Худжанд: Нури маърифат. 2007. 104 с.

В книге таджикского исследователя Л. Э. Исмоилова рассмотрены особенности религиозной жизни XVI в. Мавераннахра, региона Средней Азии, находящегося между Амударьей и Сырдарьей, на территории которого расположена большая часть Узбекистана, западная - Таджикистана, восточная - Туркменистана и некоторые южные районы Казахстана¹. В качестве главных источников для изучения своей темы автор взял жития известных мусульманских суфиев XVI в.

В первой вступительной главе Л. Э. Исмоилов дает определенное представление об общественной жизни Мавераннахра. В значительной степени содержание главы базируется на классическом источнике той эпохи - "Бабур-наме" ("Записки Бабура"), воспоминаниях Захир ад-дина Мухаммеда Бабура (1483 - 1530) - основателя империи Великих Моголов и прямого потомка Тимура (1336 - 1405). Этот яркий документ эпохи, безусловно, заслуживает самого пристального внимания, и читатель вправе был бы ожидать от автора вдумчивого анализа "Бабур-наме", но Л. Э. Исмоилов ограничивается приведением сравнительно небольшого количества примеров, характеризующих нравственное разложение и лицемерие общества Мавераннахра того времени (см., например, с. 7 - 8). Однако в самом начале главы автор справедливо обращает внимание на

¹ Название Мавераннахр (араб.) - "Заречье", европ. - Трансоксиана - появилось во время арабского завоевания Средней Азии в VII-VIII вв. и вначале распространялось на области по правому берегу Амударьи.

наличие серьезного межэтнического конфликта между тюркскими кочевниками и ираноязычными жителями Мавераннахра. Когда в 1500 - 1501 гг. Бабур во второй раз взял Самарканд, горожане стали возносить благодарственные молитвы. "Наших людей и горожан охватили необыкновенная радость и возбуждение; они убивали узбеков на улицах камнями и палками", - отмечал Бабур (с. 6).

Вторая глава посвящена анализу общественного сознания Мавераннахра в XVI в. Автор отмечает, что "средневековое социальное мышление считало отдельные избранные элементы окружающей обстановки священными... Человек XVI в. старался увидеть в природе символы и знаки божественного творчества. Природа активно участвовала в жизни духовного человека, особенно в жизни святых" (с. 12). Далее Л. Э. Исмоилов приводит интересные примеры сакрализации природы: "Кроме сакральности отдельных гор, пещер, родников и пр., следует заметить, что различные выборочные пространства на определенных территориях Мавераннахра считались священными. К примеру, Махмуд ибн Вали, описывая самаркандское селение Сугд, констатирует, что мусульманские ученые считают его одним из райских областей" (с. 13 - 14)².

XVI век был турбулентным периодом в истории Мавераннахра. Представляется, что автор верно подчеркивает, что "суровая жизнь эпохи, беспрерывные войны, масса лишений и невзгод были естественной благоприятной почвой для распространения аскетических настроений. Аскетизм буквально стал определяющим элементом мировоззрения людей" (с. 18). Однако, отказываясь от мирского богатства и телесных удовольствий, суфийские учителя стремились к славе и безупречной репутации. Автор обращает особое внимание на этот элемент их взглядов: "По их мировоззренческому принципу богатство - ничто, слава - все. Слава останется после смерти, а богатство исчезнет. Как пишет Хафиз Таныш (среднеазиатский мусульманский ученый XVI в. - М. Р.): "Мне нужна слава, ибо тело смертно"" (с. 19 - 20).

Проблема наличия зла в мире, созданном Богом, всегда была непростой для верующего сознания. Пытались разрешить ее и суфии Мавераннахра. По мнению Л. Э. Исмоилова, "мусульманские мистики рассматривали существование зла как объективное и необходимое условие для реализации добра" (с. 21). Нужно отметить, что в XVI в. этот вопрос имел не только богословское, но и реальное историческое измерение, выражавшееся в непрерывных войнах между суннитской Средней Азией и шиитским Ираном и в постоянно возникавшем в сознании мусульман вопросе о правоверном или неверном пути. Автор подробно рассматривает этот сюжет в подразделе второй главы "Образ неверного".

Третья глава книги анализирует тематическую структуру житийной литературы. Вначале в ней говорится о взаимодействии святого с миром фауны. В символическом пространстве суфиев животные и птицы выступают как определенные символы.

Особое внимание автор, разумеется, уделяет чудесам (карамат) в жизнедеятельности известных суфиев. Чудеса играли и играют важную, вероятно ключевую, роль в суфизме, причем отнюдь не только среднеазиатском. Неудивительно, что жития мусульманских учителей XVI в. изобилуют рассказами об их чудотворчестве. Анализ этого аспекта житийной литературы таджикский исследователь дает с большим знанием дела.

Отдельный подраздел третьей главы посвящен анализу роли сновидений и их толкования в житиях мусульманских святых. Как отмечает Л. Э. Исмоилов, "по мнению теоретиков суфизма, сны являлись доказательством существования высшего мира. Нередко во сне случалось видеть прошедшее, настоящее и будущее. Праведный человек видит яснее, чем неправедный" (с. 37 - 38). Автор рассматривает этот интереснейший феномен излишне кратко, что, на мой взгляд, неоправданно.

Четвертая, центральная глава книги посвящена конкретным биографиям суфийских учителей, сделанным на основе богатой агиографической литературы. Выявляя общее и особенное в жизни святых, Л. Э. Исмоилов отмечает, "что в манакибах (житиях. - М. Р.) XVI-XVII вв. обычно осуждается факт съедания мяса суфиями. Этот вид пищи имел какое-то предосудительное свойство" (с. 47). Очевидно, что эта особенность находит свою прямую параллель с практикой христианских святых.

В суфизме понятие тарикат (араб. "путь") имеет ключевое принципиальное значение, но путь при этом понимается в духовном смысле, однако реальные странствия и путешествия суфи-

² Махмуд ибн Вали - известный ученый-энциклопедист XVII в. из Балха (20 км к северо-западу от Мазари-Шарифа, Северный Афганистан). Его основной труд "Море тайн относительно доблестей благородных" был переведен на русский язык и опубликован в 1977 г. в Ташкенте.

ев играли не менее существенную роль. Именно этот биографический аспект последовательно подчеркивают жития: "В течение прохождения тариката мюриды (ученики) совершали многочисленные путешествия. Они поодиночке или группами преодолевали значительные расстояния, следуя по такому маршруту: Ургенч-Хива-Дурун-Мерв-Герат-Хубушан. Их путешествия теоретически поощрялись идеологами суфизма, а практически - самими наставниками. К примеру, по мнению Абд аль-Халика Гидждувани³, суфий должен много путешествовать и тогда он меньше будет интересоваться земной жизнью" (с. 48).

Часто в конце своего земного пути суфийский учитель сам заботился о том, чтобы память о нем хорошо сохранилась. В этом смысле он был последовательным оптимистом. Автор описывает общие черты этой суфийской практики: "Святой смотрит на жизнь с надеждой. Внутренняя надежда всегда связана с порядком. Чтобы порядок не был нарушен в будущем, он оставляет своим потомкам, приближенным, окрестному населению глубокую память о себе своими материальными останками, но прежде всего своей вездесущей духовной аурой. Он заблаговременно заботится, чтобы его имя осталось в скрижалях истории, и еще при жизни поручает своим мюридам сочинить манакиб о нем, требовательным и строгим редактором которого являлся он сам" (с. 73).

Последняя, пятая глава книги удачно дополняет четвертую, поскольку рассматривает образ идеального правителя, как он сформировался в XVI в. на основе принципов и практики суфизма. Династия Шейбанидов правила в Мавераннахре весь XVI век. Основателем династии был Мухаммед Шейбан-хан (1451 - 1510). Его яркий образ как идеального правителя был запечатлен хронистом того времени и последователем суфизма Фазлаллахом ибн Рузбихоном (1457- ум. между 1523 и 1533) в "Записках бухарского гостя" (М.: Наука, 1976). Шейбан-хан изображен в них как спаситель государства и религии. При принятии важных решений он советовался с мусульманскими алимами и суфийскими учителями. Именно так поступил Шейбан-хан, начиная свой поход против казахских племен в 1508 г. Интересный комментарий в этой связи дает Л. Э. Исмоилов: "Казахские племена, судя по достоверным историческим источникам, были мусульманами, однако в их культовом обряде существовали элементы языческих верований. Допустим, они почитали солнце, поклонялись ему. Фазлаллаху ибн Рузбихону как опытному правоведу было необходимо обосновать этот "священный поход" против казахов. Он по двум причинам осуждает действия казахских племен: во-первых, они являются невежественными язычниками, во-вторых, подданных ислама обратили в рабство" (с. 77).

В заключение подчеркну, что Л. Э. Исмоилову удалось написать работу, в которой дан объемный и запоминающийся образ среднеазиатского суфизма. В книге использованы многочисленные источники, которые ранее в этом ключе не анализировались. Ее публикация еще раз свидетельствует о возрастающем внимании научного сообщества к суфизму как важному социальному и духовному феномену в истории ислама.

³ Абд аль-Халик Гидждувани (ум. 1180 или 1220 г. в Гидждуване, в 50 км к северо-востоку от Бухары) - основатель суфийского учения тарика-и хваджаган (путь хаджей/учителей) и духовный авторитет для основателя суфийского братства Накшбандия Бахауддина Накшбанда (1318 - 1389).

Permanent link to this publication: