М. ГУСЕВ , кандидат экономических наук

* * *

В последнее время вновь множатся слухи - да и более серьезные свидетельства -о том, что определенные мусульманские круги в Юго-Восточной Азии не отказались от намерения превратить Индонезию в шариатское государство с последующим созданием "нового азиатского халифата". По их замыслам в него могли бы войти Индонезия, Малайзия, Бруней, Сингапур, южные части Филиппин, Таиланда и Мьянмы. Согласно информации западных спецслужб, ныне роль главного "двигателя" и непосредственного исполнителя таких намерений принадлежит действующей в ЮВА террористической организации "Джамаа исламия", тесно связанной с печально известной "Аль-Каидой". Преступная деятельность "Джамаа исламия" уже привела к немалым человеческим жертвам, посеяла страх в регионе и заставила весь мир говорить еще об одном непредсказуемом фронте борьбы с терроризмом - в Юго-Восточной Азии.

Планы образования "государства ислама" в ЮВА возникли более полувека назад. Так, известно, что еще до провозглашения в августе 1945 г. независимости Индонезии, ее будущему первому президенту Сукарно и его сподвижникам - сторонникам секуляризма, выступавшим за секулярный характер республики, пришлось вести идейную борьбу с поборниками идеи "исламского государства". В то время комитет, разрабатывавший ныне действующую конституцию, в качестве уступки исламистским настроениям принял Джакартскую хартию, в соответствии с которой первоочередно провозглашался принцип веры в бога и обязательное соблюдение всеми мусульманами страны предписаний шариата. Правда, приверженность религии вменялось соблюдать, не нарушая принципов "справедливой и цивилизованной" гуманности. Конституция страны гарантирует своим гражданам свободу вероисповедания и отправления религиозных культов. Но и в такой трактовке положения и Джакартской хартии, и конституции ряд индонезийских мусульманских деятелей пытались использовать для обоснования превращения страны в шариатское государство. После государственного переворота 30 сентября 1965 г. режим Сухарто также отказался принять требования мусульманских кругов о признании ислама государственной религией, а шариата - правовой основой государственного устройства.

ПРОТИВОСТОЯНИЕ СЕКУЛЯРИЗМА И ИСЛАМИЗМА

В последующий период на мировосприятие и конфессиональное сознание мусульман в Индонезии (как и в других странах региона) все заметнее влияют социальные сдвиги, порождаемые развитием капиталистических отношений. Одновременно с этим возрастало и число сторонников секуляризма. В совокупности это значительно снижает свободу маневров сторонников создания шариатского государства. Инициаторами и лидерами реформизма становятся представители буржуазии и интеллигенции, призывающие к пересмотру религиозных догматики и культа, освобождению от архаики средневековья, препятствующих поступательному развитию страны. Немалую роль в процессе реформирования ислама сыграли практические потребности капиталистического развития стран региона, что особенно характерно для Индонезии, как, впрочем, и последовавшей вслед за ней Малайзии.

Стоит отметить и такой способ ослабления позиций исламистов, как привлечение властями представителей мусульманских партий к участию в различных звеньях государственного аппарата. Противостояние лидеров соперничающих партий, вовлеченных в этот процесс, давало сторонникам секулярной государственности возможность контролировать ситуацию, нейтрализуя при этом мусульманскую оппозицию. К тому же вступление духовного лица на стезю государственного чиновника ставило его перед соблазнами коррупции и взяточничества, перед которыми ему удавалось устоять далеко не всегда. В итоге усиливался процесс социального расслоения служителей культа, параллельно с этим снижался уровень религиозного рвения массы мусульман. В наибольшей степени это затрагивало либерально-буржуазные слои, близкую к ним часть интеллигенции и учащейся молодежи. На мировоззрение представителей первой части этой триады особенно заметно влияли такие факторы, как их переход к современным формам ведения бизнеса, обретение партнера по бизнесу или политического союзника за пределами мусульманской среды. Таким образом, "перестройка сознания" в

стр. 58

мусульманской среде происходила не только в результате реформаторства, но и взламывания традиционного отношения к религии, происходящего на почве экономических и социальных сдвигов в обществе.

Как отмечает российский востоковед А. И. Ионова, "применительно к мусульманской активности наибольшими регулятивными возможностями обладали системы шариатского судопроизводства, исламского воспитания и образования, наконец, политической организации и мобилизации масс... Общая же тенденция была такова, что чем далее продвигалась исламская община в своем общественном развитии, тем очевиднее становились симптомы падения престижности и реального значения исламских способов политической регуляции"¹ . В самом деле, по мере трансформации общества "регулятивные возможности" ислама, как убеждает и опыт стран ЮВА, претерпевали значительные изменения. Область правомочности шариатского суда все больше сводилась к регулированию вопросов семьи и брака. По мере вовлечения в сферу капиталистических отношений индонезийские, малайзийские и сингапурские мусульмане все чаще предпочитали апеллировать к государственным судам, как "более авторитетным и компетентным", не стесняясь при этом критиковать шариат за его несоответствие духу времени. Еще более резкой критике подверглась система исламского образования. Отмечались ее отставание в рамках общего образования и недостаточное качество знаний. В целом же результатом изложенных выше сдвигов в мусульманских общинах стран региона явилось утверждение (хотя и в разной степени) принципов секулярной государственности.

В противоположном направлении на мусульманский мир воздействовала победа исламской революции в Иране 1979 г. Юго-Восточная Азия не стала исключением. В регионе стали нарастать требования реставрации "подлинного" ислама, распространения его влияния на все стороны жизни. Сторонники исламизма предлагали его в качестве альтернативы уже сложившимся в странах региона политической, экономической, социальной и культурной системам. В результате вопрос о создании государства "правового ислама" не сходит с повестки дня в Индонезии, Малайзии и ряде провинций Филиппин. Явно не без влияния победы исламской революции в Иране обострялась (например, в Малайзии) борьба за голоса сторонников на выборах между основной партией правящей коалиции Объединенной малайской национальной организации (ОМНО) и ведущей оппозиционной Всемалайзийской исламской партией (ВИЛ), более известной в аббревиатуре с английского как ПАС. Обе партии претендуют на монополию "правильного понимания" ислама применительно к весьма непростым этно-конфессиональным условиям Малайзии. Основанная в 1951 г., ПАС первоначально свою деятельность фокусировала на национальном вопросе. С заменой в начале 80-х гг. в ее руководстве "старой гвардии" националистов на представителей духовенства и провозглашением курса на исламизацию страны и участием ПАС в парламентских выборах 1982 г. политизация ислама в Малайзии обретает институциональную форму. Руководство партии настаивает на введении в стране исламского уголовного кодекса (худуд), как единственно правильного принципа не только при вынесении приговоров в суде, включая при этом самые жесткие, но и в регламентации всей жизни общества. Остается неясным, означает ли поддержка ПАС со стороны определенных малайских кругов их реальное желание жить в шариатском государстве, поскольку даже для многих "твердых" мусульман, включая духовенство, весьма расплывчато само понимание исламского государства.

ПАС не в состоянии дать четкие очертания такого государства даже мусульманам, не говоря уже о приверженцах других религий, число которых в Малайзии лишь немногим менее половины населения. Но в глазах многих мусульман в Малайзии ПАС выглядит борцом за чистоту веры и поборником справедливости, противопоставившим себя ОМНО, руководство которой было скомпрометировано многочисленными случаями коррупции и стяжательства. Не исключено, что основной целью ПАС в этом противостоянии является стремление занять то главенствующее положение в малайской общине, да и малайзийском обществе в целом, которое сейчас принадлежит ОМНО.

Существует точка зрения, весьма обоснованная, что общий кризис мусульманской цивилизации лежит в основе роста исламского экстремизма на Ближнем и Среднем Востоке. Путь к радикализму в ЮВА, думается, имеет иной характер. Маятник исламистских настроений, скажем, в Малайзии, раскачивается зачастую не под влиянием глубинных процессов, происходящих в обществе: его колебания могут явиться следствием причин конъюнктурного или же эпизодического характера. Так, всплеск популярности и влияния ПАС на выборах 1999 г. был вызван беспрецедентным поступком бывшего премьера, отправившего за решетку в 1998 г. своего тогдашнего молодого заместителя, вице-премьера Анвара Ибрагима, которого общественное мнение уже считало вероятным преемником Махатхира Мохамада задолго до того, как об этом заговорил сам премьер. Возникшее между ними на этой почве противостояние вылилось в судебный процесс над Анваром Ибрагимом. И хотя обвинительная база на процессе была весьма спорной, он был осужден на длительный срок тюремного заключения за коррупцию и гомосексуализм, что в стране, где ислам признан государственной религией, является тяжким преступлением. С осени 1998 г. малайзийская оппозиция, прежде всего активисты ПАС, развернула широкую кампанию, обвиняя Махатхира Мохамада в том, что, опасаясь утраты своего поста, он "погубил своего одаренного политического наследника". Организованная незадолго до парламентских выборов 1999 г., эта кампания весьма осложнила ситуацию. Правящая коалиция Национальный фронт (НФ) хотя и победила, но и ПАС получила рекордное для себя число мандатов - 27 (14%), отвоеванных в значительной степени у ОМНО; ПАС также помимо штата Келантан стала контролировать ситуацию еще в одном штате - Тренгану. Все 43 года своего существования ОМНО была наиболее привлекательной партией для малайской молодежи, которая за нее голосовала, надеясь на ее поддержку своих карьерных устремлений. На выборах 1999 г. значительные слои молодежи предпочли ПАС. В нее также ушло много бывших сторонников ОМНО из числа образованных и профессионально квалифицированных малайцев -представителей интеллигенции, инженеров-нефтяников, врачей; 70% этих слоев населения проголосовали за оппозицию² .

стр. 59

Парламентские выборы в Малайзии 21 марта 2004 г. проходили под знаком близкой отставки Махатхира Мохамада. Их результатом стала убедительная победа Национального фронта и его ведущей партии - ОМНО, которая "вырвала" у ПАС голоса, утраченные на предшествующих выборах 1999 г. Теперь в парламенте ПАС имеет всего лишь 7 мест. По итогам парламентских выборов обозреватели сделали вывод: произошло укрепление позиции сторонников умеренного ислама, возглавляемых новым премьер-министром Абдуллой Ахмадом Бадави. В их комментариях также отмечалось, что столь значительный успех был в немалой степени обеспечен дистанцированием нового руководства страны от прежнего, замешанного в политиканстве, махинациях, коррупции, кумовстве, "политике денег". Объявление новым премьером непримиримой войны коррупции стало решающим фактором, определившим результаты выборов, расстановку политических сил в стране, изменение соотношения численности сторонников радикального исламизма и умеренного ислама в пользу последних.

ВЛИЯНИЕ ВНЕШНИХ ФАКТОРОВ

Огромное влияние на активизацию исламизма в странах ЮВА, оказали события 11 сентября 2001 г. Эта трагедия и ее последствия, включая антитеррористическую кампанию США в Афганистане и военные действия в Ираке, еще более радикализовали исламистские круги в регионе. На Филиппинах это выразилось в усилении вооруженной борьбы во всех провинциях мусульманского юга, возобновлении военной активности Исламского фронта освобождения Моро (ИФОМ). Российский исследователь Ю. О. Левтонова указывает на то, что в 70-х - 80-х гг. для филиппинского мусульманского движения первостепенной целью было осуществление сепаратистских планов, его не слишком занимали проблемы ортодоксального политического ислама и фундаментализма. Не случайно в программе ИФОМ отсутствуют четкие формулировки о подчинении будущего общественного и социального устройства Республики Моро нормам шариата. Как отмечает Ю. Левтонова, по мере радикализации мусульманского движения на Филиппинах происходит усиление цивилизационного фактора, межконфессионального конфликта, "конфронтации идентичностей"³ .

В Индонезии радикализация исламизма, вызванная внешними факторами, практически совпала по времени с выходом страны из 30-летнего периода военно-тоталитарного режима, при котором призывы к исламизации страны считались преступлением. Последовавшая вслед за падением режима Сухарто демократизация общества, не подготовленного к такому процессу, вылилась в подъем волны исламизма. Одновременно с этим немалую роль в таком подъеме сыграло и повышение интереса к религии со стороны умеренных мусульман. Обеспокоенное падением моральных устоев, коррупцией и вытекающими из этого социальными последствиями общество видит в опоре на религию и на ее организационные структуры средство для решения насущных материальных и моральных проблем. В ряде районов и провинций, добивающихся большей автономии, исламисты выступают за повышение роли шариата на этих территориях. На Западной Яве, являющейся оплотом исламизма в Индонезии, глава местной администрации победил на выборах за счет того, что обещал узаконить шариат.

КУДА СКЛОНИТСЯ ЧАША ВЕСОВ

Показательно, что наиболее активными сторонниками радикального ислама часто становятся не маргиналы, уровень жизни которых граничит с чертой бедности или даже опускается ниже ее, а представители среднего класса, в том числе и те, кто получил образование на Западе. Характерно опубликованное в прессе заявление одного из представителей этой части общества: "Страна лишена порядка, поскольку правительство придерживается неправильной политики в отношении ислама... Люди, подобные мне, смотрят на религию как на средство улучшения нашей жизни"⁴ . В подобном заявлении не столь много неожиданного, если учитывать, что после установления в 1998 г. курса на демократизацию в Индонезии не сделано практически ничего для облегчения жизни большинства населения, а рост цен и разгул коррупции продолжаются. Вместе с тем, в условиях политической либерализации практически снят запрет с пропаганды исламизма. Поэтому не должны удивлять результаты одного из исследований, проведенных в 2002 г. Джакартским центром по изучению ислама, когда 61% опрошенных одобрил идею введения норм шариата в повседневную жизнь⁵ , при этом более половины из них признали, что в 1999 г. на выборах в парламент они поддерживали партии, выступающие за секулярное государство⁶ . Между тем в августе 2002 г.

стр. 60

в Народном консультативном конгрессе, являющемся высшим законодательным органом Индонезии, не прошло предложение исламистов включить в государственное законодательство требование обязательного исполнения норм шариата всеми мусульманами страны.

Но борьба между радикалами и умеренными на этом отнюдь не заканчивается. Исламисты продолжают настаивать на включении в законодательство положений, соответствующих таким нормам шариата, как запрет на сожительство и сексуальные отношения вне брака, содомский грех и др. Продвигаемый ими проект закона о здравоохранении включает запрет мусульманам пользоваться услугами врачей-немусульман. Умеренных мусульман тревожат и предложения запретить вступление в брак с иноверцами и усыновление иноверцев. В то же время весьма популярный в Индонезии исследователь проблем ислама, спикер Народного консультативного конгресса Амин Раис оценил эти планы как несбыточные, заявив, что "невозможно трансформировать Индонезию в шариатское государство. Голосование за это не пройдет"⁷ .

Определенный итог противостоянию исламистов и умеренных мусульман, по крайней мере на текущий период, подвели парламентские выборы, прошедшие в Индонезии в апреле 2004 г. Из всех мусульманских партий лишь одна - Единства и развития (отнюдь не крайне исламистского толка) смогла серьезно заявить о себе, заняв четвертое место с 8,15% голосов избирателей⁸ . В ответ на это сторонники шариата заявляют, что надо начинать не с парламента, а искать поддержку на местном уровне. Но и на местах обстановка неоднозначна, происходит то, что еще недавно было практически невозможно -против ряда бытующих положений шариата выступают мусульманские женщины. В Индонезии одной из причин их недовольства является практика раздела имущества по наследству, когда дочь получает вдвое меньше сына⁹ . В Малайзии коалиция из 12 женских объединений после обнародования в ряде штатов намерения властей облегчить регламентацию многоженства выступила против полигамии. Глава коалиции Зайна Анвар заявила: "Наша позиция состоит в том, что полигамия не является абсолютным законом для ислама. Нормой является моногамия"¹⁰ . Все большей критике подвергается религиозное воспитание, как несоответствующее запросам экономики и вообще велениям времени. При нехватке в Малайзии квалифицированного инженерно-технического, медицинского персонала, а также представителей других профессий в стране насчитывается 44 тыс. безработных выпускников духовных учебных заведений. Отмечается при этом, что духовное образование происходит за счет средств, предназначенных на светское образование¹¹ .

Отметим, что и сами поборники создания шариатского государства не могут скрыть всей сложности и противоречивости стоящих перед ними задач. Это наглядно проявилось в мятежной провинции Ачех на севере о. Суматра, требующей отделения от Индонезии с целью создания там исламистского государства. Эта провинция становится своего рода лабораторией по широкой легализации шариата. Но как отмечает глава религиозного суда в Ачехе Софиан Салех, этот процесс является длительным и сложным, и его решение возможно лишь при нахождении консенсуса среди четырехмиллионного народа аче¹² . Дело для сторонников исламистского государства осложняется тем, что у них нет четкой программы действий, теоретической основы и разработанной структуры "проектируемого" ими государства. Вот почему их лидеры избегают программных выступлений, ограничиваясь лишь "декларированием намерений". Таким образом, в Индонезии ситуация мало отличается от той, что сложилась в Малайзии. Примерно то же можно сказать и в отношении Филиппин.

Не все проявления исламистского радикализма в ЮВА следует рассматривать в качестве мер по утверждению шариатского государства, как это нередко бытует в ряде публикаций. В частности, взрыв на острове Бали, унесший более 200 человеческих жизней, стал шоком для индонезийского общества и не мог не вызвать негативного восприятия в мусульманской среде. Ведь подавляющее большинство 220-миллионного населения Индонезии составляют мусульмане, в основном относящиеся к умеренному направлению в исламе. Очевидно, террористические акты в ряде случаев совершаются адептами "другой ветви ислама - радикальными исламистами, и рассчитаны скорее на "внешнего потребителя". Прежде всего, конечно, на американцев, о чем свидетельствует национальная принадлежность жертв этих деяний или, по крайней мере, их направленность. Это одна из форм проявления распространяющегося по всему миру антиамериканизма, точнее - антигегемонизма, связанная с поведением "единственной сверхдержавы" и представлением о том, что Америка стремится не только господствовать над всем миром, но и навязывать всем народам свои ценности, свой образ жизни, лишая других права на самобытность. В этой ситуации ислам рассматривается его радикальными последователями в качестве единственной силы, способной противостоять имперской политике США, глобализму по-американски. Весьма показательно в этом плане высказывание популярного в Индонезии мусульманского проповедника Абдулы Гима: "Америке нечего опасаться кроме последствий ее собственной политики"¹³ ...

Подытоживая, можно сделать следующий вывод. Прикрываемая лозунгами ислама политическая деятельность радикальных исламистов в странах Юго-Восточной Азии, и особенно широкомасштабная террористическая активность, представляет угрозу безопасности и стабильности в отдельных странах, регионе в целом и даже за его пределами. Но поскольку планы построения "государства ислама", "нового халифата" идут вразрез с жизненными интересами большей части населения стран региона, то они, в конечном счете, обречены на провал.

¹ Попова А. М. Ислам в Юго-Восточной Азии: проблемы современной идейной эволюции. М. 1981, с. 69.

² "Far Eastern Economic Review", Hongkong. 22.08.2002, p. 12.

³ Юго-Восточная Азия в 2001 г. Актуальные проблемы развития. М., 2002, с. 182.

⁴ "Far Eastern Economic Review", 11.12.2003, p. 55.

⁵ Ibid, 22.08.2002, p. 12.

⁶ Ibid, 11.12.2003, p. 57.

⁷ Ibid.

⁸ "Коммерсантъ", 6.05.2004.

⁹ "Far Eastern Economic Review", 22.08.2002, p.13.

¹⁰ "Straits Times", 17.03.2003.

¹¹ Ibid.

¹² "Far Eastern Economic Review", 22.08.2002, p. 15.

¹³ Ibid, 11.12.2003, p. 56.

Постоянный адрес данной публикации: