Многовековые противоречия шиитов и суннитов приобрели форму не только конфессиональных, политических или дипломатических конфликтов. Они серьезно повлияли на взаимные восприятия мусульман двух конфессиональных направлений внутри ислама, что порой выливалось в почти физическую неприязнь суннитов и шиитов. В многовековом споре и та и другая стороны прилагали ярлык "неверный " по отношению друг к другу. Порой трудно было отделить простое конфессиональное неприятие от политических противостояний, что, в свою очередь, часто становилось поводом для взаимных военных экспансий, кровавых столкновений и т.п. Более всего враждебные отношения между шиитами Ирана и суннитами Средней Азии проявлялись с начала XVI в., когда власть в Иране перешла к Сефевидам (1502-1736) и многие сунниты бежали из Ирана, в том числе и в Среднюю Азию. Именно эти иммигранты сунниты добавили новый импульс взаимным притязаниям.

Интересны наблюдения академика В. В. Бартолъда, заметившего, что отличие образовавшегося государства Сефевидов в Персии от Турции на западе и от узбекских ханств на востоке заключалось в том, что шиитство в первом из них стало государственной религией. Далее В. В. Бартольд излагает мнение турецкого историка того времени Джевдат-паши о том, что шах Исма'ил (1502-1524), основатель персидского государства, нарочно сделал шиитство официальной религией Персии, так как понимал, что рядом с таким суннитским государством, как Турция, другое суннитское государство существовать не может [Бартольд, 1963, с. 750]. Такое своеобразное ("имперское") восприятие Ирана турецким историком, конечно, не отражало всей сложности и всей палитры взаимоотношений этого шиитского государства с соседями. Однако мы можем видеть весьма показательную легитимацию взаимных политических амбиций при помощи аргументов, построенных на конфессиональном отчуждении.

Ключевые слова: хаджж, маршрут, впечатления, стихи, суннит, шиитская среда, конфессиональные границы, религиозная культура, адаптация, элита.

В результате политических и конфессиональных перемен при Сефевидах военные походы на Иран для его суннитских соседей были не просто легитимными, но выносились в ранг религиозных предписаний, например, легитимировались как газат. Любой правитель, который совершал такой поход, присваивал себе титул Абу-л-гази, упоминая этот титул в монетном чекане и официальной переписке [Schaibanidesche Grabinschriften..., 1997, S. 12-14]. Иран становился объектом нападений суннитов Османской Турции и узбекских ханств Туркестана. Сефевиды тоже не упускали воз-

Автор выражает благодарность Б. М. Бабаджанову, указавшему ему на сочинение Хаким-хана и побудившему автора к написанию этой работы.

можности реванша и, обвиняя соседей в "неверии", совершали набеги на территории, подвластные Великой Порте (например, на Малую Азию) (см. подробнее: [Петрушевский, 1966, с. 374-376]). Средняя Азия также становилась объектом экспансий Ирана. Достаточно напомнить о походе шаха Исма'ила на восток, в результате которого были захвачены ряд городов и в плен были угнаны тысячи жителей. Некоторые города были превращены в шиитские [Бартольд, 1963, с. 751].

По крайней мере, с момента победы шиизма в Иране отношение к нему как к государству "неверных" фактически закрепилось в общественном мнении суннитов Средней Азии и в Турции. В Средней Азии известна знаменитая фетва, приравнявшая шиитов Ирана к "неверным". Это была политическая фетва, легитимировавшая набеги Шайбанидов (1501-1603) на Иран. Первым правителем, получившим такую фетву в 1586 г., был бухарский хан 'Абдуллахан (фактически правил: 1557-1598). 'Абдуллахан в ходе расширения границ своего государства под лозунгом "борьбы с неверными" дошел до Мешхеда и, продвигаясь в глубь Хорасана, овладел Гератом [Файзиев, 1990, с. 9].

Противостояние между суннитами и шиитами в то время осложнило путь паломникам Средней Азии, отправлявшимся посетить священные места в Мекке и Медине. В конце XVI - начале XVII в., когда турки господствовали на Кавказе, среднеазиатские мусульмане могли предпринимать паломничество в Мекку из Туркестана непосредственно через турецкие владения, не проходя через шиитскую Персию, поскольку для суннитов это было небезопасно. Каспийский Ширван принадлежал туркам, а у узбекских династий во владении был Мангышлакский полуостров, который имел значение транзитного региона, куда приставали суда и откуда начинался караванный путь в Хиву и Бухару. Однако эти благоприятные условия продолжались недолго. Через некоторое время иранцы под предводительством шаха Аббаса I Великого (1587-1629) отвоевали свои бывшие территории в Прикаспии [Бартольд, 1963, с. 754].

С тех пор транзит паломников через Иран резко сократился, поскольку переход через эти территории был связан с большими рисками, которые были связаны с уже прочно укрепившимися антипатиями суннитов и шиитов. Тем не менее изредка находились такие хаджжи, которые предпринимали паломничество к святым местам или обратно через Иран. Одним из таких паломников, решившихся вернуться через Иран, был Хаким-хан тура (примерно 1793-1848)¹. Он был выходцем из Коканда и отпрыском семьи Пророка (саййид). В Коканде он был влиятельным политическим деятелем. Его родословная восходила к касанскому шайху, более известному под своим почетным прозвищем - Махдум-и А'зам, а через него к самому четвертому халифу Али ибн Абу Талибу (ок. 600-661 г.). В этом смысле один из переписчиков его рукописи характеризует Мухаммада Хаким-хана как "убежище саййидства и знатности... сына следствия великого семейства и почетного рода" [Хуршут, 1990, с. 12].

Волею случая он вынужден был вернуться из хаджжа через Иран. Впечатления и обычная его реакция как суннита в конфессионально чуждой (если не сказать враждебной) среде стали предметом исследования настоящей статьи. Эти впечатления автора важны, так как его зарисовки отличаются подробностями, каких нам не почерпнуть из других источников. Появляется шанс взглянуть на малоизвестные стороны взаимоотношений и восприятий простых людей и аристократии соседних регионов, между которыми волею судеб пролегли не только геополитические, но и конфессиональные границы. Основной источник - сочинение Мухаммада Хаким-хана  ("Извлечение из историй/летописей"), являющееся одним из важных в изучении сун-нитско-шиитских отношений.

¹ Хаджи Мухаммед Хаким-хан, сын Саййид Ма'сум-хана (родился ок. 1217/1802-1803 гг. или в 1221/1806-1807 гг. умер после 1261/1845 г.) - видный историк, литератор, географ, путешественник [Собрание восточных..., 1998, с. 195].

Итак, в первой половине XIX в. Персия оставалась шиитской, но там уже правила династия Каджаров (1781-1925). В это время (точнее, весной 1826 г.) Мухаммад Хаким-хан попал на территорию России после изгнания из Кокандского ханства. Из России после долгих злоключений он решил совершить хаджж, намереваясь пройти по территории северного Ирана (через Каспийское море) и затем добраться до столицы Турции. Однако из-за военных действий между Россией и Персией (1825 г.) он выбрал дорогу по правобережью Каспия, где проходила Черноморская кордонная линия, отделявшая владения России от вторжения закубанских непокоренных черкесов. Двигаясь по этой линии, проходя город за городом, после многих лишений и приключений (вплоть до заключения в тюрьму) Хаким-хан добрался до территории Турции. Затем он двигался через Латакию и Дамаск (Сирия), Канан (Ханаан), Табарию, Газу (Палестина) и прибыл в Каир. В Суэце он сел на судно и по Красному морю попал в порт Янбо, на восточном побережье Красного моря. Затем - Джидда, Мекка, Медина, вновь Красное море, порт Кусейр на африканском побережье Красного моря, путь по Аравийской пустыне, город Канна (Кена) на берегу Нила, спуск по реке к Каиру. Подобный маршрут от Мекки до Каира выбран Хаким-ханом не случайно, поскольку это был наиболее удобный путь, которым, по словам автора, пользовались с незапамятных времен, особенно те, кто после хаджжа старался максимально обезопасить свое возвращение и заодно "посмотреть города и края", населенные мусульманами и другими народами.

Кроме того, Хаким-хан явно использовал "кружной путь" в качестве обратного маршрута для посещения знаменитых городов исламского мира. Из Каира он направляется в Палестину, Иерусалим, Хеврон, г. Синай, Наблус, перебирается в Дамаск и Багдад [Хуршут, 1990, с. 14-16]. При этом он достаточно подробно описывает эти города, местную ситуацию, встречается с высокопоставленной аристократией. В Багдаде он принял решение вернуться на родину через шиитский Иран. Причину выбора этого пути он не указывает. Можно предположить, что те лишения и опасности, которые он пережил на пути через Россию, заставили его выбрать путь через Иран. Хаким-хан не говорит о собственном опасении, особенно о своем конфессиональном отчуждении в Иране. Уверенность в собственной безопасности ему придавало то, что он был потомком Пророка и надеялся на традиционное уважение к отпрыскам дома Пророка. Он прекрасно понимал степень отчуждения между суннитами и шиитами, что заставляло его часто менять свой внешний облик. Покидая Багдад, Хаким-хан надел анатолийскую одежду и присоединился к каравану, идущему в г. Хамадан. Через десять дней и ночей он достиг Хамадана. Здесь он облачился как шиит и начал отпускать кудри за заушными впадинами. Не имея средств, он оставил дорогу, ведущую в Тегеран, и повернул в сторону области Курдистан, где все местные жители являлись суннитами-шафи'итами. Мухаммад Хаким-хан об этом пишет так: "Я приехал в город Сенендедж, где правил Хосров-хан (правитель Курдистана). Он в глубине души ("внутренне") был шафи'итом, а внешне держался как шиит. В городе я остановился в караван-сарае, а, после, познакомившись с владельцем караван-сарая - Мирзой Абу Турабом, переселился к нему домой" [Muhammad Hakim khan, 2006, p. 507-510].

Можно представить самоощущение автора, который сам называет себя "ревностным суннитом". Тем более, его предок, известный под своим почетным прозвищем - Махдум-и А'зам (ум. 1542)², был противником шиизма, приравнивал шиитов к "неверным" и считал, что против них можно вести священную войну (т.е. газат) [Бабаджанов, 1996, с. 106-109].

Вступив на землю шиитов, он сначала появился в иранском Курдистане. Из его рассказов мы узнаем, что он не чувствовал конфессионального дискомфорта, находясь среди правителей и аристократии. Напротив, узнав о его происхождении, элита принимала его как "своего". Поэтому автор легко сближался с людьми, которые предоставляли ему кров и даже предлагали средства на обратный путь. О своих конфессиональных

² Известный накшбандийский шайх (о нем см.: [Бабаджанов, 2006, с. 262-263]).

привязанностях он совершенно забывает при встрече с принцессой Ирана Пари Султан в городе Сенендедж и самим шахиншахом Фатх Али Шахом (1771-1834, шахиншах Ирана с 1797 г.) в Тегеране. Более того, и они, будучи образованными людьми, не дают никакого повода Хаким-хану почувствовать конфессиональную отчужденность. Узнав, что он принадлежит к дому Пророка, они одаривают его [Muhammad Hakim khan, 2006, p. 525-527, 539-545]. Такое отношение к аристократу-пилигриму не случайно. Как достаточно метко замечает Б. М. Бабаджанов, мы становимся свидетелями особого "социального кода" элиты, когда аристократия разных конфессий и даже разных верований может понимать друг друга и беспрепятственно сближаться. "Иначе говоря, в данном случае у автора сословное право (и собственное, и "других") доминирует над конфессиональным отчуждением" [Бабаджанов, 2010, с. 437-438].

Далее, чтобы продолжить свой путь, Хаким-хан ищет попутчиков или присоединяется к торговым караванам. В караванах, которые шли по Ирану, иногда встречались мусульмане-сунниты, преимущественно торговые люди. С одним из таких попутчиков Хаким-хан задержался в г. Себзевар в связи с тем, что тяжело заболел и отстал от каравана. Его попутчик присматривал за ним. По представлению Хаким-хана, г. Себзевар был очень благоустроенным и многонаселенным. Он описал другие достоинства города и области. Тут он вновь вспоминает свою конфессиональную принадлежность, утверждая, что живущие там люди были "самыми скверными рафидитами"³. Его неприязнь явно вызвана воспоминаниями о тех злоключениях, которые он там пережил. Приспособляясь к окружавшей обстановке, Хаким-хан изменил свой внешний облик (отпустив, например, "шиитские локоны" за заушными впадинами, соответственно одевшись в "одежду кызылбашей⁴"), выучился говорить на персидский манер и держать себя "словно рафидит". Тем не менее хозяин караван-сарая заподозрил его как суннита и пытался "вывести на чистую воду", натравив на него нескольких фанатов. Прибегнув к уловкам и хитростям, Хаким-хан и его спутник сбежали из города. В своих описаниях Хаким-хан не жалеет отрицательных эпитетов и характеристик в адрес своего противника, назвав его даже "рафидитской собакой". Спутникам удается бежать в Нишапур, где автор задержался на 10 дней, чтобы оправиться от болезни [Muhammad Hakim khan, 2006, p. 546-549].

Вылечившись, Хаким-хан и его попутчик продолжили свой путь в компании семи шиитов, которых автор называет "никчемными". Мухаммад Хаким-хан со своим попутчиком-другом добрался до Мешхеда. Остановившись в караван-сарае, Мухаммад Хаким-хан вспомнил о том, что когда-то познакомился с неким Мухаммад-Хасаном (очевидно, суннитом), который был сыном одного крупного купца из Мешхеда. Расспросив о нем, Хаким-хан нашел его и получил приглашение остановиться у него дома. Симптомы болезни проявились вновь, и Мухаммад Хаким-хан на некоторое время задержался в Мешхеде. Некоторое время спустя в надежде на окончательное излечение он посетил могилу Восьмого Имама Мусы 'Али-Ризы. Во время исполнения ритуала паломничества (зийара) его попутчик (купец из Трансоксианы) читал стих, в котором есть бранные слова в адрес Мешхеда:

³ Рафидиты (ар-равафид - "оставляющие", "отвергающие") - одно из распространенных прозвищ шиитов. Прозвище связано с тем, что они отвергают правление халифов Абу Бакра и Умара.

⁴ Кызылбаши (красноголовые) первоначально название азербайджанских племен, носивших головные уборы (чалма/дастор) с двенадцатью (в честь 12 шиитских имамов) полосками красного цвета. С их помощью в XVI в. в Иране к власти пришла династия Ссфсвидов (1502-1736). Впоследствии определение "кызшбаш" мусульмане-сунниты стали прилагать к воинам персов-шиитов [Мирза 'Абдал-'азим Сами, 1962, с. 132].

Буквально: "Самарканд - блеск лица земли // Бухара - мощь исламской религии // Куполу Мешхеда не процветать // Он - отхожее место лица земли".

Услышав это, шииты набросились на декламатора таких оскорбительных стихов. Тот купец был избит группой шиитов (паломников) и потерял сознание. Приведя его в чувство, шииты потребовали повторить стих. После повторения стиха один из шиитов с угрозой заявил: "Ваши Туркестанские стихи привели людей к заблуждению. Поэтому читайте их таким образом:

Буквально: "Самарканд - блеск лица земли // Бухара - соединена с адом // Если вдохнешь аромат купола Мешхеда // Почувствуешь запах земного рая".

Незадачливый декламатор отказался повторить новую версию руба'и, после чего толпа шиитов вновь начала избивать его. Хаким-хан, по его словам, растерялся. Толпа, подозревая в нем суннита, стала грозить и ему расправой. Не видя выхода, автор присоединяется к избивавшим и наградил несколькими тумаками своего спутника. Свое фактическое предательство Хаким-хан оправдывает тем, что его спутник сам спровоцировал конфликт [Muhammad Hakim khan, 2006, p. 549-558].

После Мешхеда Хаким-хан продолжил путь с караваном, вышедшим из г. Балх и направлявшимся в Бухару. Пройдя г. Серахс и p. Таджн, караван приблизился к границам суннитской Трансоксианы. Хаким-хан и его иранские спутники попали в засаду отряда разбойников, состоящего из туркмен⁵. После того как туркмены взяли их в плен и связали, Хаким-хан начинает разговор о том, что он суннит, несмотря на внешний "шиитский вид". Он паломник Священных храмов и вынужден был преобразиться, поскольку возвращался через территории шиитов. Теперь он направляется в Бухару. Хаким-хан называет имена нескольких знакомых сановников и эмиров Хорезма. Туркмены, поняв, что он действительно суннит, отпускают его и его друга, а оставшихся шиитов увозят с собой. При этом автор поступает довольно странно. Он не только выдает своих попутчиков, но даже наущает туркмен продать их в рабство. При этом Хаким-хан прекрасно понимал, что цель разбойников в том и состояла, чтобы захватить шиитов и продать их в рабство на рынках Бухары или Хорезма.

После этого Хаким-хан благополучно перебрался через Джейхун (Амударья) и достиг Бухарского ханства. На этом приключения и переживания Хаким-хана в шиитском Иране заканчиваются.

Из рассказа Хаким-хана видно, что в те времена отношения между суннитами и шиитами оставались напряженными. Конфессиональная неприязнь служила для суннитских и шиитских предводителей поводом для войн, набегов и завоеваний и даже разбойного захвата людей в пограничных районах, когда в числе прочих награбленных богатств захватывали пленников и превращали их в рабов. Если судить по рассказам Хаким-хана, взаимное презрение и ненависть в большей мере царили в среде простых верующих, тогда как политическая элита и аристократия вполне могли преодолеть конфессиональное отчуждение. Поведение Хаким-хана в конфессионально недружественной среде может рассматриваться как пример предельной адаптации суннита в шиитской среде. Однако не стоит, как нам представляется, оценивать поведение Хаким-хана с точки зрения современных этических норм поведения. Видимо, неоднократные риски усилили его конфессиональную неприязнь, явно переросшую во враждебность.

⁵ В эти времена туркмены, казахи и другие кочевые народы занимались похищением людей, чтобы продавать их в рабство в крупных городах как Хива и Бухара (см. подробнее: [Файзиев, 1990, с. 10-13]).

Опасение за собственную жизнь заставляло его прибегать к лицемерию и даже к предательству. Его психологический дискомфорт среди шиитов очень показателен и демонстрирует, насколько глубоко укоренилась взаимная вражда суннитов и шиитов.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Бабаджанов Б. М. Политическая деятельность шайхов Накшбандийа в Мавераннахре. Диссертация на соискание ученой степени кандидата исторических наук. Ташкент: ИВ АН РУз, 1996.

Бабаджанов Б. М. Махдум-и А'зам // Ислам на территории бывшей Российской империи. Энциклопедический словарь. Т. I. / Отв. ред. С. М. Прозоров. М.: Восточная литература, 2006.

Бабаджанов Б. М. Кокандское ханство: власть, политика, религия. Токио-Ташкент: Yangi Nashr, 2010.

Бартольд В. В. Сочинения. Т. П. Ч. 1. Лекция IX (17 18). М.: Наука-Главная редакция восточной литературы, 1963.

Мирза Абдал'азим Сами. Тарих-и Салатин-и Мангитийа (История Мангытских государей) / Изд. текста, предисловие, перевод и примечания Л. М. Епифановой. М.: Наука-Главная редакция восточной литературы, 1962.

Петрушевский И. П. Ислам в Иране в VII-XV веках. Л.: Ленинградский государственный университет, 1966.

Собрание восточных рукописей Академии наук Республики Узбекистан. История / Сост. Д. Ю. Юсупова и Р. П. Джалилова / Отв. ред. А. Урунбаев. Ташкент: Фан, 1998.

Файзиев Т. А. Бухоро феодал жамиятида куллардан фойдаланишга дойр хужжатлар (XIX acp) (Документы об использовании рабов в феодальной Бухаре (XIX в.) (на узб. яз.). Ташкент: Фан, 1990.

Хуршут Э. У. "Мунтахаб ат-таварих" как исторический памятник Средней Азии первой половины XIX в. Автореф. дис. ... доктора исторических наук. Ташкент: Институт рукописей им. Х. Сулейманова АН УзССР, 1990.

Muhammad Hakim khan. Muntakhab al-tawarikh (Selected History) / Ed. by Yayoi ICawahara and Koichi Hancda. ILCAA (Research Institute for Languages and Cultures of Asia and Africa). Vol. II. Tokyo, 2006.

Schaibanidesche Grabinschriften / Herausgegeben von B. Babadjanov, A. Muminov, J. Paul. Wiesbaden: Rcichert, 1997.

Постоянный адрес данной публикации: