Э. ГРЕБЕНЩИКОВ

Кандидат исторических наук

Динамика и объемы развития связей России со странами Запада и скромные результаты на Восточном фланге заставляют усомниться в практичности формулы: Восток уравновешивает Запад.

Россия, как, впрочем, и большинство стран СНГ, естественным образом тяготеет именно к Западу, точнее, к Западной Европе. Статистически, географически, экономически и этнографически. На одну только Западную Европу приходится свыше 50% внешней торговли России. Лозунг о равновеликости или равнозначности двух направлений, о котором вспоминают в ходе каждой поездки высших государственных руководителей на Восток, носит декларативный и дежурный характер. В начале нового президентского четырехлетия у России, в значительной степени вернувшей себе уважение и доверие окружающего мира, есть возможность заняться реальными проблемами, оставив химеры и несостоятельные претензии для разбора историками.

ЗАЯВКА НА ЕВРАЗИЙСТВО ТРЕБУЕТ ПОДТВЕРЖДЕНИЯ

Жизнь идет своим чередом, а научная мысль шествует своей дорогой, привязавшись к такому понятию, как "евразийство России". "Ключевой проблемой евразийской экономики России является проблема адаптации экономической стратегии России к курсу на параллельное интеграционное сотрудничество с ЕС и АТР", говорилось в докладе Совета Федерации по итогам Байкальского экономического форума 2001 г. (www.baikalforum.ru). Однако ЕС - это зрелая интеграционная группировка, а АТР - только широко очерченный регион, к которому Россия пока что принадлежит разве что только географически, да и то к его северной периферийной части. Кроме того, основополагающее значение имеет не выработка стратегий (сколько их было и сколько еще будет), а конкретные меры и шаги в области законодательной и правоприменительной практики, реализация конкретных проектов, практическое урегулирование столь же конкретных конфликтов и споров. Хотя в принципе курс на последовательную интеграцию, подчеркнем, в мировую экономику, следует признать единственно возможным вариантом. И в этом можно соглашаться с мозговым центром Совфеда.

По иронии судьбы, Байкальские форумы с речами о евразийстве проходят именно там, где уже другие люди, наделенные властью, решают, не развернуть ли будущие газовые потоки с Востока на Запад. "В стратегическом отношении России важно выполнить свою евразийскую функцию связующего экономического, финансового, информационно-культурного и цивилизованного пространства между Европой и Восточной Азией" (источник тот же). Звучит красиво, но по всем пунктам оторвано от действительности, особенно принимая во внимание состояние инфраструктуры - транспортной, энергетической и иной. У нас романтическая идея "моста" довольно популярна, но в Азии в нее еще мало кто верит.

Столь же малосодержательным и даже бессмысленным выглядел и тезис о создании Россией, Индией и Китаем второго "очага региональной интеграции в Евразии", который в отдаленной перспективе сможет объединиться с европейской интеграционной зоной в рамках единого трансевропейского экономического пространства. Практичные китайские лидеры выдвинули конкретное (хотя для нас и неприемлемое) предложение о создании зоны беспошлинной торговли между Китаем и РФ. Кроме того, они создают "интеграционные очаги" как на трансграничной основе (то есть более или менее локальные), так и в составе Китая и стран АСЕАН. Тем не менее, российское внешнеполитическое ведомство прилагало немалые усилия для продления жизни этой гипотезы, отвлекаясь от решения действительно насущных задач.

Индо-российско-китайская триада всплывала и в ходе подготовки визита министра иностранных дел России И. Иванова в Дели летом 2003 г. В интервью индийскому информагентству его заместитель А. Лосюков сказал, что "взаимодействие России, Индии и Китая основывается на значительной близости их позиций по ряду актуальных

стр. 9

проблем и может служить основой для продолжения диалога на более высоком уровне", сама тема трехстороннего сотрудничества будет обсуждаться в Дели. Заявление носило обтекаемый характер (в конце концов, любые отдельно взятые три страны могут сотрудничать и что-то обсуждать) и исходило не от самого министра, но, тем не менее, в Дели тут же дали понять, что готовятся обсуждать более актуальные проблемы: борьбу с терроризмом, а также вопрос о поставках вооружений из России в Индию.

Сейчас, кстати говоря, Китай и Индия - это главные соперники России в области привлечения иностранных инвестиций. Индия и Китай борются за влияние в ЮВА, каждый продвигает собственную модель и версию субрегиональной интеграции. Слишком многое их разъединяет, чтобы думать о каком-то блоке с участием еще и России, у которой собственная повестка дня. О чем думают в Пекине, Дели и Токио - так это о графике снижения тарифов и других практических интеграционных мерах в отношениях со странами ЮВА и, беря шире, АТР.

НОВЫЙ ТРЕУГОЛЬНИК - МОСКВА, ПЕКИН, АСТАНА

После распада СССР Азия заметно приблизилась к нам, и теперь она начинается с Казахстана, поэтому обозначим еще один, но, я бы сказал, менее проблемный треугольник, углы которого расположены в Москве, Пекине и Астане. Казахстан нуждается в хороших отношениях и с Москвой, и с Пекином, и с Вашингтоном, таковые он успешно и поддерживает. Соседство с Китаем создает, тем не менее, известную нервозность, которая напоминает те чувства, что Китай возбуждает в приграничных с ним и столь же малонаселенных регионах России.

Характерен в данной связи эпизод о якобы заключенном между Казахстаном и соседним с ним Синьцзян-Уйгурским автономным округом (СУАО) соглашении об аренде земли для китайских переселенцев в Алакольском районе Семипалатинской области, о чем сообщали СМИ Китая. Астана опровергла наличие такого соглашения, но, по-видимому, какие-то переговоры на эту тему все же велись и, более того, какие-то предварительные договоренности с казахстанскими ведомствами существовали. С чисто экономической точки зрения заселение свободных земель китайскими крестьянами, нанятыми для этой цели в организованном порядке, имело бы значительный эффект. В частности, для выращенной в Казахстане сельхозпродукции могли бы появиться новые рынки сбыта в самом Китае. Однако психологически к присутствию "оседлых китайцев" (а не приезжающих на короткий срок "челноков" или сезонных рабочих) оказались не готовы ни казахстанские власти, ни местное население.

Гораздо спокойнее и надежнее Астана чувствует себя в отношениях с США, чем с Китаем. Обе эти державы заинтересованы в разработке нефтяных месторождений Казахстана. Корпорации Эксон-Мобил и Коноко-Филлипс далеко продвинулись в этом отношении, хотя и китайские контрагенты смогли после серии неудач закрепиться в Казахстане: в августе 2003 г. China National Petroleum Corp. (CNPC) выкупила у саудовской компании 35%-ную долю месторождения Северный Бузач, а затем консолидировала свой пакет акций, приобретя акции, принадлежавшие Шеврон Тексако (у последней отношения с Астаной не сложились). Наконец, другая китайская корпорация - Sinopec приобрела 50%-ную долю в трех крупных блоках месторождения Тенгиз.

Помимо американских и китайских энергетических корпораций, разведочные и эксплуатационные работы в Казахстане ведут три крупные европейские и одна японская нефтяные компании.

Именно в Соединенных Штатах казахстанские власти видят главного гаранта своей безопасности, во многом и по той причине, что Россия, которая также могла бы претендовать на эту же роль, не заинтересована в экспорте казахстанского углеводородного сырья в обход России при том, что возможности для транзита через российские порты и трубопроводы казахстанской нефти ограничены. Астана собирается укреплять свой военный потенциал в северном Прикаспии при опоре на США, которые расширяют масштабы своей поддержки и военной помощи этой стране.

Задача ближнего плана для России в данном контексте - получить заказы от казахстанского военного ведомства, например, на строительство военно-морских кораблей и их оснащение ракетными системами. Задача более отдаленная - проведение такой энергетической и внешней политики в целом, чтобы Россия не воспринималась как страна, блокирующая выходы на внешние энергетические рынки (самое главное - безуспешно), а как сила, способная обеспечить безопасность различных путей транспортировки нефти из Казахстана через Каспий и далее.

Казахстанская нефть рано или поздно, но выход на внешние рынки найдет. После того, как был фактически задвинут (или подвешен) план строительства нефтепровода Ангарск - Дацин, китайские власти только укрепились в своем намерении осуществить замысел, который интенсивно прорабатывался еще в середине 90-х: построить альтернативный (сибирскому) нефтепровод - западный Казахстан - западный Китай.

Прокладка этого 1300-км трубопровода займет минимум два года. Оператором с казахстанской стороны выступает КазМунайГаз. Его пропускная способность может составить - при введении в строй первой очереди - 10 млн. тонн нефти в год, вторая очередь удвоит эту цифру.

На пути реализации этой идеи множество экономических, технологических и других препятствий, однако они могут быть рано или поздно преодолены, и тогда Казахстан опередит Россию с выходом на энергетический рынок КНР, хотя в принципе на нем должно хватить места для обеих стран. Данное обстоятельство, тем не менее, заставляет Россию придавать большее значение выходу на японский рынок энергоресурсов. Китайские же власти заявляли, что они за расширение энергетического сотрудничества как с Россией, так и с Казахстаном, по-

стр. 10

скольку стремятся "приобрести иммунитет" от угрозы блокирования поставок черного золота с Ближнего Востока.

В свете всего сказанного представляется, что в треугольнике Россия - Казахстан - Китай, ни одна из сторон не занимает доминирующих позиций. Россия выступает одним из участников широкого международного концерта, но за ней явное преимущество в области гуманитарных обменов и связей, в ее пользу и связи, унаследованные от советской эпохи.

РОССИЯ И КИТАЙ В ЮВА: РЕГИОНАЛЬНОЕ ИЗМЕРЕНИЕ СОТРУДНИЧЕСТВА

Если рассматривать положение не в отдельно взятом регионе, а на восточном направлении в целом, то можно констатировать: в то время как отношения между Китаем и странами Юго-Восточной Азии развиваются по восходящей линии, на благо экономик, народов и государств этого субрегиона, российско-китайские связи аналогичного быстрого прогресса не демонстрируют. Положение еще не совсем застойное и не совсем критическое: понемногу растут торговля, развиваются другие обмены, нет остроконфликтных или кризисных ситуаций. Но не может не бросаться в глаза следующее: в то время как страны-члены АСЕАН выигрывают и получают разнообразные выгоды от подъема и бурного роста китайской экономики, на Россию - точнее говоря, ее восточносибирскую и дальневосточную часть - позитивная энергия Китая в сопоставимых масштабах не выплескивается. Хотя, конечно, дальневосточные лесозаготовители, производители удобрений и цемента получают дополнительные заказы с китайского берега Амура.

Причина такого дисбаланса в том, что в АТР уже сложилось внутрирегиональное разделение труда, а Россия остается вне его. Отношения со странами ЮВА у Пекина развиваются гораздо успешнее, чем связи России со странами ее собственного ближнего зарубежья, членами СНГ.

Впрочем, пробиваются и положительные тенденции. И на российском Дальнем Востоке (РДВ) наблюдается экономическое оживление. Здесь ведутся крупномасштабные работы по созданию сквозной энергетической и транспортной инфраструктуры, которой в дальнейшем смогут воспользоваться и китайские компании, поскольку новые трассы и трубопроводы, порты являются элементами инфраструктуры, соединяющей РДВ с Северо-Восточной Азией и АТР.

Что касается того, как будут складываться отношения России и КНР в ЮВА, то здесь КНР едва ли будет особенно оберегать интересы России или уступать ей: рассчитывать на это бесполезно. Впрочем, позициям Москвы, например, в нефтяном секторе Вьетнама угрожают не происки КНР, а то, что условия, которые выдвинул Ханой, оказались невыгодными, а госкомпания "Зарубежнефть" оказалась в затруднительном положении.

Комплекс отношений Китай - ЮВА можно рассматривать под двумя разными ракурсами. Первый - это военно-стратегический. Применение традиционных инструментов анализа и прямое проецирование моделей и событий прошлого подводит к возможному выводу о потенциале военно-политических коллизий и столкновений. Если же рассматривать ситуацию с экономической или финансово-экономической стороны, то она выглядит иначе. Экономический подъем Китая для окружающих его стран создает больше возможностей, чем проблем. Растущее благосостояние КНР и ее всестороннее экономическое развитие вызывают потребность в многочисленных товарах и услугах, которые могут поставлять страны-члены АСЕАН. Более того, в Китае увеличивается стоимость рабочей силы, обостряется дефицит земельных участков, что объективно толкает КНР к переносу производственных мощностей в сопредельные государства -Вьетнам, Индонезию и т.д. В исследовании, проведенном фирмой Deloitte & Touche (входит в состав "Большой Четверки" консалтинговых и аудиторских фирм), в качестве места для передислокации китайских предприятий упоминалась даже Россия. Если учесть, что средний размер месячной зарплаты фабричного рабочего в Шанхае в 2001 г. составлял, по данным Jetro (Японская организация содействия развитию внешней торговли), 207 долл., а в Бангкоке - 163 долл., то такой прогноз выглядит небезосновательным (хотя следует принять во внимание также производительность труда и продолжительность рабочего дня, которые в Китае выше).

По мнению ряда экспертов из стран ЮВА, то, что Пекин отказался в 1997 г. - критическом для всего региона - от девальвации своей валюты и затем все последующие годы проводил ответственную валютную и внешнеэкономическую политику (удерживая юань в заданном валютном коридоре), благоприятно отразилось на экономическом положении всех стран-членов АСЕАН.

В то же самое время Китай привлекал все больше прямых иностранных инвестиций, оттягивая их от зоны АСЕАН. Иначе говоря, Китай и ЮВА поменялись местами в азиатской табели объектов прямых иностранных инвестиций. Однако по мере роста издержек на содержание рабочей силы, растущих экологических требований (так, в КНР разрабатываются еще более жесткие стандарты экологической безопасности, в частности, автомобильных выхлопов, даже по сравнению с рядом стран Запада), Китай будет утрачивать свои относительные преимущества, и страны ЮВА отыграют часть потерянного ими инвестиционного потока. Вместе с тем Китай будет переходить в разряд стран, которые специализируются на изготовлении более сложной и наукоемкой продукции.

Китай последовательно ведет линию на вытеснение США и ограничение их влияния в ЮВА. Но Россия каких-либо преимуществ от этого не получит. Сегодня, впрочем, и не стоит вопрос о выборе между Западом и Востоком, поскольку уже и такой резкой грани, как прежде, между ними нет. Но кроме Китая на Востоке есть и другие мощные державы. Восточное направление можно усиливать за счет сближения с Японией - наиболее передовой страной Востока, которую

стр. 11

относят также и к Западу - из-за устройства ее политических и экономических институтов. Однако вопрос не ставится так: либо Китай, либо Япония; как не существует дилеммы или дихотомии Восток-Запад. В эпоху глобализации в каждой стране и, тем более, регионе проявляются многообразные и разнонаправленные интересы, что обещает множество непредсказуемых комбинаций и возможность выбора оптимального варианта.

РОССИЯ - КИТАЙ: БУДУЩЕЕ ЗА НОВЫМИ УЧАСТНИКАМИ ОТНОШЕНИЙ

Ничего непоправимого не произошло, но именно в развитии связей России с Китаем многое упущено. Долго не удавалось попасть с Китаем в такт. Пока в России шли дебаты по поводу чудотворности и действенности прежних китайских рецептов развития, последний уже вступил в ВТО и продвинулся далеко по пути строительства открытой экономики, встраивания в процессы глобализации и налаживания регионального сотрудничества. Чему удивляться? Китай опередил и с началом экономических реформ и с освобождением от оков догматизма (хотя и не во всем).

Китайские политики и исследователи превзошли советских и российских в осмыслении новых реальностей мира, быстрее ухватили суть глобализации, особенно глобализации экономической, и начали выстраивать такую политику, которая предполагает активное использование позитивных сторон этого процесса.

То, что Китай развивался высокими темпами, а Россия стагнировала большую часть 90-х гг., не объясняет отсутствие прогресса в его отношениях с Россией. В последнее время - уже после выхода России на траекторию динамичного роста - стали учащаться сбои в двусторонних отношениях. КНР было отказано в праве на участие в приватизации "Славнефти", не удалась попытка китайской нефтяной компании CNPC приобрести за 200 млн. долл. долю в "Стимуле" - российской нефтяной компании второго яруса. Здесь интересы CNPC пересеклись с интересами Газпрома, который, как миноритарный акционер "Стимула", не захотел видеть держателем контрольного пакета китайскую компанию. Кроме того, остается нерешенным вопрос о реализации проектов переброски энергоресурсов из России в Китай (электроэнергии, газа) - Китай не может определиться ни с ценами, ни с объемами. И вот еще один штрих - китайские власти впервые ставят перед российскими властями вопрос о нарушениях, допущенных в отношении китайских торговцев в Москве в ходе проведенного против них рейда, и просят вернуть изъятые у них товары.

Китайские лидеры так и не смогли (или не посчитали нужным) создать сильное лобби в коридорах российской власти, хотя был период, когда представители КНР были вхожи в отдельные важные кабинеты, не в пример японским деятелям. Россия и ее дальневосточные земли - это не самое приоритетное направление политики Пекина сегодня. И наши евразийцы не помогли делу. Складывается даже впечатление, что их целью было не столько продвижение отношений с Востоком, не эффективная и широкая интеграция России в АТР, а изоляционизм, отторжение реформ при помощи ссылок на "опыт Востока", гипертрофированную национальную специфику.

Кто-то должен вдохнуть новую жизнь в комплекс двусторонних связей. Многое из того, что можно было сделать по межгосударственной линии, уже сделано. Но в действие вступают новые силы. Российские регионы, ведомства, профессиональные сообщества, города-побратимы и так далее ныне могут искать - практически беспрепятственно и свободно - дополнительные точки соприкосновения и реализовывать конкретные проекты совместно с китайскими партнерами. Какие-то хорошие новости уже поступают. Вновь вернулись к теме строительства моста через Амур у Благовещенска - при гораздо лучших, чем прежде перспективах финансирования. Корпорация ЮКОС наращивает экспорт нефти в Китай в железнодорожных цистернах. Ведется диалог между Ассоциацией российских банков и аналогичной организацией КНР, между Всероссийским союзом страховщиков и Китайской ассоциацией страховых организаций, Ингосстрахом и крупнейшими страховщиками КНР. В основе этих растущих взаимосвязей - реальные интересы и реальные проекты, и минимум протокольно-формальной стороны.

В итоге обозначим вкратце новые (или относительно новые) факторы и силы, которые скорее всего будут формировать облик, содержание и повестку дня российско-китайских отношений в будущем:

* регионы или даже муниципальные образования, прежде всего приграничные, некоторые из которых преуспеют в развитии связей с восточным соседом больше, другие - меньше; третьи - ощетинятся, но пример успешного взаимодействия заставит их раскрыться в сторону Китая;

* профессиональные сообщества, многие из которых имеют собственную повестку дня в отношениях с Китаем и обладают значительным иммунитетом от возможных кризисов на макроуровне, в области межгосударственных связей;

* российские корпорации (к примеру, ЮКОС) и многонациональные концерны (Бритиш Петролеум).

Роль в международных отношениях регионов, субъектов хозяйственной деятельности, то есть, иначе говоря, корпораций и компаний, а также профессиональных сообществ, неправительственных организаций возрастает параллельно с процессами глобализации и интернационализации. К примеру, финансисты и фондовики (специалисты по рынку ценных бумаг) будут вести самостоятельный диалог друг с другом, находясь в одних и тех же координатах и разговаривая на общем профессиональном языке, часто малопонятном для других. Энергетики, наверное, не будут тратить время на обсуждение с японскими коллегами территориального вопроса, который дискутируется на протяжении десятилетий. Таким образом, и здесь мы видим тенденцию к разгосударствлению, между прочим занявшую прочное место и в общенациональной повестке дня.

Постоянный адрес данной публикации: