Доктор исторических наук

За последние годы характерной чертой жизни мирового сообщества стал не знающий государственных границ международный терроризм. Объектом его атак является и Китай, в особенности западная окраина - Синьцзян-Уйгурский автономный район КНР.

Правительство Китая в 2001 г. активно включилось в борьбу с международным терроризмом, взаимодействуя с ООН, Шанхайской организацией сотрудничества, США. КНР борется с терроризмом на глобальном и региональном уровнях, используя арсенал разнообразных средств. Новое руководство во главе с Председателем КНР Ху Цзиньтао продолжает этот курс.

В Синьцзян-Уйгурском автономном районе (СУАР) терроризм выступает как орудие религиозного (исламского) сепаратизма. Вспышки сепаратизма имели место еще в мае 1989 и апреле 1990 г.¹ Общим для происходивших тогда беспорядков были: воинственные призывы к джихаду, требования изгнать ханьцев (этнических китайцев) и открытый призыв к установлению независимой исламской республики Восточного Тюркистана*.

В 1999 г. в Урумчи, столице СУАР, состоялся большой военный парад. По утверждению официальной газеты, это было самое большое мероприятие подобного рода в Синьцзяне с 1949 г. Демонстрация военной силы, как полагают, связана с попытками Пекина подавить сепаратизм² .

Речь шла о борьбе с терроризмом в СУАР в ноябре 2002 г. и на съезде Всекитайского собрания народных представителей. Хотя только кучка людей вовлечена в диверсионную и террористическую деятельность, говорил председатель правительства СУАР Аблат Абдуриси, она угрожает подвергнуть опасности стабильность в районе. Без жестких ударов по раскольникам и террористам не будет стабильности в Синьцзяне³ .

С учетом того обстоятельства, что терроризм не был явлением локального порядка, но давал себя знать и за пределами Китая, в частности в России, Пекин проявляет заинтересованность в совместных действиях против любых нарушений внутриполитической стабильности и угроз территориальной целостности государства. Известная общность судеб (в РФ - Чечня, в КНР - СУАР) обусловила общую принципиальную позицию в отношении терроризма и этнорелигиозного сепаратизма.

Как сообщало агентство Синь-хуа, в совместном заявлении, подписанном председателем КНР Цзян Цзэминем и В. Путиным 16 июля 2001 г., говорилось о совместных усилиях в борьбе с "терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом"⁴ .

Таким образом Пекин продемонстрировал готовность коллективно бороться с терроризмом на межгосударственном уровне. С оглашением заявления "Цзян - Путин" Китай поднял проблему терроризма до уровня межгосударственной значимости. Борьба с терроризмом стала одной из составных частей китайско-российских отношений.

11 сентября 2001 г. ракурс проблемы радикально изменился: жертвой международного терроризма стали США. И Пекин незамедлительно заявил Вашингтону: мы сопереживаем и поддерживаем. В тот же день, когда террористы совершили атаки в Нью-Йорке и Вашингтоне, председатель КНР Цзян Цзэминь направил послание с выражением симпатии президенту Д. Бушу⁵ .

Помимо обращения к президенту США, Пекин счел нужным объясниться и с руководством Великобритании, которая состоит в особых союзнических отношениях с Америкой. В телефонном разговоре с Тони Блэром Цзян Цзэминь говорил о серьезной угрозе, которую терроризм представляет миру и ста-

* В отличие от расхожего понятия "Восточный Туркестан", мы пишем "Восточный Тюркистан". Коренное население Синьцзяна - уйгуры в китайской передаче принадлежит к группе "туцзюе", т. е. к тюркской, а не турецкой этнолингвистической общности. Отсюда и корректнее писать не "Восточный Туркестан", но "Восточный Тюркистан". Этот же топоним в названии уйгурского эмигрантского издания - "Dogu Turkistan in Sesi". (Прим. авт.)

стр. 12

бильности в мире и об оппозиции Китая всем видам террористических актов. Однако, добавил Цзян, в борьбе против терроризма необходимо обеспечить "убедительное свидетельство и специфические цели" для того, чтобы гарантировать, что любое контрдействие направлено против надлежащих целей⁶ .

Словом, Пекин выступил против превентивно-тотальной войны терроризму, которую объявил Д. Буш. Он также высказался против войны с международным террором исключительно под эгидой США. Со стороны КНР это была также заявка на участие в решении вопросов, затрагивающих интересы мирового сообщества.

Китай с самого начала настаивал, чтобы США и другие государства проводили свои антитеррористические военные операции через ООН. Китай не всегда поддерживал ее действия в прошлом, но положение изменилось с того времени, как Пекин получил постоянное место в Совете Безопасности и право "вето". Он дает понять, что выступает за многонациональную антитеррористическую структуру, где Китай имел бы формальное влияние. Замминистра иностранных дел КНР Ван Гуанъа доказывал 13 сентября, что военные действия не должны иметь место вне многонациональной структуры⁷ . Таким демаршем Пекин пытался предупредить Д. Буша.

Следом за звонком Цзяна Т. Блэру Пекин в более развернутом виде огласил свою особую позицию. 18 сентября 2001 г. официальный представитель МИД КНР Чжу Банцзао указал на три ее исходных пункта. Во-первых, КНР выступает против всех форм террористической деятельности; во-вторых, при нанесении ударов по террористическим элементам нужно иметь точную цель, нельзя наносить вред неповинным мирным людям; в-третьих, борьба с терроризмом - долговременная сложная задача, надлежит усилить роль ООН и Совета Безопасности. КНР желает, чтобы Совет Безопасности обсудил любые предложения, которые могут быть полезны в борьбе с терроризмом⁸ . Словом, КНР выступала против самоуправства США в международных делах, которые затрагивали интересы мирового сообщества.

Заверения руководства КНР о готовности бороться с международным терроризмом были критически восприняты некоторыми газетами на Западе. Так, лондонская "Гардиан" утверждала, что главарь террористов Усама бен Ладен нашел укрытие в Китае. 22 сентября агентство Синьхуа квалифицировало это обвинение как "полностью необоснованное". Несколько дней спустя Синьхуа отрицало наличие у Китая каких-либо эгоистичных интересов в афганском вопросе и настойчиво утверждало, что правительство в Пекине никогда не устанавливало официальных отношений с талибами⁹ . Американская пресса писала о связях КНР с правящим в Афганистане режимом талибов. Пекин поспешил отмежеваться от него. Министерство иностранных дел КНР быстро дистанцинировалось от талибов. 15 сентября 2001 г. было заявлено: "сообщения в некоторых газетах США о связях между Китаем и правящим в Афганистане режимом талибов ложны". Официальный представитель МИД заверил, что КНР не имела никаких дипломатов в Афганистане со времени закрытия в 1993 г. китайского посольства в Кабуле¹⁰ .

Однако 18 сентября 2001 г. Хэ Яфэй, высокопоставленный китайский дипломат в Вашингтоне, сделал некоторые уточнения. Он заявил, что Китай "никогда не устанавливал каких-либо формальных (выделено нами. - В. К. ) отношений с талибами"¹¹ .

Если, по утверждению Хэ Яфэя, не было отношений на официальном уровне, то, по утверждению западных наблюдателей, имели место контакты должностных лиц. В 2000 г. китайский посол в Пакистане встречался с лидером "Талибана" муллой Мохаммедом Омаром, который редко принимал визитеров-немусульман. Встречами дело не ограничивалось. В декабре 1998 г. НОАК согласилась обучать вооруженные силы "Талибана", ремонтировать снаряжение, улучшить инфраструктуру в обмен на обязательство "Талибана" не обучать мусульман из Синьцзяна¹² .

стр. 13

Заявления центральных властей об отсутствии официальных контактов Пекина с талибами не исключали по существу возможности не афишируемых связей с талибами властей Синьцзян-Уйгурского автономного района КНР, непосредственно граничащего с Афганистаном. В целом афганскую политику Пекина вряд ли можно назвать удачной.

Ситуацию там Пекин рассматривает через призму изживания экстремизма, угрожающего стабильности в пограничных районах КНР. В интервью итальянской газете "Ла Стампа" 27 ноября 2001 г. министр иностранных дел Тан Цзясюань, в частности, заявил: "Будущее правительство Афганистана должно... отказаться от экстремизма".

Вслед за этими разъяснениями Китай направил группу своих экспертов по борьбе с терроризмом в Вашингтон для консультаций с американскими коллегами.

Однако отдача от заявленных намерений Пекина о сотрудничестве с Америкой в борьбе с терроризмом пока невелика. Зато взаимодействие в этом вопросе с непосредственными соседями КНР - государствами Центральной Азии и Россией - идет успешней. Они с КНР образовали еще в 1996 г. "шанхайскую пятерку" (Китай, Казахстан, Киргизия, Таджикистан, Россия).

В июне 2001 г. "шанхайская пятерка" была преобразована в ШОС - Шанхайскую организацию сотрудничества.

Отличительной чертой саммита 2001 г. стало то, что в организацию вступил Узбекистан. Комментируя итоги встречи в Шанхае, официальный представитель МИД КНР Сунь Юйси выделил ее антитеррористическую значимость.

В июне 2002 г. 7-я встреча шанхайской группы состоялась в Петербурге. Было принято решение об учреждении секретариата ШОС в Пекине и создании антитеррористического центра в Бишкеке. Разъясняя значение этих решений, министр иностранных дел КНР Тан Цзясюань сказал, что ШОС - это "не клуб для пустопорожних дискуссии, но жизнеспособный институт, способный внести важный вклад в международную войну против террора"¹³ .

14 сентября 2001 г. состоялась встреча премьер-министров государств ШОС. Среди них был премьер КНР Чжу Чжунцзи. Участники саммита издали заявление с осуждением террористических актов, совершенных в Нью-Йорке и Вашингтоне¹⁴ . Обнародование этого заявления в канун саммита руководителей АТЭС - региональной организации Азиатско-Тихоокеанского экономического сотрудничества - со стороны КНР было еще одной демонстрацией поддержки США.

Саммит глав государств АТЭС в Шанхае в октябре 2001 г. китайское руководство всемерно использовало для демонстрации своей заинтересованности в коллективных усилиях в борьбе с международным терроризмом. В этом отношении показательны беседы Цзян Цзэминя с В. Путиным и Дж. Бушем.

В Шанхае В. Путин и Цзян Цзэминь согласились занять общую позицию в борьбе против международного терроризма¹⁵ .

Борьба с терроризмом выступает как опосредствующее звено и в процессе американо-китайских отношений. Это показала встреча Цзян Цзэминя с президентом США Дж. Бушем в Шанхае. Два лидера обменялись мнениями и достигли консенсуса относительно международного антитеррористического сотрудничества. Так утверждают Ян Боцзян, Си Лайван и Шан Цяньхун, исследователи из Китайского института современных международных отношений¹⁶ .

Однако в отличие от них американские ученые не столь однозначно трактуют ситуацию. О проблеме борьбы с терроризмом на совместной пресс-конференции с Цзян Цзэминем Дж. Буш высказался так: "Война с терроризмом никогда не должна быть предлогом для преследования национальных меньшинств"¹⁷ . Со стороны президента США это было недвусмысленным осуждением политики Пекина в отношении уйгуров и тибетцев.

Комментируя это высказывание президента США, американские исследователи Э. Икономи и А. Сегал пишут: таким образом Дж. Буш "направил послание Пекину, что США не уравняют сепаратизм с терроризмом. Уже это различие угрожает вызвать крушение пробуждающегося к жизни сотрудничества между двумя странами"¹⁸ .

В отличие от Дж. Буша Цзян Цзэминь, напротив, акцентировал общность позиций США и КНР. 19 октября после встречи с Дж. Бушем в Шанхае на конференции АТЭС Цзян Цзэминь заявил: "Китай и Америка - два государства, которые имеют важное влияние в мире. В борьбе с терроризмом, которое ведет мировое сообщество, они отстаивают и имеют общую ответственность и интересы"¹⁹ . За этими словами Цзяна явно просматриваются претензия Китая быть наравне с США главным фигурантом мирового сообщества, в частности, на поприще борьбы с мировым терроризмом. России при таком раскладе сил отводится соответствующее ее возможностям место. Ей надлежит быть посильным участником антитеррористической кампании, тон в которой будут задавать самые мощные державы.

КНР стремиться гармонизировать с США для обеспечения взаимодействие в борьбе с терроризмом, как он понимается в Пекине. Но у США, по нашему мнению, нет основания в данном случае поступаться ради Китая парадигмой своей политической культуры. "Китай, - констатируют Э. Икономи и А. Сегал, - ясно просигнализировал о своей готовности отказаться до некоторой степени от своих традиционных соображений относительно безопасности, чтобы поддержать призыв США к глобальной кампании против терроризма. Китайцы не протестовали против бомбардировок Афганистана, размещения в регионе вооруженных сил США или дискуссий о национальном строительстве для послевоенного Афганистана -

стр. 14

все это акции, которые обычно вызывали острую критику со стороны Китая"²⁰ .

Тут уместно провести параллель. Когда СССР послал войска в Афганистан, тогдашнее руководство КНР объявило это фактором ухудшения китайско-советских отношений²¹ . Вывод советских войск из Афганистана Пекин выставил как условие нормализации отношений КНР и СССР. Больше того, Пекин вместе с Вашингтоном поддерживал моджахедов в их борьбе с Советской Армией. Словом, можно говорить, что из-за своих геополитических интересов руководство КНР традиционно солидаризируется с политикой США в отношении Афганистана.

Визит Буша в Шанхай дал возможность руководителям США и КНР подтвердить общность позиций по Афганистану. "Однако Китай запросил определенную цену за свое сотрудничество - а именно, уничтожить угрозу уйгурских сепаратистов в Синьцзяне - то есть, вероятно, больше, чем США могли заплатить"²² .

После обсуждения проблемы борьбы с терроризмом на саммите АТЭС в Шанхае КНР призывает мировое сообщество к тотальной войне со всеми проявлениями террористической деятельности. 11 ноября 2001 г. министр иностранных дел КНР Тан Цзясюань в своем выступлении в ООН заявил: Китай выступает против терроризма в любой форме, независимо от того, когда возник терроризм, где, против кого направлен, а также в какой форме проявляется. Международному сообществу надлежит занять одну позицию - решительно карать и наносить удары. Особо было сказано: Китай активно участвует в международных совместных действиях против терроризма²³ .

КНР поддержала резолюцию Совета безопасности N 1373 относительно борьбы с терроризмом, ратифицировала международное соглашение о борьбе с терроризмом.

Этим шагам на международной арене предшествовала утечка информации о военной кампании против сепаратистов и террористов в Синьцзяне. 12 января 2002 г. японское информационное агентство Киодо цитировало китайский источник, согласно которому 4 армейские дивизии численностью около 40 тыс. человек были переброшены в южный Синьцзян с целью подавить "мусульманское сепаратистское движение", "уничтожить сепаратистов и предотвратить проникновение террористов из пограничной зоны". Японское информационное агентство интерпретировало это мероприятие как попытку Пекина воспользоваться глобальной антитеррористической кампанией, чтобы интенсифицировать свою деятельность против синьцзянских сепаратистов²⁴ .

21 января 2002 г. Информационная служба Государственного Совета КНР распространила статью "Подлинная природа сил Восточного Тюркистана". Воспроизведем ее основные положения, пользуясь текстом, опубликованным на страницах "Чайна Дейли"²⁵ :

"В сегодняшнем мире терроризм - огромная общественная опасность, представляющая собой чрезвычайную угрозу миру, безопасности и порядку в международном сообществе.

В течение долгого периода времени - особенно с 90-х гг. XX в. силы "Восточного Тюркистана" на территории Китая и за ее пределами спланировали и организовали серию инцидентов насилия в Синьцзян-Уйгурском автономном районе КНР и в некоторых других странах с целью создания так называемого государства "Восточный Тюркистан".

В начале XX в. горстка фанатичных синьцзянских сепаратистов и экстремистских религиозных элементов сфабриковали миф о "Восточном Тюркистане".

Они утверждали, что "Восточный Тюркистан" с древних времен был независимым государством и что этническая группа в этом государстве имеет историю почти 10 тысяч лет. Они подстрекали все этнические группы, говорящие на тюркском языке и исповедующие ислам, объединиться, чтобы создать государство, характерной чертой которого является "объединение религии и политики".

С начала 20-х и до конца 40-х гг. силы "Восточного Тюркистана" провоцировали мятежи во многих случаях при попустительстве и поддержке иностранных сил. В ноябре 1933 г. Сабит Дамолла и прочие основали в Кашгаре так называемое "Исламское государство Восточного Тюркистана", которое просуществовало 3 месяца.

В 90-х гг. XX в. под влиянием экстремизма, сепаратизма и международного терроризма часть сил "Восточного Тюркистана" на китайской территории и за ее пределами обратилась к раскольнической деятельности и саботажу, используя террористическое насилие как основное средство и даже нагло заявляя, что терроризм - единственный путь к достижению их цели.

Программы "Исламской партии Восточного Тюркистана" и "Оппозиционной партии Восточного Тюркистана" ясно указывают, что они встанут на "путь вооруженной борьбы" и "займутся различной террористической деятельностью в густонаселенных областях". В буклете "Какова надежда для нашей независимости?", составленном ими, они открыто заявляют, что любой ценой создадут атмосферу террора в детских садах, госпиталях и школах.

По неполным статистическим данным с 1990 по 2001 г. террористические силы "Восточного Тюркистана" в пределах китайской территории и вне ее ответственны за более чем 200 террористических актов в Синьцзяне, в результате чего погибло 162 человека.

Целью своих атак террористы делают чиновников, рядовых людей и патриотических религиозных деятелей из представителей уйгурской этнической группы, равно как этнических ханьцев, убивая их как "язычников".

Основные террористические акты включают: 1) взрывы, 2) убийства, 3) нападения на поли-

стр. 15

цию и правительственные институты, 4) отравления и поджоги, 5) создание тайных учебных баз и сбор средств для покупки и производства вооружения и снаряжения, 6) заговоры и организацию беспорядков и мятежей и создание атмосферы террора.

Террористы "Восточного Тюркистана" тесно связаны с международными террористическими силами.

Террористическая организация "Восточный Тюркистан", базирующаяся в Южной Азии, имеет постоянную поддержку Усамы бен Ладена и составляет важную часть его террористических сил. Бен Ладен поддерживает и направляет "Исламское движение Восточного Тюркестана", возглавляемое Хасаном Махсумом. Со времени создания "Исламского движения Восточного Тюркистана" бен Ладен много раз замышлял с вожаками террористических организаций Центральной и Западной Азии помочь террористическим силам "Восточного Тюркестана" в Синьцзяне начать "священную войну" с целью создания теократического "исламского государства" в Синьцзяне.

Террористические силы, возглавляемые бен Ладеном, оказали большую финансовую и материальную помощь террористам "Восточного Тюркистана". В начале 1999 г. бен Ладен встретился с главарем "Исламского движения Восточного Тюркистана", прося его "координировать каждый шаг с "Исламским освободительным движением" и "Талибаном", обещая финансовую помощь. В феврале 2001 г. террористы бен Ладена и талибы встретились в Кандагаре, чтобы обсудить вопрос о подготовке террористов "Восточного Тюркистана". Они решили выделить огромные суммы денег для обучения террористов "Восточного Тюркистана" и обещали дать средства для их операций в 2001 г. Сверх того, террористы бен Ладена, талибы и "Исламское освободительное движение Узбекистана" поставили террористам "Восточного Тюркистана" большое количества вооружения и снаряжения, транспортных средств и телекоммуникационного оборудования.

Группа бен Ладена также непосредственно обучала личный состав террористов для сил "Восточного Тюркистана".

Хасан Махсум набрал преступников, религиозных экстремистов и национальных сепаратистов дома и из-за рубежа для обучения их терроризму в лагерях бен Ладена в Кандагаре, Мазари Шарифе и других местах в Афганистане. После подготовки некоторые ключевые члены "Восточного Тюркистана" были тайно посланы обратно в Китай, чтобы создать террористические организации, они планировали и занимались террористической деятельностью; некоторые вступили в вооруженные силы "Талибана" в Афганистане, присоединились к чеченским террористам в России, приняли участие в террористической деятельности в Центральной Азии.

В августе 1999 г. террористы "Восточного Тюркистана" сыграли свою роль в похищении на юге Киргизии 4 японских ученых и высших местных чиновников министерства внутренних дел Кыргызстана и держали их в заложниках, а в августе 2000 г. они участвовали во вторжении в Узбекистан и горный район южной Киргизии, атаковав местные правительственные силы этих стран.

Когда призыв к международному сотрудничеству в противостоянии терроризму стал сильнее после атаки террористов в США 11 сентября, силы "Восточного Тюркистана", которые носят явные знаки терроризма, оказались в чрезвычайно тяжелой обстановке.

Китайское правительство выступает против терроризма в любой форме; в то же самое время оно выступает против применения двойных стандартов к антитерроризму. Любая терпимость или снисходительность в отношении сил "Восточного Тюркистана" принесет вред не только Китаю и китайскому народу".

Обращает на себя внимание то обстоятельство, что Госсовет КНР обнародовал данный материал после 11 сентября 2001 г., когда объектом террористических атак стали США. Это не случайно, но продиктовано своей логикой - показать общность судеб и интересов США и КНР в условиях активизации международного терроризма.

Выпущенная Госсоветом статья открыла пропагандистскую кампанию в различных средствах массовой информации КНР. 1 февраля 2002 г. сообщалось о

стр. 16

том, что в Синьцзяне за независимость сражается более 50 "террористических" групп. По утверждению агентства Синьхуа, свыше 1000 членов 10 различных групп обучались в пограничном с Синьцзяном Афганистане²⁶ . Подтекст подобных заявлений таков: КНР вместе с США ликвидируют порождение международного терроризма в Афганистане.

Тем не менее Вашингтон не спешит солидаризироваться с Пекином. "Насилие в Синьцзяне, - отмечала японская "Джэпэн Таймс", - чувствительная тема для Пекина, который хочет, чтобы его усилия против сепаратистской кампании в регионе рассматривались как часть глобальной войны с терроризмом. Однако США отвергли это, в то время как группы защиты прав человека обвиняют Пекин в использовании антитеррористической кампании как предлога для подавления даже мирных выражений несогласия"²⁷ .

Невзирая на эти обвинения, Пекин конкретными мерами поддержал США. Он предпринял усилия, чтобы не допустить бегства террористов за пределы Афганистана, заморозил вклады террористических организаций в КНР. 29 июля 2003 г. Китай объявил о принципах сотрудничества с Америкой в рамках заключенного с ней соглашения "Инициатива контейнерной безопасности" (Container Security Initiative), согласившись на размещение в Шанхае и Шэньчжэне таможенных чиновников США. Их задача - совместно с таможенной службой КНР добиваться заблаговременной проверки отправляемых в США товаров, препятствовать использованию террористами контейнеров морской перевозки для сокрытия крупногабаритного оружия²⁸ .

В конце августа 2002 г. помощник госсекретаря США Р. Армитэдж объявил о включении "Исламского движения Восточного Тюркистана" (ИТИМ) в число террористических организаций. Однако представитель госдепартамента США Ричард Ваучер сделал весьма примечательное разъяснение: правительство США не занесло ИТИМ в список "террористических организаций зарубежных государств", не считает его объектом удара в глобальной антитеррористической войне, и поэтому не может, подобно лицам и организациям, внесенным в список террористических организаций зарубежных государств, так же подвергать его атакам американского государства²⁹ . Тем не менее Армитэдж обещал, что Вашингтон заморозит активы уйгурской сепаратистской группы в Синьцзяне³⁰ .

Как заявил 27 августа 2002 г. официальный представитель МИД КНР Гун Куан, Китай приветствует решение США внести "Исламское движение Восточного Тюркистана" в свой список террористических организаций и готов сотрудничать с США в борьбе против террора.

Решение США относительно ИТИМ комментировали СМИ. В частности, "Чайна Дейли" откликнулась авторской заметкой с подзаголовком "Антитеррористическое сотрудничество усилилось". Приветствуя решение США, газета пишет: "Соединенные Штаты сделали большой шаг вперед в международной кампании против терроризма, когда занесли сепаратистов "Восточного Тюркистана" в список как террористическую организацию"³¹ .

Комментируя на страницах той же "Чайна Дейли" решение США относительно ИТИМ, Цянь Кэцзинь акцентирует в данной связи поддержку Америкой территориальной целостности Китая. "Две страны заняли общую позицию в противодействии терроризму. Китай предложил свою твердую поддержку возглавляемой США войне против терроризма, а США занесли китайскую группу "Восточный Тюркистан" в список террористических организаций, демонстрируя свою поддержку территориальной целостности Китая"³² .

Вместе с тем КНР не уповает исключительно на взаимодействие с США, но рассчитывает на ШОС. Ее создание Китай не преминул использовать для активизации антитеррористической деятельности, прежде всего, на двусторонней основе. В этом отношении он всего больше преуспел в отношениях с Киргизией. 10 - 11 октября 2002 г. части Народно-освободительной армии Китая и вооруженные силы Киргизии провели совместные антитеррористические военные учения в пограничном районе. Впервые Китай осуществил военные маневры с пересечением границы с одним из своих соседей, и это были также первые антитеррористические учения, проведенные членами ШОС³³ .

Вопрос о борьбе с терроризмом неизменно фигурирует и в беседах официальных лиц КНР с руководителями других государств - членов ШОС.

В совместном заявлении В. Путина и Цзян Цзэминя, распространенном агентством Синьхуа 2 декабря 2002 г., говорилось, в частности, о сотрудничестве РФ и КНР в борьбе с терроризмом.

23 декабря 2002 г. во время пребывания президента Казахстана Н. Назарбаева в КНР было подписано китайско-казахстанское соглашение о сотрудничестве в борьбе с терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом.

Проблема терроризма занимает определенное место и во взаимоотношениях ее с южноазиатскими соседями. 23 января 2002 г. премьер КНР Чжу Чжунцзи вел переговоры с главой переходного правительства Афганистана Хамидом Карзаем. Последний дал обязательство, что афганское переходное правительство присоединится к Китаю в противостоянии "террористической деятельности "Восточного Тюркистана". Одновременно Цзян Цзэминь сообщил о решении китайского правительства выделить Афганистану 150 млн. долл. на реконструкцию³⁴ . Вероятно, этот жест призван укрепить власти Афганистана в решимости противостоять терроризму и упрочить связи Пекина с Кабулом.

стр. 17

Исламский сепаратизм - предмет серьезной озабоченности как КНР, так и Индии. Во время визита премьера Чжу Жунцзи в Индию (13 - 18 января 2002 г.) была достигнута договоренность об обмене развединформацией о террористах и принято решение о создании рабочей группы по контртерроризму. Через неделю после возвращения Чжу на родину Пекин уведомил Нью-Дели, что готов предоставить Индии разведданные о терроризме в Кашмире и о мятежах на северо-востоке страны³⁵ .

"Совместная борьба с терроризмом продолжается" - под таким заголовком китайская газета "Чайна Дейли" в феврале 2004 г. опубликовала сообщение министерства общественной безопасности (МОБ) КНР³⁶ .

В сообщении названы следующие террористические организации: "Исламское движение Восточного Тюркистана" (ИТИМ), Организация Освобождения Восточного Тюркистана (ИТЛО), "Всемирный конгресс уйгурской молодежи" (ВУЮК) и "Информационный центр Восточного Тюркистана" (ИТИС).

Со ссылкой на информацию из Пакистана говорится также, что Хасан Махсум, глава внесенной в список террористической организации "Исламское движение Восточного Тюркистана", 21 октября 2003 г. убит пакистанскими войсками во время совместного антитеррористического рейда вдоль границы Пакистана и Афганистана.

Объявленная США война международному терроризму непосредственно затронула интересы КНР. В то же время она дала возможность Пекину более весомо заявить о своей политике на важнейших международных форумах.

17 июня 2004 г. в Ташкенте состоялась четвертая встреча Шанхайской организации сотрудничества в верхах. Главы государств шести стран-членов, в том числе нынешний Председатель КНР Ху Цзиньтао, присутствовали на церемонии официального открытия Исполнительного комитета Региональной антитеррористической структуры (РАТС).

Ху Цзиньтао в своем выступлении изложил точку зрения и позицию Китая по нынешней международной ситуации и борьбе с терроризмом, подчеркнув, что в новом веке мир и развитие остаются главным веянием времени, однако нарастают факторы нестабильности, неопределенности и опасности. Терроризм создает серьезную угрозу миру и развитию на планете. Чтобы достичь успеха в борьбе с терроризмом, необходимо отстоять правильное направление и принять эффективные меры, нельзя исходить из двойного стандарта и ставить знак равенства между терроризмом и определенными национальными и религиозными связями, следует предпринять комплексные меры и приложить усилия по искоренению терроризма³⁷ .

¹ Warikoo K. Ethnic Religious Resurgence in Xinjiang. "Eurasian Studies", vol. 2, N 4, Winter 1995/96, p. 38.

² "Far Eastern Economic Review". Jule 29, 1999, p. 14.

³ Zhao Huanxin. Xinjiang to Ensure Long-Term Stability - "China daily", November 10, 2002.

⁴ "The China Quarterly", December 2001, p. 1076.

⁵ "The China Quarterly", December 2001, p. 1073.

⁶ "The China Quarterly", December 2001, p. 1073 - 1074.

⁷ Denny Roi. China and the War on Terrorism. - "Orbis", vol. 46, N 3, Summer 2002, p. 512.

⁸ Ли Мэнсюнь. Цзю и и хоу чжун гун фань кун цзовэй чжи янь синь - "Чжань ван юй таньсо", 2003. Т. 1, N 9, с. 55.

⁹ Ли Мэнсюнь. Указ. соч. с. 58.

¹⁰ "The China Quarterly", December 2001, p. 1074.

¹¹ Denny Roy. Op. cit., p. 514.

¹² Denny Roy. Op. cit. p. 515.

¹³ P. Slobdan. Central Asia and China Relations: Implications to India. - "The Mongolian Journal of International Affairs", N 10, 2003, p. 78.

¹⁴ "The China Quarterly", December 2001, p. 1080.

¹⁵ "The China Quarterly", March 2002, p. 261.

¹⁶ Yang Bojiang, Xi Laiwang and Shang Qianhong. Changes and Challenges in Asia and Pacific. - "Contemporary International Relations" vol. 12, N 3. March 2002, p. 10.

¹⁷ Elizabeth Economy and Adam Segal. China's Solution to Terror is Part of Problem. - "The Daily Yomiuri", October 27, 2001.

¹⁸ Ibid.

¹⁹ Ли Мэнсюнь. Указ. соч. с. 57.

²⁰ Elizabeth Economy and Adam Segal. Op. cit.

²¹ Во время встречи с Зайн Нурани, государственным министром Пакистана по иностранным делам, и. о. премьера Госсовета КНР Ли Пэн заявил, что оккупация Афганистана советскими войсками - одно из основных препятствий улучшения китайско-советских отношений. ("Beijing Review", March 7, 1988, p. 9). В тон заявлениям официальных лиц звучали утверждения в средствах массовой информации КНР. Например, передовица официоза "Жэньминь жибао" от 27 декабря 1982 г. гласила: "Афганистан - сосед Китая. Вторжением в Афганистан и сосредоточением своих войск вдоль афгано-китайской границы Советский Союз также создает серьезную угрозу безопасности Китая". - ("Beijing Review", vol. 26, N 1, Jan. 3, 1983, p. 11).

²² Elizabeth Economy and Adam Segal. Op. cit.

²³ Ли Мэнсюнь. Указ. соч. с. 57.

²⁴ "The China Quarterly", June 2002, p. 535 - 536.

²⁵ True Nature of "East Turkistan" Forces - "China Daily", January 22, 2002.

²⁶ "The Japan Times", February 2, 2002.

²⁷ Ibid.

²⁸ Ли Мэнсюнь. Указ. соч., р. 60.

²⁹ Ли Мэнсюнь. Указ. соч., р. 62.

³⁰ Yoshide Soeya, Jianwei Wang and David A. Welch. A New Look at the U. S. - China - Japan Triangle: Toward Building a Stable Framework. - "Asian Perspective", vol. 27, N 3, 2003.

³¹ Hua Hua. Anti-Terror Co-op Strengthened. - "China Daily", August 28, 2002.

³² Qian Kejin. Relations Improve Despite Neo-Realism. - "China Daily", November 19, 2002.

³³ "China Daily", December 10, 2002.

³⁴ "The China Quarterly", June 2002, p. 540.

³⁵ Кузнецов В. С. Китай - Индия: новые акценты и реалии. - Китай в мировой и региональной политике. Институт Дальнего Востока РАН. М., 2003, с. 108.

³⁶ "China Daily", 14 - 15 February 2004.

³⁷ ИТАР-ТАСС НОВОСТИ, 17.06.2004.

Постоянный адрес данной публикации: