© А. Г. БАЛАКАЙ, доктор филологических наук

Речевой этикет всегда чутко реагирует на изменения в общественной жизни. После февральской революции 1917 года с крушением монархии одним из первых декретов временного правительства была отменена Табель о рангах, которая со времен Петра I регулировала правила обращения к чиновникам 14-ти классов. По образцу декрета французской революции документ Временного правительства предписывал единую форму обращения ко всем гражданам России: граждане, гражданин, гражданка. Но уже несколько месяцев спустя, после октября 1917 года, серьезный политический раскол в обществе выразился в разделении обращений на гражданин и товарищ. И хотя специального постановления, предписывавшего, к кому следует обращаться гражданин, а к кому - товарищ, не было, большевики быстро овладели ситуацией: товарищ - это свой, поддерживающий революцию, гражданин - это еще неизвестно какой политической ориентации человек, возможно, и "контра", господин - это уже недобитый буржуй.

В советский период обращения тоже носили явно выраженный идеологический характер. На этот факт неоднократно обращали внимание писатели и ученые. Вот что, например, писали авторы книги "Поговорим об этикете" В. Трофименко и А. Волгин в конце 80-х годов XX века: "Казалось, обращение - это дело воспитания, вкуса, культуры. Однако в нашем социалистическом обществе по тому, как обращаются к человеку, можно судить о его политической ориентации, идеологии, классовой принадлежности. Обращением как бы сразу определяется статус гражданина: если товарищ, то, стало быть, наш, идеологически проверенный, классово чистый. Господин - тут внимание, этого можно подозревать во всем: в контрреволюционности, эксплуататорских наклонностях, антикоммунизме. Гражданин - тут уж явный уголовный подтекст. Был товарищ, а стал гражданин подследственный". Еще более категорично писал об этом академик А. М. Панченко: "Язык свидетельствует, что русские не знают, как обращаться друг к другу. "Товарищи" упразднены, "граждане" по глупости начальства превратились в нечто сомни-

стр. 82

тельное, "господа", принятые с недавних пор в официальных бумагах, в живой речи практически не звучат. Обыватель (а он главная движущая сила истории, что бы ни думали президенты и мэры) титулует друг друга по половому признаку: "Эй, мужчина!" и "Эй, женщина!" Это страшно, потому что свидетельствует о национальной растерянности, о социальной наготе" [1].

Таким образом, сегодня, в затянувшийся период социальных перемен, кажется, вновь возникает потребность в единообразном обращении. Среди предложений на этот счет часто говорят о возврате к старым русским обращениям сударь и сударыня. Однако прежде, чем рекомендовать или отвергать их, необходимо вспомнить разговорную традицию русского языка XIX века.

Богатый и разнообразный материал употребления обращений сударь и сударыня дает нам бессмертная комедия А. С. Грибоедова "Горе от ума" [2], которую Александр Блок не без основания оценил как "до сих пор не разгаданное и, может быть, величайшее творение всей нашей литературы" [3]. Комедия, по общему признанию, отличается не только высочайшим художественным мастерством, но и в высшей степени исторической точностью, реалистичностью описания бытовых деталей, умонастроений, человеческих характеров и языка, а именно - Московского просторечия первой четверти XIX века.

Русское обращение сударь (первоначально с ударением на последний слог сударь) возникло как стяженная разговорная форма на основе обращений государь и диалектного осударь. Соответственно: сударыня - от государыня - осударыня. Ударение в обращении сударыня осталось неизменным. Формы сударь и сударь в первой четверти XIX века существовали как акцентологические варианты, которых в русском просторечии и особенно в народно-поэтической речи встречается немало: милый - милой, родный - родной, внучек - внучок, малый - малой; в некоторых случаях они расходятся в значении: молодец - молодец, честный - честный - честной). В комедии варианты сударь и сударь стилистически почти не различаются еще, по-видимому, и в силу употребления их в метрическом, стихотворном тексте. Мы говорим "почти не различаются", имея в виду, что формы обращения сударь и сударь в тексте комедии встречаются в одинаковых речевых ситуациях:

[Лиза - Фамусову:] Нет, сударь, я... лишь невзначай... (д. 1, явл. 2).

[Лиза - Фамусову:] Осмелюсь я, сударь... (д. 1, явл. 4).

Вместе с тем наблюдения над употреблением форм сударь и сударь в речи персонажей комедии показали, что пожилой московский вельможа Фамусов, как правило, употребляет более архаичную форму сударь (четыре употребления: два к Молчалину и два к Чацкому) и лишь один раз сударь мой (к Молчалину). Горничная девушка

стр. 83

Лиза, которая очень хорошо знает характеры и привычки своих господ, употребляет и форму сударь (пять употреблений: - три к Молчалину, два к Фамусову) и форму сударь (четыре употребления: два к Чацкому, одно к Фамусову, одно к Молчалину).

Обращение сударыня встретилось в комедии пять раз. В обращении Лизы к Софье (четыре) и Фамусова к Софье (один).

Таким образом, из восемнадцати основных персонажей комедии обращения сударь и сударыня регулярно употребляют в своей речи только двое: Лиза (тринадцать) и Фамусов (пять раз).

В речи Чацкого слова сударь и сударыня встречаются по одному разу, причем как обращение - только один раз в сочетании сударь отец (к Фамусову). К этим употреблениям мы еще вернемся.

А пока, используя материалы словаря русского речевого этикета XIX-XX веков и текст комедии А. С. Грибоедова, попытаемся обобщить наблюдения над употреблениями обращений сударь (сударь) и сударыня в языке XIX века.

Обращения сударь и сударыня широко использовались взрослыми людьми в качестве обиходно-бытовых вежливых обращений. Сударь - к мужчине или юноше. Сударыня - к женщине или девушке. Эти обращения употреблялись обычно в устном разговоре преимущественно лицами средних и низших сословий. В зависимости от характера речевой ситуации они имели разные стилистические оттенки.

Почтительное или учтивое простонародное обращение, употреблявшееся только с Вы -формами к знакомому, высшему по положению (слуг - к барину, барыне; торговца - к покупателю и т. п.): "[Лиза:] Господа, Эй! Софья Павловна, беда. / Зашла беседа наша за ночь; Вы глухи? - Алексей Степаныч! Сударыня!... - И страх их не берет!"; "[Лиза (Фамусову):] Осмелюсь я, судйрь..."; "[Лиза (Чацкому):] Вот сударь, если бы вы были за дверями, / Ей-богу, нет пяти минут, / Как поминали вас мы тут. / Сударыня, скажите сами" (Грибоедов. Горе от ума). Приведем для сравнения примеры из других произведений: "Наташа отошла подальше, чтобы осмотреться в трюмо. Платье было длинно. - Ей-богу, сударыня, ничего не длинно, - сказала Мавруша, ползая на полу за барышней" (Л. Толстой. Война и мир); "А потом хозяин [антикварной лавки] вежливенько поклонится: "Вы, сударь, как-нибудь зайдите, всенепременно сыщем". Покупатель, дурень, и верит..." (Е. Иванов. Меткое московское слово).

Вежливое или официально-вежливое обращение к незнакомому или малознакомому, равному или низшему по положению. Употреблялось в устном общении только с Вы -формами. "У указанной двери стояли два человека <...> Они разговаривали о цене шерсти, когда к ним подошел Нехлюдов и спросил, здесь ли комната присяжных. - Здесь, сударь, здесь. Тоже наш брат, присяжный? - весело подмигивая, спросил добродушный купец" (Л. Толстой. Воскресение); "Толь-

стр. 84

ко вдруг, сударь мой, порх этак передо мной какой-то господин. В пальте, в фуражке это, в калошах, ну, одно слово, барин <...> "Скажите, говорит, сударыня (еще "сударыней", подлец, назвал), скажите, говорит, сударыня, где тут Владимирская улица?" - А вот, - говорю, - милостивый государь, как прямо-то пойдете, да сейчас будет переулок направо... - Да только это-то выговорила, руку-то, знаешь, поднявши, ему указываю, а он дерг меня за саквояж;. "Наше, - говорит, - вам сорок одно да кланяться холодно", - да и мах от меня" (Лесков. Воительница).

Сугубо официальное (нередко с укором) обращение к равному или младшему по возрасту, низшему по положению. Употреблялось с Вы и ты -формами, чаще в конфликтной ситуации: "[Фамусов (Молчалину):] Ты, посетитель, что? ты здесь, сударь, к чему?"; "[Фамусов (Чацкому):] А вас, сударь, прошу я толком / Туда не жаловать ни прямо, ни проселком..."; "[Фамусов (Софье):] А ты, сударыня, чуть из постели прыг, / С мужчиной! с молодым! - Занятье для девицы!" (Грибоедов. Горе от ума). Или: "Прекрасно, сударыня, - начала Марфа Тимофеевна трепетным и прерывистым шепотом, - прекрасно! У кого ты это только выучилась, мать моя... Дай мне воды, я говорить не могу". - "Успокойтесь, тетушка, что с вами?" - говорила Лиза, подавая ей стакан воды" (Тургенев. Дворянское гнездо); "Па-азвольте, сударь, - сухо-неприятно обратился князь Андрей по-русски к князю Ипполиту, мешавшему ему пройти" (Л. Толстой. Война и мир); "Престарелый генерал Иван Иванович Дроздов <...> заспорил на одном из вечеров Варвары Павловны с одним знаменитым юношей. Тот ему первым словом: "Вы, стало быть, генерал, если так говорите", то есть в том смысле, что уже хуже генерала он и брани не мог найти. Иван Иванович вспылил чрезвычайно: "Да, сударь, я генерал и генерал-лейтенант, и служил государю моему, а ты, сударь, мальчишка и безбожник!" (Достоевский. Бесы).

В просторечии XIX века употреблялись также произвольные обращения: сударь (ты) мой, сударыня (ты) моя. Они тоже были неоднозначны и использовались в основном:

- как ласковые, доверительные обращения к родственнику или близкому знакомому (знакомой), равным или младшим по возрасту, положению: "Вот тут-то, сударь мой, наша армеюшка и пошла чесать шведскую <...> Всю, сударь мой, лоском положили!" (Рыжечка. Фольк. зап. XIX в.); ""Расскажи, что-нибудь..." - "Ночью-то?" - сонно протестует тетка. "Пожалуйста..." Ее не приходится долго просить. Позевывая, осипшим от сна голосом, старуха, закрыв глаза, размеренно говорит: "И вот, сударь ты мой, в некотором царстве, в некотором государстве жили-были муж да жена и были они бедные-пребедные!.."" (М. Горький. Фома Гордеев);

- с оттенком укора или иронии: "[Фамусов:] Да, дурен сон, как погляжу, / Тут все есть коли нет обмана: / И черти, и любовь, и страхи,

стр. 85

и цветы. [Обращаясь к Молчалину] Ну, сударь мой, а ты?" (Грибоедов. Горе от ума); "Отчего же так!.." - весь вспыхнувши, воскликнул Марко Данилыч. - "Нешто я ста тысяч рублев вам не выдал?.. на что же это похоже, сударь мой?.." (П. Мельников (Печерский). На горах). В народно-поэтической речи (в обрядовых песнях, причитаниях) существовали формы учтивого обращения девушки-невесты к родителям: сударь батюшка, сударыня матушка. Подобное обращение иронически-язвительно употребляет Чацкий по отношению к Фамусову в своем обличительном монологе "Не образумлюсь, виноват...":

А вы, сударь отец, вы, страстные к чинам: 
Желаю вам дремать в неведенье счастливом, 
Я сватаньем моим не угрожаю вам (д. 4, явл. 14).

В 20-е годы XIX столетия, когда писалась и ходила в списках комедия Грибоедова, в дворянской среде, особенно молодежной, было весьма распространено увлечение всем заграничным, западным, в первую очередь - французским. Это относится и к языку, и к этикету, при этом русское, национальное отвергалось с презрением. Простонародные обращения сударь и сударыня наделялись не меньшим презрением, чем русские кушанья, наряды и обычаи. Яркой иллюстрацией тому служит известный монолог Чацкого "В той комнате незначащая встреча...":

"Как европейское поставить в параллель
С национальным, странно что-то!
Ну как перевести мадам и мадмуазель!
Ужли сударыня!!" - забормотал мне кто-то...
Вообразите, тут у всех
На мой же счет поднялся смех.
"Сударыня! Ха! ха! ха! ха! прекрасно!
Сударыня! Ха! ха! ха! ха! ужасно!!"

Отношение к обращениям сударь и сударыня именно как к простонародным и даже устаревшим в светском обществе сохранилось до конца XIX века. В справочнике "Хороший тон. Правила светской жизни и этикета", изданном в Санкт-Петербурге в 1889 году, находим следующее тому подтверждение: "В наше время в приличном обществе уже не говорят "сударыня" и "сударь", теперь эти слова употребляются только приказчиками и вообще людьми простого звания, в благовоспитанной же среде называют по имени и по отчеству, а если особа, к которой обращаются с речью, носит титул, то ей говорят: "княгиня", "княжна", "графиня" или "баронесса"".

Не претендуя на исчерпывающую полноту, подведем некоторые итоги.

стр. 86

1. В русском речевом этикете XIX века не существовало единых, универсальных обращений, применимых ко всем лицам мужского или женского пола.

2. Обращения сударь и сударыня обладали разными оттенками и потому широко использовались в устном неофициальном общении как по отношению к знакомому, так и по отношению к незнакомому, старшему, равному и младшему по возрасту и общественному положению.

3. Обращения сударь и сударыня были действительно широко распространены, хотя уже с начала XIX века воспринимались как формы простонародной вежливости. Однако, как свидетельствует доступный нам языковой материал, эти обращения широко использовали не только слуги, приказчики и прочие люди простого звания, но и образованные русские дворяне, представители высших сословий, свободно владевшие несколькими европейскими языками и не гнушавшиеся русским простонародным языком.

После революции обращения сударь и сударыня недолго сохранялись в речи интеллигентов старшего поколения как "пережиток прошлого" и быстро сменились обращениями гражданин, гражданка, товарищ, мужчина, женщина, девушка. И лишь с начала 90-х годов XX века вновь стали употребляться, пока эпизодически, преимущественно в мужской речи с шутливым или шутливо-галантным оттенком: "[Ведущий радиопередачи - слушателям:] Добрый день, дамы и господа, милостивые сударыни и досточтимые судари!".

На наш взгляд, есть основание полагать, что при благоприятных обстоятельствах, если в обществе возродится действительный, а не конъюнктурный интерес к русской национальной культуре и к русскому языку, обращения сударь и сударыня могут вновь войти в широкий обиход. Трудно прогнозировать, станут ли они самыми употребительными обращениями, но то, что безусловно расширят наш словарный запас вежливости, обогатят речевую культуру, это очевидно.

Литература

1. Панченко А. М. Папа Московский, или язык как диагност // Общая газета. 1993. 23 окт. - 4 нояб.

2. Грибоедов А. С. Сочинения. М., 1988.

3. Блок А. А. Собр. соч. М., 1962. Т. VI. С. 138 - 139.

Новокузнецк

Постоянный адрес данной публикации: