четверти респондентов, тогда как среди низкообразованных лиц таковых - больше трети. Понятно, что это связано с тем, что среди высокообразованных мусульман весьма заметное преимущество получил вариант ответа "безразлично", и если мы последовательно будем рассматривать индифферентную позицию как толерантную (т.е. "терпимую"), то выяснится, что ксенофобное отношение к вопросу о строительстве новой церкви чаще (хотя и не намного) проявлялось у респондентов со средним и более низким образовательным уровнем.

Среди же христиан в целом несколько более, чем среди мусульман, популярно индифферентное отношение к перспективам постройки нового храма другой религии и, соответственно, чуть менее ярко выражены как ксенофобное, так и активно

стр. 31

толерантное ("положительное") отношение. Более того, среди христиан безразличное отношение к этому вопросу в большей или меньшей мере преобладает и среди всех образовательных групп. Но и здесь повторяется ситуация с проанкетированными мусульманами: активно толерантная позиция больше присуща лицам с низким образовательным уровнем, а ксенофобная - с высоким (причем у мусульман разрыв составляет около 5%, а у христиан - около 10%). Более того, если мы суммируем ответы, соответствующие всем толерантным позициям, то и тогда окажется, что у христиан они более популярны среди людей с низким и средним уровнем образования (тогда как у мусульман, напомним, - со средним и высшим).

Таким образом, в обеих конфессиональных группах лица со средним образованием действительно составляют "золотую середину". Очевидно, что среднее образование с учетом общего сравнительно невысокого уровня образованности в Танзании позволяет уверенно чувствовать себя в жизни и не проявлять особых опасений, что твое будущее будет поставлено под угрозу иноверцами, какого бы вероисповедания ни был ты сам. Различия же в отношении к вопросу о новом храме высокообразованных мусульман и христиан можно, по-видимому, объяснить следующим: большая степень толерантности высокообразованных мусульман, очевидно, связана с тем, что именно в силу своей образованности им удалось занять не просто достойные, но престижные социальные ниши, и потому они чувствуют себя уверенно рядом с христианами. Однако следует отметить, что среди лиц с высшим образованием обеих конфессий все же преобладает толерантная индифферентная позиция. По нашему мнению, это также может свидетельствовать об уверенности этих людей в непоколебимости своего положения в обществе (опять же, обусловленного прежде всего их образовательным уровнем).

Однако следует отметить, что по мере нарастания личного момента в вопросах тон респондентов резко меняется: так, если на вопрос о типичных качествах адептов другой религии активно толерантный ответ дали 57,6% мусульман и 35,5% христиан, то на вопрос о возведении по соседству храма другой религии ответы такого рода были получены лишь от 30,8% приверженцев ислама и 27,9% - христианства.

Теперь посмотрим, как респонденты отвечали на вопрос, наиболее личный из выбранных нами для анализа в данной статье: "Как бы Вы отнеслись к вступлению Вашего ребенка в брак с представителем другой религии?"

Здесь мы сталкиваемся с поразительным фактом: в ответах на максимально личностный вопрос респонденты проявили гораздо большую толерантность, нежели отвечая на предыдущий (а христиане - на оба предыдущих вопроса), причем христиане впервые намного "опередили" мусульман - 67,7% и 47,3% соответственно. Однако обратим внимание на то, что большинство христиан (48,1%) ответили "главное, чтобы человек был хороший", в то время как среди мусульман с ними согласны лишь 17,7% наших респондентов. Думается, это обусловлено большей секулярностью сознания и - отчасти - образом жизни христиан. С другой стороны, нетолерантность, как кажется, проявленная по данному вопросу мусульманами (52,7% однозначно отрицательных ответов против 32,3% у христиан), может быть объяснена большей строгостью требований, предъявляемых исламом к поведению члена сообщества¹⁷ и, следовательно, очевидной неуверенностью в том, что христианин или христианка могут им соответствовать. Таким образом, полученные по рассматриваемому вопросу общие результаты (особенно в контексте ответов на вопросы о человеческих качествах адептов другой религии и перспективах возведения ее храма в районе проживания респондента), скорее, следует трактовать как проявление достаточной толерантности со стороны как христиан, так и мусульман, но при большей открытости к взаимной интеграции первых и желании сохранить большую степень обособленности (в условиях мирного сосуществования) вторых¹⁸ .

Обратившись же к анализу ответов танзанийцев на вопрос о браке их детей с иноверцами с точки зрения политического аспекта проблемы образования, отметим лишь один, но чрезвычайно показательный факт. В силу высокой степени открытости христианства среди его приверженцев индифферентное отношение к религиозной принадлежности брачных партнеров детей практически в равной мере определяет "среднестатистический" взгляд на этот вопрос всех трех образовательных групп. В то же время у мусульман такой взгляд распространен достаточно широко (пусть и не настолько, как в любой группе христиан - около трети опрошенных) лишь среди людей с высшим образованием и студентов вузов; у людей с низким и средним образовательным уровнем этот показатель - чуть более одной десятой опрошенных.

Даже если мы объединим индифферентный ответ с однозначно положительным (который чаще давали люди с не самым высоким образовательным уровнем), ситуация принципиально не изменится: в сумме среди мусульман с уровнем образования ниже среднего один из этих вариантов ответа дали 36,5% респондентов, среди их единоверцев со средним образованием -37,3%, тогда как среди наиболее образованных мусульман -46,2%. Бесспорно, безразличие заметной части высокообразованных мусульман к религиозной принадлежности брачных партнеров их детей отражает то же, что и аналогичная ситуация у христиан всех образовательных групп - большую секулярность сознания и, как следствие этого, - религиозную толерантность, открытость. То есть высокий уровень образования способствует культурной интеграции мусульман с христианами, преодолению характерной для последователей ислама тенденции к обособленности, о которой речь шла выше.

Теперь перейдем к ответам респондентов на вопросы, непосредственно связанные с общественно-политическим контекстом исламо-христианских отношений в Танзании весны 2003 г. Начнем же с вопроса, который можно рассматривать как "переходный" от личных к общественно-политическим: "Может ли Ваша религиозная принадлежность повлиять на Вашу

стр. 32

карьеру?" Общее число людей, не считающих, что религиозная принадлежность может отразиться на их карьере, или же полагающих, что она способна сказаться на их профессиональном будущем тем или иным образом, среди христиан и мусульман, заполнивших нашу анкету, примерно равно. При этом следует отметить, что наиболее образованные представители любой из конфессий гораздо чаще выражают уверенность в том, что их религиозная принадлежность - не только не препятствие, но, напротив, помощь в карьерном росте. И в целом, несмотря на бытующее мнение, что христиане имеют заведомые преимущества в данном вопросе, оказывается, что в действительности мусульман, верящих в "карьерную перспективность" своего вероисповедания, даже немного больше, чем христиан. Мысль же о том, что приверженность исламу или христианству - безусловный тормоз карьеры, в наибольшей мере популярна среди адептов обеих религий с низким уровнем образования. В целом ответы на вопрос о "карьерной перспективности" вероисповедания говорят о достаточно высокой степени доверия танзанийцев к своему обществу и государству: лишь 4,1% от общего числа представителей обеих конфессий считает, что их религиозная принадлежность в состоянии негативно отразиться на их карьерном росте.

Однако обратимся к ответам респондентов на вопрос об отношении государства к их конфессии, заданному прямо. С точки зрения градаций по уровню образования, следует отметить, что наиболее лояльным отношение государства к своей религии считают наименее образованные мусульмане и христиане. Очевидно, это следствие их меньшей интегрированности в общественно-политическую жизнь и не столь значительного интереса к ней. При анализе ответов на данный вопрос также становится ясно, что мусульмане относятся к государству все же с меньшим доверием, чем христиане: 20,3% опрошенных мусульман убеждено, что государство (совершенно или отчасти) настроено против них; среди христиан таковых лишь 3,7%. Здесь следует иметь в виду два обстоятельства: во-первых, и среди мусульман заметно преобладает позитивная оценка отношения государства к их религии (52,9%), а во-вторых, нынешний президент страны, Бенджамин Уильям Мкапа - христианин. Вполне возможно, что, проводись наш опрос при предыдущем главе государства, мусульманине Али Хассане Мвиньи, больше мусульман и меньше христиан оценили бы отношение государства к своей религии как не отрицательное. Речь идет не о реальной политике того или иного лидера светского танзанийского государства, а о восприятии гражданами самого факта его религиозной принадлежности, значимости этого факта для них¹⁹ .

В этой связи имеет смысл посмотреть, как наши респонденты отвечали на вопрос о том, важна ли для них религиозная принадлежность кандидата на выборах (имелись в виду выборы любого уровня). И здесь мы видим, что большинство опрошенных (среди христиан - подавляющее) дает толерантный ответ, вполне согласующийся с нормами гражданского общества: религиозная принадлежность кандидата на государственный пост не важна для 60,0% мусульман и 72,4% христиан. Более же высокий процент людей, все же придающих ей значение, среди приверженцев ислама может быть связан с фактором, упоминавшимся выше: большей корпоративностью мусульман и, соответственно, большей открытостью христиан. В обеих конфессиональных группах толерантный ответ значительно характернее для людей с уровнем образования не ниже среднего. И в данном случае, по нашему мнению, причина - их высокая степень интегрированности в жизнь танзанийского социума как целого, проявление повышенного (в сравнении с людьми малообразованными) интереса к ней, большая широта мышления и культурного горизонта.

Корпоративность мусульман особенно ярко проявляется в ответах на вопрос о допустимости существования партий на религиозной основе²⁰ . Немногим более половины из них такую возможность не отвергает, тогда как среди христиан с ними согласны менее 40% наших респондентов. Понятно, что сознание мусульман склонно воспринимать политические организации как своеобразные корпорации (а точнее - сообщества), в которых, по мнению части из них, должен соблюдаться и традиционный для последователей ислама принцип обособленности и внутренней духовной, идейной однородности (что совсем не обязательно означает враждебность по отношению к тем, кто в данное сообщество не входит). Примечательно же то, что и у мусульман, и у христиан существует явная тенденция к росту процента респондентов, не обращающих внимания на вероисповедание кандидатов, при переходе от каждой менее образованной группы к каждой более образованной.

Наконец, как сами танзанийцы оценивают состояние исламо-христианских отношений в стране? Подавляющее большинство (68,1% от общего числа проанкетированных) мусульман и христиан, согласившихся дать нам интервью, несмотря на "отдельные замечания", в целом охарактеризовало их как хорошие или даже очень хорошие. Анализ анкет свидетельствует, что такой взгляд распространен весьма широко и доминирует на уровне массового сознания. Более того, положительную оценку нынешней межконфессиональной ситуации в стране дают примерно две трети как мусульман, так и христиан (первых даже чуть больше). Нет существенных различий и между образовательными группами - ни между разными группами представителей одной конфессии, ни между одними и теми же категориями адептов различных вероисповеданий.

За вопросом об оценке состояния исламо-христианских отношений в стране в нашей анкете следовал открытый вопрос: "Что и кем должно быть сделано в этой сфере сейчас или в будущем?". Здесь обнаруживается разброс мнений, причем не только с точки зрения их толерантности или не толерантности²¹ . Так, ответы толерантные (а их подавляющее большинство) тоже варьируют, в частности, в зависимости от того, видят ли респонденты перспективу в нравственном совершенствовании людей, в самоорганизации общества, в политике государст-

стр. 33

ва или в деятельности религиозных лидеров и институтов.

Различаются и предлагаемые конкретные меры. Не последнее место среди них занимают призывы к повышению уровня образования. Более того, некоторые респонденты осознанно выстраивают цепочку: прогресс в сфере образования - совершенствование межконфессиональных отношений - социально-экономическое развитие страны и построение гражданского общества. Одни респонденты пишут о важности проблемы образования для всего населения Танзании, другие же особо отмечают необходимость повышения образовательного уровня в первую очередь мусульман, причем среди тех, кто обращает на это внимание, - как сами мусульмане, так и христиане. Впрочем, если мусульмане главным образом ведут речь о создании государством равных условий для получения образования представителями всех конфессий²² , то христиане, также часто призывая государство способствовать просвещению мусульман, иногда не без раздражения замечают, что мусульманам хорошо было бы самим уделять больше внимания светскому образованию, а не подменять его сугубо религиозным. Но важно особо подчеркнуть: зачастую по-разному подходя к проблеме, подавляющее большинство наших информаторов, независимо от своей религиозной принадлежности, подписалось бы под словами одного из них: "Мы надеемся, что люди сознают, что образование понижает риск фундаментализма среди и мусульман, и христиан"²³ .

Представляется, что проведенное исследование подтверждает это. Тенденции политизации религиозности по мере роста образовательного уровня населения противостоит контртенденция, которая видится нам более мощной. Достаточно высокая степень общей образованности населения - необходимое условие построения толерантного гражданского общества. Особенно важна в этом процессе роль людей не просто образованных, а высокообразованных, интеллигенции. От ее позиции как создателя идеологий и их проводника в массы существенно зависят умонастроение и поведение последних. Следует отметить, что подавляющее большинство представителей интеллигенции, с которыми мы общались в ходе экспедиции, ориентировано на гражданские ценности и привержено идее единой танзанийской нации, объединяющей людей различных вероисповеданий и этносов. На вопрос: "Что и кем должно быть сделано в этой сфере сейчас или в будущем?" один из респондентов ответил: "объединить всех людей в Объединенной Республике Танзания как танзанийцев". Наш анализ в целом показывает, что чем выше будет общий образовательный уровень жителей страны и чем больше появится среди них людей высокообразованных, тем большей станет интегрированность различных сегментов общества (в том числе конфессиональных) и тем быстрее будет расти процент приверженцев такой - гражданской - позиции.

Позитивную роль играет и танзанийское государство, обремененное многими проблемами, характерными для африканских государств²⁴ , но все же со времен Дж. Ньерере искренне и неуклонно стремящееся исправить перекосы в политике в области как образования, так и межконфессиональных отношений, доставшиеся ему в наследство от колониализма. Ныне не все, но очень многие танзанийцы различных вероисповеданий готовы признать, что в стране созданы равные условия для жизни и деятельности представителей всех конфессий.

Стабилизирующую роль в межконфессиональных отношениях в Танзании, безусловно, играет характернейшая особенность традиционной африканской культуры, полностью сохраняющая свою актуальность и в условиях большого города, всецело разделяемая и христианами, и мусульманами, и язычниками, - сила родственных связей и институтов. Казалось бы, этот фактор вступает в социокультурное противоречие с принципами современного гражданского общества и должен рассматриваться как препятствие на пути его становления. Однако, по крайней мере, в сфере межрелигиозных отношений подходить так к данному вопросу было бы неверно. В Танзании практически нет крупных моноконфессиональных этносов, и очень многие ее граждане имеют родственников - кровных или по браку - иного, чем они сами вероисповедания (среди наших респондентов таковых оказалось 55,2%). Родственные же сети африканцев обширны, а узы родства практически всегда оказываются для них гораздо важнее религиозной принадлежности близких людей²⁵ .

* * *

Итак, есть основания полагать, что развитие образования будет в целом способствовать укреплению толерантных установок на межрелигиозное общение в сознании граждан Танзании. "Потому что, - как сказал один из наших интервьюируемых, - все мы (танзанийцы. - Д. Б.) родились здесь, мы живем в гармонии, мы говорим на одном и том же языке (суахили. - Д. Б.), мы хотим оставаться вместе".

-----

¹ Автор считает своим долгом выразить особую благодарность Президенту Центра цивилизационных и региональных исследований РАН, директору Института Африки РАН, члену-корреспонденту РАН А. М. Васильеву, директору Российско-Танзанийского культурного центра Р. К. Патееву, а также поблагодарить сотрудников Университета Дар-эс-Салама проф. Ф. Тунгараза, д-ра П. Масанджа и аспиранта Центра цивилизационных и региональных исследований РАН А. Н. Кутишенко.

² African Development Indicators 2003. Washington, 2003. P. 322.

³ "Мвалиму" - "Учитель" (суах.) - официальный титул, присвоенный Дж. Ньерере.

⁴ Примечательно, что и мусульмане зачастую признают, что политика Дж. Ньерере (который, кстати, сам был христианином) была направлена на выравнивание их положения с христианами в различных сферах общественной жизни и, разумеется, оценивают ее совершенно иначе, нежели данный респондент.

⁵ Например, так поступил отец одного нашего респондента, священника англиканской церкви, по словам которого случаи перехода мусульман в христианство нередки в Танзании и сегодня.

⁶ В этой связи показательно сравнение Танзании с Нигерией, где английскими колонизаторами основная ставка была сделана, наоборот, на мусульман. Характерно, что именно они и доминируют в общественно-политической и экономической жизни постколониальной Нигерии (см., например: Rasmussen L. Christian-Muslim Rela-

стр. 34

-----

tions in Africa: The Cases of Northern Nigeria and Tanzania Compared. L; N.Y., 1993). Характерно, что нашими респондентами-христианами не раз выражалась обеспокоенность современной ситуацией в Нигерии в связи с допускаемым экспортом исламизма" из этой страны в Танзанию.

⁷ Некоторые собеседники с гордостью обращали наше внимание на тот факт, что последний раз подобный вопрос ставился при переписи населения, проведенной еще британскими колониальными властями в 1950-х гг. В то же время отсутствие официальной статистики приводит к тому, что представители каждой из религиозных общин убеждены в том, что именно их община более многочисленна. В действительности, по различным оценкам, численность христиан и мусульман в Танзании примерно одинакова, и представители каждой из конфессий составляют около 35 - 40% населения страны, а вместе - его подавляющее большинство.

⁸ При этом руководители школ не обязывают их изучать предметы религиозного - христианского - характера. В мусульманских школах, не относящихся к числу "строго мусульманских", для учащихся-немусульман (чаще всего, индуистов из числа потомков выходцев из Южной Азии) преподавание ислама также заменяют уроками "нравственного воспитания". Однако следует отметить, что и в целом среди учащихся многих мусульманских школ преобладают потомки эмигрантов из Азии, а не собственно африканцы. В то же время примечательно, что среди 300 мусульман и 431 христианина танзанийского происхождения, ответивших на вопрос нашей анкеты: "Где ребенок должен получать основы религиозных знаний: дома, в школе или в храме?" (смешанные ответы допускались) большинство мусульман (137 человек - 45,7%) ответило, что он должен получать их в школе, тогда как христиане отдали предпочтение семейному религиозному образованию - 242 респондента (56,2%).

При этом ситуацию с религиозным образованием детей в школе оценило как "хорошую" или "очень хорошую" значительное большинство опрошенных, как мусульман, так и христиан: 68,0% первых и 76,2% вторых.

⁹ "Христиане должны перестать доминировать в правительстве. Они играют с огнем", - заявил один мусульманин. "Правительство не должно выделять христиан", - вторил ему другой. В то же время христианин был убежден, что правительство проводит "всецело антихристианскую", промусульманскую, политику, и потому его необходимо отстранить от власти. Его единоверец же утверждал, что "трудно установить хорошие отношения между христианами и мусульманами, потому что мусульмане вечно жалуются, что их права ущемляют...". Можно было бы привести еще несколько примеров подобных высказываний, зафиксированных в материалах экспедиции.

¹⁰ Об опасности "исламского фундаментализма" в беседах с нами говорили как христиане, так и мусульмане. В то же время иногда мусульмане обращали внимание на то, что такое явление, как "христианский фундаментализм" игнорируется властями и замалчивается средствами массовой информации. В качестве примера приводится история начала 1990-х гг. с расколом в лютеранском диоцезе в провинции Килиманджаро. Справедливости ради, стоит, однако, отметить, что эти события все же стали известны широкой общественности, в том числе мировому научному сообществу - см.: Barion C. Religious Conflict in 1990 - 1993 among the RWA: Secession in a Lutheran Diocese in Northern Tanzania // African Affairs. 1996. Vol. 95. P. 529 - 554.

¹¹ Напомним, что христиане и мусульмане танзанийского происхождения в сумме образуют подавляющее большинство населения страны - около 80%. Остальные анкеты были получены от иммигрантов в том или ином поколении (выходцев из других африканских стран, Европы и Азии), а также от лиц, не являющихся христианами или мусульманами (язычников, атеистов и т.д.).

¹² Как это обычно и бывает, по многим вопросам ответы были получены не от всех респондентов. В то же время база данных дает полный срез современного танзанийского общества в социальном, профессиональном, этническом, половозрастном и прочих аспектах. Следует оговориться, что все анкеты были получены в Дар-эс-Саламе. Однако специфика его социокультурного облика (в частности, теснейшие и постоянные связи огромного большинства его жителей-горожан лишь в первом или втором поколении с родными и близкими, проживающими по всей стране) с известной долей осторожности позволяет экстраполировать многие наши выводы на танзанийское общество в целом, за исключением населения Занзибара, где конфессиональная ситуация резко отличается от сложившейся на континенте. Кроме того, крупнейший город страны - средоточие политической, общественной и религиозной жизни, крупнейший образовательный центр, и именно в нем наиболее интенсивно протекают процессы, анализу которых посвящена данная статья.

¹³ По уровню образования респонденты были разделены на три категории: 1) лица с образованием ниже среднего; 2) со средним образованием и при этом не учащиеся в вузах; 3) люди с высшим образованием и студенты вузов (т.е. те, кто его получит в ближайшем будущем).

¹⁴ Под "другой религией" здесь и далее имелись в виду только христианство - для мусульман и ислам - для христиан.

¹⁵ Например: "Я думаю, единственное, в чем мы различаемся, это то, что они не едят свинину, а некоторые и не употребляют алкоголь" (христианка); "Мусульмане и христиане одинаковы по своему характеру, привычкам и так далее" (мусульманин); "Они (танзанийские христиане и мусульмане. - Д. Б.) очень похожи" (христианин); "В самом деле, между христианами и мусульманами нет больших различий" (мусульманка).

¹⁶ Следует также заметить, что и в интервью, подчеркивая мирный характер исламо-христианских отношений в стране, респонденты иногда отмечали и присущие, по их мнению, недостатки адептов другой веры, причем намного чаще об этом говорили именно христиане.

¹⁷ Сами мусульмане в интервью демонстрировали четкое осознание разницы в этом отношении между своей религией и христианством.

¹⁸ На "закрытость" мусульман, их стремление общаться преимущественно с единоверцами обращали внимание и некоторые наши собеседники, причем не только христиане, но и индуисты. В то же время браки между мусульманами и христианами нередки, причем совершаются главным образом по инициативе мужчин-мусульман (хотя мы присутствовали на свадьбе мусульманки с молодым человеком, который принял ислам, чтобы получить разрешение на брак ее семьи: в соответствии с нормами шариата, мусульманка не может выйти замуж за иноверца). По утверждению одного англиканского священника, браки мусульман с христианками - следствие бедности, поскольку "мусульмане дают деньги, чтобы жениться на женщинах-христианках, после чего они (христианки, вышедшие замуж за мусульман. - Д. Б.) должны быть обращены в ислам". Действительно, в случае брака между мусульманином и христианкой жена обычно переходит в ислам. Так поступают - и явно не по меркантильным соображениям, а в силу давления исламских традиций - даже русские женщины, выходящие замуж за танзанийцев-мусульман (с двумя такими женщинами нам довелось общаться во время экспедиции). Дававшие нам интервью незамужние девушки-христианки, не скрывая, что та роль женщины в семье и обществе, которую отводит ей ислам, не вызывает у них симпатии, в то же время уверяли, что вне всякого сомнения выйдут замуж за мусульманина, если полюбят его. Девушка-англиканка сказала в интервью, что не только вполне может выйти замуж за мусульманина, но и непременно в этом случае перейдет в ислам.

¹⁹ Особенно явственно это проявляется в интервью как с мусульманами, так и с христианами, взятых на Занзибаре, где численно абсолютно доминируют мусульмане, а их отношения с христианами выглядят более напряженными, чем в континентальной части страны. Реальную ситуацию в данном вопросе вполне верно отражают слова студентки-политолога: "В Танзании существует система, при которой президент избирается на десять лет" (показательно, что в действительности - на пять лет с правом переизбрания еще на один срок). Но наша респондентка невольно допустила ошибку потому, что еще ни разу даже не возникало угрозы его не переизбрания. На десять лет президентом становится мусульманин, на десять лет - христианин (после ухода в 1985 г. с поста президента христианина Дж. Ньерере, правившего страной с момента получения ею независимости, президентом до 1995 г. был мусульманин А. Х. Мвиньи, а до 2005 г. им будет христианин Б. У. Мкапа. - Д. Б.). Это не записано в конституции, но это важно психологически. Поскольку если христиане, будучи более образованными, будут править постоянно, у нас не будет равноправия в образовании, экономике, политике".

²⁰ Законодательно создание политических организаций по религиозному принципу в Танзании запрещено: государство последовательно проводит линию на сохранение своего сугубо светского характера. В то же время, многие считают, что Гражданский объединенный фронт (Civic United Front) - партия, доминирующая на Занзибаре, фактически является партией мусульманской.

²¹ К последним нами, в частности, отнесены ответы респондентов, считающих, что для улучшения отношений между христианами и мусульманами надо особо пропагандировать именно их религию.

²² В то же время многие мусульмане признают, что сегодня имеют равные с христианами условия для получения образования.

²³ Примечательно, что и христиане иногда отмечали необходимость противостоять фундаменталистам обеих конфессий.

²⁴ В частности, такими, как немалая степень забюрократизированности, коррумпированности, на что жаловались и наши респонденты.

²⁵ На одной из свадеб, на которых нам удалось побывать, присутствовало более двухсот только "близких родственников" невесты.

Постоянный адрес данной публикации: